Я покачала головой и призналась:
– Это не ее заслуга. На этот раз приходил отец.
Эдвин тут же напрягся и спросил:
– Унэгэн? Его привела Амайя?
– Нет. Он сам обнаружил нас. Амайя уговаривала его не трогать меня.
Ректор тут же схватил меня за плечи и требовательно спросил:
– Что он тебе сделал?
– Ничего, – ответила я. – Точнее, почти ничего. Он что-то сделал с печатью. Мне стало проще пользоваться огненной элементалью. Вот только не ясно…
– … хорошо это или плохо, – закончил за меня Эдвин. – Что еще?
– Сделал это и ушел.
Ректор выпустил меня и начал метаться по комнате.
– Вот твари, – бормотал он. – А этому что нужно от тебя? Со всех сторон обложили. Кицу и Куми, Унэгэн, мальчишка приблудный, да еще и Лоуэлл тебя сегодня искал.
– Лоуэлл?
Я почувствовала, как по спине начинают бежать мурашки. Видеть дознавателя мне не хотелось совершенно.
Эдвин остановился и кивнул:
– Как только я тебя оставил, то встретил его. Этот пес рыскал в округе и пытался прорваться к реке. Пришлось его отвлечь. Про тебя спрашивал.
Я поежилась и сказала:
– Он обещал, что сам меня найдет.
– Поэтому завтра мы поедем в город, – кивнул Эдвин. – Думаю, он сам найдет возможность поговорить с тобой наедине. Соглашайся на его условия. Главное — понять, что ему нужно. А там уже разберемся.
В этот момент огонь внутри заворочался, и я призналась:
– Не хочу я его видеть. Совсем.
Эдвин приблизился и пообещал:
– Я буду рядом.
Сама не знаю, как я оказалась в его объятиях. Спрятала лицо у него на груди и замерла, чувствуя, как чуткие пальцы ректора скользят по моей спине. Мне хотелось спросить Эдвина, зачем он это делает. Спасает меня от риспи. Покрывает мою тайну и уроки с Амайей. Но я молчала. Наверное, потому, что больше всего на свете боялась услышать ответ. Точнее, боялась, что он будет не таким, как мне того хотелось.
Ректор аккуратно отвел мои волосы, его пальцы скользнули по моей щеке к подбородку. Я покорно подняла к нему лицо.
Но в этот момент в дверь постучали. Не выпуская меня из объятий, Эдвин недовольно отозвался:
– Войдите.
На пороге тут же появился слуга, который отвесил подобострастный поклон и сказал:
– Прибыла городская стража. Утверждают, что по вашему приказу.
– Я сейчас буду, – кивнул ректор, и слуга тут же испарился.
А затем Эдвин все же поцеловал меня и нехотя разжал руки:
– Проедусь до реки, поищу, нет ли следов других риспи, – заявил он. – Не выходи из комнаты до ужина. Неизвестно, как поведет себя твоя элементаль после вмешательства этого проклятого лиса.
Я тяжело вздохнула и направилась к выходу. Но у самой двери спохватилась и обернулась к Эдвину. Ректор в этот момент как раз извлек из-под стола связку арбалетных болтов с магической начинкой попроще. Поколебавшись, я спросила:
– Что ты сделал с теми листами, которые вырезал из книг? Уничтожил?
Ректор задумчиво посмотрел на меня.
– Если нет, могу я их получить? Я уже все знаю о тайне твоего рода. И мне постоянно приходится иметь дело с риспи. Мне нужно знать больше, чтобы защититься.
Какое-то время Эдвин молчал. Я видела, что он ищет повод для отказа. И я начала подозревать, что меня посвятили еще не во все тайны. Но прежде чем я собралась с духом и успела обвинить в этом своего фиктивного супруга, он молча открыл верхний ящик стола и протянул мне стопку листов.
Я поспешно схватила их и, пробормотав благодарность, умчалась к себе.
В комнате Эрика помогла мне переодеться в платье. После этого я пожаловалась на усталость и с чистой совестью завалилась в постель вместе с пачкой вырезанных листов.
Я провела за чтением остаток дня. Эдвин вернулся к ночи, а огненная элементаль внутри вела себя подозрительно тихо. Несмотря на это, спала я плохо. Наверное, сказывалось отсутствие Кетту. Меня тревожили сны, в которых сплетались кошмары из детства, мысли о брате, его жестоких рыжих сестрах. И почти в каждом из видений фигурировал отец. Этот факт невероятно раздражал.
За завтраком я клевала носом. Встрепенулась я только тогда, когда госпожа Мадлен отложила ложку и заявила:
– Я пригласила Брайана Лоуэлла к нам на обед сегодня. Надеюсь, вы сможете соблюсти приличия и обойтись сегодня без прогулок.
Она обвела нас многозначительным взглядом. Эдвин процедил:
– С удовольствием.
Правда, на его лице не было и следа этого удовольствия. Я даже удивилась. Вчера он сам был готов ехать в город, чтобы я повстречалась с Лоуэллом.
На обед я собиралась долго. Наконец, перебрав почти всю одежду, которая была куплена Эдвином, я надела бледно-голубую юбку и белую блузку. При мысли о том, что придется остаться с Лоуэллом наедине, хотелось надеть самое закрытое из своих платьев. Но этого я себе не позволила. И через несколько минут поняла, что думаю об Эдвине. Я дала себе мысленную оплеуху, поправила кулон с черным лисом и вышла из комнаты.
Ректор со странным выражением лица протянул мне руку, и мы спустились вниз. У двери госпожа Мадлен встречала гостя. Эдвин шагнул вперед, чтобы холодно приветствовать Лоуэлла. Я выдавила улыбку и вцепилась в ладонь своего фиктивного супруга. Огненная элементаль заворочалась под печатью, и я постаралась успокоиться. В конце концов, он ничего не сделает мне. Нужно только поговорить. Выяснить, чего хочет глава “гончих”.
Жар внутри шевельнулся снова, когда Лоуэлл повернулся ко мне и сказал:
– Леди Рокфосс, как я рад вас видеть. Чудесно выглядите сегодня.
Я поблагодарила, но больше всего мне хотелось оказаться от него как можно дальше. Впрочем, такой возможности мне никто не даст.
Обед прошел на удивление спокойно. Вкусная еда, светские разговоры, в которых я почти не принимала участия. Жар внутри продолжал ворочаться. Как же не вовремя!
К счастью, печать не просыпалась и сдерживала магию. После обеда мы вышли на террасу, на которой состоялся мой первый разговор со свекровью.
Занять места за чайным столиком мы не успели. На пороге возник обеспокоенный слуга.
– Господин Эдвин. К вам курьер из города.
Ректор бросил на меня многозначительный взгляд, извинился и ушел. Лоуэлл тут же повернулся к госпоже Мадлен и любезно напомнил:
– Вы обещали, что покажите ту самую печатку из стегрейского рубина, которую ваш покойный отец получил в награду…
Я смутно припомнила, что за столом они обсуждали какие-то драгоценности. Свекровь тут же кивнула:
– Да, конечно. Только вам придется подождать. Тайник могу открыть только я.
С этими словами она торжественно удалилась. Дверь за свекровью хлопнула. Я взяла в руки книгу, которая лежала на столике и подняла взгляд на Лоуэлла. Наконец, мы одни.
Дознаватель улыбнулся и начал обходить меня по кругу. Я прижала книгу к груди, словно надеялась, что эта хлипкая преграда защитит меня от главы “гончих”. Он остановился за моей спиной, и я почувствовала, как его пальцы скользят вдоль позвоночника.
– Не трогайте меня, – попросила я.
И вдруг поняла, что мой голос дрожит не от страха. Огненная элементаль внутри заворочалась, и я поспешно отложила книгу и отошла в сторону. Если со злости я спалю дознавателя, это, конечно, решит проблему с его приставаниями, но создаст парочку новых.
Я обернулась и теперь напряженно следила за тем, как Лоуэлл приближается. Он снова подошел почти вплотную и улыбнулся. Его пальцы коснулись моего подбородка, но я решительно отодвинула его руку и потребовала:
– Не трогайте меня. Я согласна отправиться за реку. Говорите, что нужно сделать.
Он улыбнулся и наклонился к моему уху. Сегодня меня раздражало все – его манеры, эта улыбка, необходимость стоять так близко. Я чувствовала, как внутри перекатывается жар. Пока печать сдерживала его. Дознавателя не удивит язычок пламени у меня на лбу. Но вот свекрови видеть его не нужно. Я постаралась сосредоточиться на шепоте главы “гончих” и усмирить элементаль.
