– Это просто черный лис. Что мне может сделать раненый лисенок?
– Он не просто лис, – понизил голос ректор. – Он может оказаться таким, как Сулаки.
Следующая мысль пришла в голову нам обоим сразу, и мы воскликнули одновременно:
– Мальчик!
Я попятилась и уперлась спиной в дерево. Мысли лихорадочно проносились в голове, пока я пыталась сопоставить факты.
– Это он, – кивнул Эдвин. – Иначе и быть не может. Преступник, понесший наказание, лишенный силы. Такой же, как Сулаки.
– И он мне тоже ничего не сделал, – вздохнула я.
Чем больше я думала, тем больше убеждалась, что Эдвин прав. Мальчик из сада и есть мой лисенок. Но мои последние слова заставили ректора в очередной раз возвести глаза к небу.
– Это опасная тварь, – раздраженно сказал он. – Нужно скорее ехать домой и выставить его за дверь.
С этими словами он развернулся и направился к опушке.
Оказалось, мой умный жеребец никуда не удрал, а всего лишь ретировался подальше. Теперь наши кони паслись на лугу бок о бок, и тут же примчались на свист Эдвина. Я покорно вскарабкалась в седло, и мы повернули к дому. Почти всю дорогу я размышляла о том, как уговорить Эдвина оставить лисенка. И о том, кто такой Кетту. Ректор гнал коня и был настроен решительно. А еще вспоминала о том, как он шагнул через огонь. Не побоялся. Не оттолкнул. Но неуместное чувство радости я старалась запихать поглубже. Тревога за Кетту не отпускала. В то, что лисенок, то есть мальчишка, желает мне зла, я не верила. А вот решимость на лице Эдвина меня пугала.
Во дворе имения ректор спешился, бросил поводья слуге и направился в дом. Я едва не скатилась кубарем со своего жеребца и побежала за Эдвином. А когда он распахнул дверь комнаты, пригнулась и нырнула под его руку, чтобы оказаться внутри раньше.
Кетту явно что-то почувствовал. Лисенок оскалился и зарычал, серебристо-черная шерсть на загривке вздыбилась. Золотистые глаза были устремлены на Эдвина.
Ректор призвал элементаль. Но прежде чем он успел создать заклинание, я подхватила Кетту на руки и прижала к себе.
Лис прильнул ко мне всем телом, продолжая рычать. Сдерживая гнев, Эдвин попросил:
– Отпусти его. Я должен проверить.
Но я только крепче прижала к себе Кетту и отчаянно замотала головой. Мой фиктивный супруг выругался сквозь зубы. Я жалобно смотрела ему в глаза, чувствуя растерянность. Мой порыв был глупым, но жалость к дрожащему на руках лисенку не позволяла мне отступить.
– Да ничего я ему не сделаю!
Но Кетту продолжал рычать и скалиться. Какое-то время мы молчали. Эдвин – сердито, а я – с надеждой глядя ему в глаза. Наконец, ректор махнул рукой и ушел, хлопнув дверью. Теперь меня грызла совесть. Эдвин защищал меня от риспи, а я пошла против его воли.
Тряхнув головой и продолжая прижимать к себе Кетту, я вышла из комнаты и направилась во двор. В дальнем конце сада я остановилась у калитки и прошептала:
– Эдвин не успокоится. Тебе лучше какое-то время не попадаться ему на глаза. Может быть, она согласится тебя приютить.
С этими словами я отодвинула щеколду и шагнула на поляну. Кетту спрыгнул на траву, а я укоризненно сказала:
– Мог бы намекнуть, что ты и есть Кетту. Хотя, наверное, тебя зовут как-то по-другому?
Вспышка пламени – и передо мной снова стоял мальчишка. Черная одежда, такие же черные волосы, густая челка и лукавая улыбка.
– Спасибо, сестричка, – сказал он.
А я зажала рот ладонью и уставилась на него совершенно круглыми глазами. Только в этот момент до меня дошло, что это обращение - не просто слова. Передо мной стоял мой сводный брат. Сын Унэгэна, правителя риспи. Сын и…наследник?
Я присела и прошептала:
– Как тебя зовут?
Улыбка мальчика стала грустной:
– Пока для тебя я Кетту. Никто не должен узнать, кто я. Особенно Эдвин Рокфосс.
– Ты и правда мой?.. – вырвалось у меня.
Но маленький пальчик лег на мои губы, и мальчишка укоризненно сказал:
– Не здесь. Не сейчас. Никто не должен знать.
Я кивнула, и он убрал палец.
– А Сулаки? – спросила я, стрельнув глазами в сторону кустов.
– Знает. Будет молчать. Пообещай, что не скажешь своему мужу, кто я.
– Он может помочь, – попыталась возразить я.
– Обещай, я ему не доверяю, – настойчиво повторил Кетту, и мне пришлось кивнуть.
Я поспешила перевести разговор на другую тему и зашептала:
– Что с тобой случилось? Тебя лишили силы? Тебе можно помочь?
Мальчишка прижал руку к груди и скривился. А затем осторожно погладил пальцами мой лоб и напомнил:
– Делай все, что тебе скажет Амайя. Тогда сможешь помочь мне. Вижу, отец уже оценил твои старания.
Это “отец” было произнесено с такой нежностью и восхищением. Я не решилась напомнить Кетту, что наш драгоценный папаша позволяет Кицу и Куми творить что вздумается.
Мальчишка развернулся и первым направился к башне. Стоило нам приблизиться, из кустов донесся раздраженный голос:
– Ну что на этот раз? Просила же не ходить сюда днем!
– Прости, – примирительно сказала я, кивая на Кетту. – Сможешь спрятать его от Эдвина?
Сулаки обреченно вздохнула:
– Сейчас, что ли?
– Ну да.
С минуту девушка молчала, а затем недовольно бросила:
– Ладно. Перевоплощайся, в человеческой шкуре не пройти в башню днем.
Кетту послушно тряхнул головой, и мгновение спустя у моих ног снова сидел черный лис. Сулаки раздраженно произнесла:
– Не хотела я, чтобы ты меня видела в этом обличье.
Кусты шевельнулись, а затем из них вышла рыжая лиса размером чуть крупнее Кетту. Она оскалилась и прорычала:
– Уходи.
После этого Кетту и Сулаки потрусили к двери в башню. Я несколько мгновений провожала их удивленным взглядом. А затем развернулась и побрела к калитке. Совесть грызла меня с новой силой. Попытки с ней договориться успехом не увенчались, поэтому я направилась к дому.
У кабинета Эдвина я стояла несколько минут, собираясь с духом. И пыталась сообразить, как в очередной раз примирить два мира, к которым я принадлежу. Ни лис, ни ректор не желали доверять друг другу. А это могло решить столько проблем. Только я занесла руку, чтобы постучать, как дверь отворилась, и на пороге возник Эдвин.
– Прости, – тут же выпалила я.
Он подозрительно оглядел меня с ног до головы и спросил:
– Где этот?..
– В нашей комнате он больше спать не будет.
Из моей груди вырвался тяжелый вздох. Я ждала громов и молний, но вместо этого Эдвин поймал меня за руку и втянул в кабинет. Дверь хлопнула, не оставляя мне путей к отступлению. Я прижалась лопатками к гладкой деревянной поверхности, стараясь оказаться подальше от своего фиктивного супруга. Но тот уперся руками в косяк с обеих сторон от моей головы и теперь нависал надо мной.
Я едва удержалась от того, чтобы снова не закусить губу, медленно выдохнула и приготовилась к разговору.
Глава 29. Лоуэлл предлагает сделку
Эдвин смотрел на меня как-то странно. Он не спешил начинать разговор, но и не отходил. Я первой не выдержала и примирительно заговорила, старательно пряча глаза:
– Ты больше не увидишь в доме Кетту.
Ректор скептически хмыкнул, а затем проницательно спросил:
– Отнесла к Сулаки и попросила придержать его в башне, пока я не остыну?
– Пока я не придумаю, как ему помочь, – покаянно вздохнула я.
Меня так и подмывало рассказать Эдвину, что Кетту – мой сводный брат. Но я стойко молчала и старалась не кусать губы. Последнюю пару раз, когда я делала это при Эдвине, наши встречи закончились не тем, чем нужно. И в этот раз обстановка располагала…
Тут я спохватилась, что Эдвин меня сегодня спас, и запоздало прошептала:
– Спасибо.
– За что? – удивился он.
– За то, что прогнал от меня Кицу и Куми, – ответила я и заглянула ему в глаза.
– Ты и сама неплохо справлялась, – заметил ректор. – Как прошло занятие с Амайей? Судя по тому, что я видел, старухе удалось тебя кое-чему научить.
