Наконец, он сказал:
– Возьму, но у меня есть два условия.
– Какие? – подозрительно спросила я.
– На охоте ты выполняешь все мои приказы.
Я покладисто кивнула.
– Ты сама это выбрала, поэтому никакие возмущения и возражения по ходу дела не принимаются.
Этот пункт смутил меня больше, но я все равно кивнула. Расставаться с Эдвином совершенно не хотелось. И выкрутасы огненной элементали только укрепляли меня в этом решении.
Ректор медленно разжал руки. Ничего не произошло. Магия притихла и уснула. Мы одновременно вздохнули с облегчением, и ректор сказал:
– Отправимся в карете. Выбери платье поскромнее и потемнее. Заодно можно и новую юбку у Марианны заказать…
Я скривилась. Мысль о том, что придется заходить к его бывшей любовнице, меня не порадовала. Хотя юбку было жаль. Кажется, Эдвину она тоже нравилась.
Мы выехали почти сразу после того, как Лоуэлл покинул дом. После пробуждения элементали меня стало клонить в сон, и большую часть дороги я дремала на плече Эдвина. Ректор не возражал, а у меня даже не было сил, чтобы терзаться сомнениями. Так что мне было по-настоящему хорошо.
Мы устроились в той же гостинице, что и в прошлый раз, и нам дали ту же комнату. Ужин подали туда же. Покончив с едой, мы начали собираться. Мне пришлось надеть пояс и повесить за спину арбалет. К нему прилагались болты с магической начинкой попроще. Но я видела, что у Эдвина есть несколько утяжеленных, с белыми льдистыми наконечниками.
– Думаешь, мы встретим здесь риспи? – с сомнением спросила я.
– Думаю, нет. Но с тобой нужно быть готовым ко всему, – ответил ректор.
При этом он снова как-то странно посмотрел на меня.
Оказалось, что на улице нам предстоит скрывать свои лица. Поэтому Эдвин переоделся в костюм попроще и накинул плотный черный плащ с капюшоном. Мне вручили такой же. А еще каждый из нас повесил на шею амулет, отбивающий чутье нежити.
Вскоре мы покинули свое временное пристанище через заднюю дверь и отправились на охоту.
По пути я начала расспрашивать Эдвина:
– А на кого будем охотиться? Умертвия?
– Вероятно, – кивнул он. – Может быть, не одно. Так что держись в стороне и стреляй без промедления. Помни, что поворачивать обратно поздно, возражения не принимаются, и ты обещала исполнять все мои приказы.
Я кивнула и продолжила расспросы:
– А почему с этим не разберется градоначальник или городская стража?
– Они пытались, но не смогли ничего найти, – пояснил Эдвин. – В ту ночь нежить затаилась. Но погибли уже две девушки. И один… старый друг решил попросить меня о помощи.
Его слова меня немного обеспокоили. От мысли, что на темных улицах прячется нечто, убивающее девушек, стало не по себе. Как назло, в это момент мы оказались в районе похуже, и фонари здесь горели не везде. Я сделала мысленную зарубку намекнуть при случае градоначальнику, что нужно лучше следить за освещением улиц в этом районе, и постаралась не отставать от Эдвина.
К счастью, улица за поворотом была освещена лучше. Сначала я даже не поняла, куда мы попали, и по инерции прошла несколько шагов. И только после этого встала, как вкопанная, пытаясь подобрать челюсть и одновременно усмирить элементаль. В один миг мне стали понятны все требования Эдвина.
Что там было? Не возражать и не возмущаться? Но я же не догадывалась, что у него хватит ума и совести привести меня сюда!
Правая ладонь вспыхнула. И тут же погасла, когда Эдивн поймал меня за руку и прошипел:
– Что ты творишь?! Мы не должны привлекать внимания!
– Но это…
Дальше я не нашла слов и обвела сердитым взглядом короткую улочку. Мы стояли между парой приземистых домов, дальше шли двухэтажные строения побогаче. Алые фонари у дверей, алые занавески на окнах, редкие прохожие. Группа девиц в откровенных нарядах подозрительно смотрела на нас. На плечах местных красавиц я увидела алые повязки.
Больше ничего рассмотреть я не успела, и ничего спалить тоже. Эдвин дернул меня за руку, втягивая в подворотню между ближайшими домами. Я хотела возмутиться, наплевав на свои обещания, но мне самым наглым образом закрыли рот поцелуем.
Первым порывом было высвободиться из объятий ректора, и я протестующе дернулась в его руках. Но протест был задавлен на корню в самом прямом смысле. Эдвин вжал меня в стену так, что я не могла шевельнуться. А целовал он меня на этот раз так нежно и аккуратно, что скоро у меня начали подгибаться колени. Скользящие по моему телу руки тоже не встретили никаких препятствий.
Наконец, ко мне вернулась способность дышать, и я выдавила:
– Что ты делаешь?
– Пытаюсь вернуть тебе хоть капельку благоразумия, – ответил Эдвин.
Я с удовольствием отметила, что его дыхание тоже сбилось, и отпускает меня фиктивный супруг с явной неохотой.
– Кажется, благоразумие как раз испарилось, – пробормотала я, когда он отстранился, и прислонилась к стене.
Ноги меня держали не очень хорошо.
– Зато ты не пытаешься спалить квартал и может быть, даже вспомнишь о своих обещаниях, – серьезно ответил он.
Лучшим ответом было бы пробуждение печати. Но проклятая магия притихла и больше не давала о себе знать.
– Я не думала, что мы пойдем в подобное место, – укорила его я.
– И я предлагал тебе отказаться.
– Мог бы сразу сказать, куда мы идем.
Эдвин фыркнул и коснулся моего лба:
– Чтобы ты снова вообразила себе невесть что?
Я отвернулась и скрестила руки на груди:
– Можно подумать, ты никогда здесь не был.
– Разумеется, был. В прошлом году.
Он сказал это спокойно и миролюбиво. Но в ответ я только скептически хмыкнула. Тут терпение ректора закончилось. Он приблизился и прошипел мне на ухо:
– О чем ты думаешь? Да самое богатое заведение на этой улице теперь считает убытки из-за того, что я женился.
Наверное, это должно было меня успокоить. Но время действия отрезвляющего поцелуя закончилось, и меня снова понесло. Я буркнула, надеясь, что Эдвин ничего не разберет:
– Как будто тебе женитьба мешает. Договор…
Ректор сдавленно ругнулся и раздраженно произнес:
– Лина! Повторяю еще раз. Не коснулся я ни одной женщины в этот приезд. Если ты еще не заметила, сейчас я увлечен одной белокурой юной леди.
С этими словами он схватил меня за руку и потянул прочь из подворотни. Я была настолько ошарашена его словами, что и не думала сопротивляться. Пока мы шагали по улице, я старательно убеждала себя, что “увлечение” может быстро закончиться, но все равно не могла задавить совершенно глупую радость.
В конце улицы мы снова свернули в подворотню. А затем подошли к задней двери самого богатого заведения. Эдвин коротко и тихо стукнул в дверь. Ему открыли сразу. Вслед за своим фиктивным супругом я перешагнула порог и оказалась в темном и узком коридорчике.
Ректор скинул капюшон, а я придирчиво оглядела женщину, которая нам открыла. Алое платье с открытыми плечами подчеркивало соблазнительные изгибы фигуры, каштановые локоны водопадом укрывали спину. Чуть простоватые черты лица скрадывал умелый макияж. Снова пышногрудая брюнетка. Кажется, я скоро буду вычислять любовниц Эдвина с одного взгляда. Все как на подбор… Главное, зубами скрежетать потише.
– Я думала, ты придешь один, – немного удивленно сказала незнакомка.
Эдвин сдернул капюшон с моей головы, позволяя светлым волосам рассыпаться по плечам, и бесстрастно произнес:
– Моя супруга, Лина Рокфосс. Сьенна, хозяйка этого достойного заведения.
Я выдавила улыбку, ожидая критического или снисходительного взгляда. Но Сьенна посмотрела на меня удивительно тепло, а не как на конкурентку.
После этого хозяйка поманила нас за собой. Мы прошли по длинному темному коридору и оказались в небольшой и просто обставленной комнате с узкой кроватью, письменным столом, на котором теснились бумаги, и высоким книжным шкафом. Пока я разглядывала обстановку, Сьенна взяла со стопку листов и передала ее Эдвину. Тот пробежал глазами листы и сказал:
