Практикантка (СИ) - Абдуллова Екатерина

Наконец скрипнул засов. Алерайо, не дожидаясь, пока ему откроют, толкнул дверь. Ойкнув, отскочила служанка.

— Где Алли и Роса? — Алерайо ворвался в атриум, обшаривая его глазами: дочери любили «неожиданно» выпрыгивать из-за одного из растений или из-за бортика фонтана.

На сей раз атриум пустовал.

— Они с матерью? — он нетерпеливо оглянулся на служанку и похолодел. Та цветом лица сравнялась со статуей, а пальцы переплела и сдавила до белизны, так, что казалось еще немного и они захрустят.

Встретившись с ним глазами, служанка сглотнула и, заикаясь, пролепетала:

— Они на озерах… Лиа Авила тоже.

На озерах… Они на озерах… Слова бились в висках в унисон топоту копыт. На озерах… Алерайо нахлестывал коня, ничуть не заботясь о том, что мчится по городу.

Служанка сказала, что Авила сначала послала за девочками коляску, но когда появились смерчи, не смогла ждать и отправилась следом. Авила, его милая Авила. Если с ней и дочками что-нибудь случится… Нет! На горках студенты и маги. Пускай на взрослых, детские же совсем рядом!

Все будет хорошо… Кто-то говорил это недавно.

Все будет хорошо…

Выезд на центральную улицу перегородил брошенный на бок остов коляски, дальше грудой хвороста лежало изломанное, скрученное дерево. Среди луж сверкало битое стекло, мостовую усеивали обломки и мусор. Похоже, именно здесь прошел смерч, который Алерайо видел еще с поля.

К озерам ехало множество экипажей. Тревожные лица, нервные окрики, много черных фигур стражей и белоснежных — целителей. Алерайо пустил коня по обочине, а потом и вовсе съехал с дороги. Так быстрее.

Ближе к холмам, когда стали попадаться встречные экипажи и бредущие к городу измученные люди, Алерайо замедлился. Сквозь вуаль дождя он всматривался в лица детей и женщин.

Ни дочек, ни Авилы…

Алли и Роса о чем-то оживленно болтали: младшая — со своей куклой, старшая — с парнишкой-«первоклассником». Тот лежал на зерне (тут все разместились на зерне), а сестренки, как охранницы, уселись по обе стороны от него. Весело у них, хоть присоединяйся.

Лера покосилась на Шона. Они с «ботаном» тоже «охраняли» Маркуса, но тот до сих пор не пришел в себя и не мог разговаривать, а Шон, хоть и мог, — не хотел: как увидел Маркуса, едва ли сказал пару слов и только и делал, что щупал у него пульс на запястье.

Дилан тоже не стремился обсуждать ситуацию. Он отдыхал. Развалился рядом, чуть позади Леры, и изредка двигал руками и ногами, вызывая небольшие золотистые лавины.

Хорошо, что он работал грузчиком: сильный…

Лера прислушалась с пульсирующей боли в ступне: и как бегала? Похоже, палец сломан… Или от ушиба тоже может так ломить? Зараза… Но хоть один плюс есть: заглушает боль от остальных ушибов и царапин.

Попытавшись отвлечься, она все-таки обратилась к Шону:

— Как думаешь, скоро все кончится?

Шон молча пожал плечами.

Ну да, ну да… Еще бы попросила стих прочитать.

Нестерпимо захотелось лечь. Поерзать, продавить в зерне удобную ямку и расслабиться. Но тогда она будет лежать рядом с Маркусом. Это уж ни в какие ворота…

Незаметно и словно невзначай она прикоснулась к его руке. Прохладная… А обычно он горячий…

Многие, наверное, замерзли, она вот тоже продрогла. В хранилище хоть и относительно тепло, но отнюдь не жара, и теперь, когда адреналиновый угар спал, тело в полной мере ощутило, что значит сидеть в сырой одежде. Физика, восьмой класс: при испарении происходит охлаждение. Эх, каким бы счастьем было сейчас читать учебник физики, а не это вот все… Да она бы даже экзамен по физике сдала! Лишь бы очутиться дома, в своей комнате, за своим столом…

Она вздохнула. Уже не скрываясь, под ревнивым взглядом Шона, потрогала лоб Маркуса. Жара нет. Впрочем, это и так было понятно, вон какой бледный (оттого, кстати, и брови показались чересчур черными), просто захотелось убедиться.

— Целителя бы… Маркус слишком долго без сознания… — В задумчивости она чуть не погладила его по волосам. Спохватившись, отдернула руку.

— Лэр Маркус, — подал вдруг голос Шон.

— Что? А, да, лэр Маркус… Слушай, какая разница⁈ Сейчас он просто человек, раненый, которому срочно нужна помощь.

Шон несогласно мотнул головой:

— Между лэром, то есть одаренным, и НЕ лэром, то есть не одаренным, разница не просто существенная: она непреодолимая.

Позади язвительно фыркнул Дилан:

— Пф, непреодолимая! Да Вэлэри в самый смерч побежала за твоим лэром Маркусом… Пока ты тут отсиживался.

— Я же не знал! И между прочим, если бы не я, вы остались бы снаружи!

— Ага, и твой лэр Маркус тоже.

— Стоп-стоп! — Чувствуя себя рефери, разводящим бойцов, Лера вытянула руки в стороны: — Все молодцы. Маркус остановил смерч, мы с Диланом вытащили его самого, а Шон не позволил закрыть ворота. Мы отличная команда!

Дилан снова фыркнул, а Шон, обиженно поджав губы, уставился в пространство. «Команда», блин.

— Лиа Вэлэри! — Загребая ногами зерно, подошла Алли. — Смотрите! Мы похожи на вас.

Она протянула куклу. Порванное тряпичное лицо, из дыры выпирает что-то вроде ваты… У самой Алли к царапине на лбу добавилась вторая — на щеке — и синяк на подбородке.

— И он тоже! — Алли едва ли не с восторгом ткнула пальцем в Маркуса. — Он та-ак на вас похож.

Лера в замешательстве опустила взгляд на Маркуса. Ну да, ссадина на его лице побагровела и заметно опухла. И все равно он красавчик, куда ей до него. Со своими рубцами она больше на рваную куклу смахивает.

— Папа говорит, — продолжала меж тем Алли, — что похожие люди больше нравятся друг другу.

Кровь прихлынула к щекам. Краем глаза отметив застывшую позу Шона, и молясь, чтобы в неярком свете ее смущение осталось незамеченным, Лера сдержанно кивнула:

— Конечно, они ведь лучше понимают друг друга. Вот вы с сестрой наверняка очень дружны.

— Уже нет! — Алли возмущенно оглянулась на Росу. — Она жениха себе нашла!

Лера прыснула от неожиданности и поспешила сменить тему:

— Садись. Попробуем твою куклу подлечить.

Наблюдая, как она заправляет «вату» и разглаживает ткань, Алли пояснила:

— Это я упала на Тэри, вот она и порвалась. Мама зашьет… А вы тоже упали?

— Нет, меня собаки покусали… Держи! Пока лишь так. Потом сделаете новое личико.

— Зачем новое? Тэри и так лучшая!

Алли обняла куклу, улыбнулась, разглядывая ее, и вдруг, придвинувшись ближе, громким шепотом спросила:

— А кто из этих троих ваш жених?

Жену Алерайо узнал не сразу. Растрепанная женщина с безумными глазами и в порванном до середины бедра платье никак не могла быть его приветливой и благовоспитанной женой. Таких здесь, на разрушенной площадке с детскими горками, было десятка два: и мужчин, и женщин. Кто-то метался среди останков беседок и шатров, заглядывал под каждую тряпку, под каждый обломок; кто-то кричал, взывая к небесам; кто-то бродил, потерянно и бессмысленно…

Мимо прошла пожилая грисса. Бессвязно бормоча, она повторяла чье-то имя. Потом Алерайо услышал свое.

Хриплый чужой голос, странная походка… Конечно, он не узнал жену. Его Авила говорила ласково и певуче, шаг ее был легок и плавен, а эта странная женщина с широкой полосой грязи на лице шла медленно, вперевалку, будто на каждом шагу ноги ее подламывались, и надрывно, по-вороньи, выкрикивала его имя.

И все же это была она. Его жена. Его Авила.

Алерайо кинулся к ней и подхватил, когда она споткнулась.

— Их нигде нет, — Авила подняла черные, с сумасшедшим блеском, глаза.

Алерайо смахнул с ее мокрого лица выбившуюся из косы прядь.

— Конечно, их здесь нет, — он старался говорить твердо. — Здесь негде укрыться, поэтому все ушли на взрослые горки, к магам.

— Там тоже… Я искала… — Она зарыдала.

— Ты не могла увидеть всех… Наверняка девочки уже бегут домой: знают ведь, что беспокоимся! Мы просто разминулись.