Развод: я сжигаю мосты (СИ) - Семенова Карина

— Кайт, скажи, а твой дар тоже был бракованный? Поэтому Эгидио взял тебя под крылышко?

Кайт невесело усмехнулся.

— Не совсем. Мой дар правильный, но развивался медленно. Я очень поздний ребёнок — был слабым, много болел, родители боялись, что не выживу. Когда учитель Эгидио взял меня на воспитание, родителям стало проще. И они смогли сосредоточиться на моём старшем брате, на наследнике. С ним всё хорошо, его магия всегда была идеальной и покорной ему.

— И теперь брат пытается избавиться от тебя, забрать всё наследство себе, и поэтому ты продолжаешь жить у Эгидио?

Кайт удивлённо обернулся ко мне:

— Почему?! Нет, мы с братом дружим. Он с детства любил возиться с камнями, теперь с удовольствием занимается семейными делами и рудниками с поликристаллами. А мне это неинтересно.

— Извини, кажется, я перечитала остросюжетных книжек.

— Я уже достиг определённого мастерства, но не хочу уходить от учителя. Зачем? Могу двигаться дальше, просить должность мага второй или даже первой ступени, однако не собираюсь связывать свою жизнь с магией.

— Как же по-разному вышло. Мне досталась сломанная магия, и я выбивалась из сил, чтоб её «починить», и так страдала, когда не получалось. Тебе же, наоборот, магия не нужна, хоть всё было дано, только руку протяни.

Кайт серьёзно, даже мрачно на меня посмотрел.

— Ты ошибаешься. Учитель долго возился со мной. Заставлял искорёженное тело по крупинке творить магию.

— Искорёженное тело? О чём ты?

Кайт сжался, отодвинулся, поняв, что сболтнул лишнего и надолго замолчал.

— Если не хочешь, не говори, — я нарушила тишину первая и положила руку ему на плечо.

Кайт поднял голову к небу, тщательно вглядываясь в далёкие точки звёзд.

— Я родился уродом. Моё тело, кости, всё было искривлённое, безобразное. Я не мог нормально расти. Но родители не отказались от меня. Показывали всем известным магам-целителям и просто докторам. Но мало, что можно было сделать даже за деньги. Я жил таким, вдали от посторонних глаз, потому что люди меня не принимали, особенно дети. Дразнили. Я боялся их. А брат защищал, когда приезжал навестить, бросался с кулаками на моих обидчиков. Я любил быть один, когда удавалось, сбегал от слуг в лес, предпочитал прятаться там от всех. Потому что растения не обижали, ничего не требовали и были так похожи на меня своей хрупкостью. Со временем я вообще перестал общаться с людьми. Даже с близкими. Они нормальные, я — нет. Вот всё, что я понимал. Так рос до восьми лет.

Потом родители нашли двух докторов, они разрабатывали свою методику лечения костей и переломов, и им нужен был подопытный кролик. Повезло, ещё бы года два, и даже они бы меня не взяли — подростки им не подходили. Эти доктора сделали мне много операций. Семнадцать. Ломали кости, сращивали заново, заставляя их правильно расти. На память от тех временах на моём теле осталось много шрамов. Хотя я долго мучился от множества ран и боли в потревоженных костях, операции помогли. В двенадцать лет внешне я был как все. Но моя магия к тому моменту перестала развиваться: я просто не хотел над ней работать. Мечтал только об одном — чтобы меня выпустили из больничных палат, разрешили вернуться в лес и оставили в покое. Отчаявшись, родители отвели меня к учителю Эгидио. Он уже тогда не желал брать учеников, никого абсолютно, но, когда увидел меня, передумал. До сих пор не говорит почему. На мой вопрос отвечает: «Огненное сердце не должно быть холодным».

Кайт замолчал. Он сидел неподвижно, но по частому неровному дыханию, стало понятно, как он взволнован.

Я придвинулась к нему поближе и, не найдя слов, просто погладила по руке.

— Когда понял, что твоя магия сильно не в порядке, мне очень захотелось помочь. В тебе я увидел себя: у меня было больное тело, у тебя — больная магия. Я решил понаблюдать, убедиться, что прав, быть рядом и поддержать, если понадобится. Но я никогда не считал тебя подопытной, я помню, как это неприятно, когда в тебе видят лишь объект и не видят душу. Прости! Я только хотел помочь.

— Уже давно простила, Кайт. И хватит извиняться. Если бы не ты, даже не представляю, что бы было. Вполне возможно я бы до сих пор блуждала в лесу. С моими-то умениями!

Кайт улыбнулся шутке и повернулся ко мне.

— Значит, не обижаешься? — Его глаза заблестели даже в темноте. — Я тогда хотел спросить. Лексо сказал. Про тебя. Что втюрилась. А ты не возразила. Да или нет? — По телу разлилась горячая волна смущения, и я, не зная куда деваться от стыда, опустила голову, уставившись в гладкую кору бука. Стало тихо. Кайт не шевелился, будто исчез, и я не выдержала, подняла глаза. Кайт, улыбаясь, перехватил мой взгляд. — Я в книгах читал… любовных… Там в основном… целуются… если любят… А про ухаживания не успел… прочитать… — С каждой фразой Кайт двигался по бревну всё ближе и ближе ко мне. Когда он придвинулся вплотную, то обхватил моё лицо, и я закрыла глаза, предвкушая поцелуй.

«Только не обмани».

И он не обманул. Целовал так, будто только в этом смысл жизни, будто только сейчас мы и начинаем жить. Со счастливой улыбкой я уткнулась ему в шею, а Кайт крепко, так, что не вздохнуть, прижал к себе.

— Неужели ты меня любишь? Я правда тебе нужен?

Я коснулась его щеки и прошептала:

— Да. А ты? Ты любишь? — Вместо ответа Кайт кивнул, ласково улыбаясь. — И тебе всё равно, что я женщина в разводе? И что не гражданка Мизы? И что я не знатна? И с магией проблемы?

Кайт наклонил голову, заглянул мне в глаза и сказал:

— Я люблю тебя любой.

Он снова потянулся ко мне с поцелуем, но тут вмешалось непредвиденное обстоятельство: бревно не выдержало наплыва наших чувств, покачнулось, и мы свалились навзничь, так что ноги оказались выше головы. Отсмеявшись, мы так и остались лежать в мягкой траве, разглядывали звёзды, придумывая им смешные названия, и мечтали о будущем.

Из всей этой сумасшедшей ночи я вынесла два важных урока: первое, никогда не сдаваться и бороться до конца; и второе, никогда не целоваться на неустойчивых предметах.

Глава 59

Мы долго шли по ночной дороге. Кайт, разумеется, нашёл какие-то дико интересные цветы, которые нельзя тут оставлять, «а то затопчут». А я, конечно же, не сразу смогла найти сумку и платье, забыв в каких именно кустах на развилке я их спрятала.

Когда пришли к учителю Эгидио, то получили знатный нагоняй, который никогда не забуду. Он пригласил нас в кабинет, прочитал краткую речь, притом ни разу не повысил голос, но стыдно мне было неимоверно. Алома Айрис так укоризненно качала головой, что я потом долго не смела заговорить с ней.

Объяснение, куда именно мы «унёс нас тьмы легион», заняло вторую половину ночи. Причём рассказывать, в основном, пришлось мне: Кайт носился по кабинету, воодушевленно переставлял туда-сюда растения, пытаясь выкроить немного места для новых, которые мы принесли с собой.

С ужасом и трепетом я думала, что надо бы сообщить, что я и Кайт теперь пара.

«Но как?! И если умолчать, то нехорошо будет».

Дилемму разрешил Кайт: пробегая мимо, легко поцеловал, на миг прижался щекой к моей макушке, и снова умчался.

Всё стало понятно и без слов. Эгидио, хитро щурясь, огладил бороду и по-доброму усмехнулся. А затем, наверное, уже в сотый раз вздохнул, когда Кайт убрал с полки книги и рулоны бумаг, чтобы уместить очередной горшок.

— Вам не надоели эти растения, Эгидио? — тихо поинтересовалась я. — Почему не запретите Кайту таскать их вам?

— О, вы ещё не совсем знаете Кайтфора. Вы не знаете его страстей. В детстве он не любил, даже когда его стригли. И не потому, что не нравилось, как и большинству детей, подолгу сидеть на одном месте. Он ходил лохматый, так как в природе всё растёт само по себе. «Вот и пусть волосы сами растут», — рассуждал он. Как видите, он и теперь не особо изменил своим привычкам. Я взглянула на длинные белые волосы Кайта, разметавшиеся по спине, и понимающе кивнула. — Я рад, Паулина, очень рад, что Кайт поведал вам о детстве. Для него это большой шаг. Десять лет назад ко мне привели больного, после множества операций, очень замкнутого, неуживчивого, зацикленного на растениях мальчика. Он не шёл на контакт, не смотрел в глаза, и только через разговоры о растениях можно было вытянуть из него пару слов. Я сам позволил ему приносить сюда всё, что он хочет. Пусть так и остаётся. Вся эта зелень, что сейчас окружает нас, просто отголоски очень трудного прошлого. У меня было много учеников. Но именно благодаря Кайту я считаю, что не зря пожил на свете, раз смог помочь ему, вытянуть из той глубокой ямы, в которой был этот несчастный ребёнок. Я сделал всё, что было в моих силах, чтобы этот дичок не стал отшельником. Да и в его увлечении есть несомненный плюс! Из трав Кайт наловчился делать толковые лекарства. Мне нравятся настойки. — Эгидио хохотнул и подмигнул мне. — Особенно те, что покрепче.