— Кажется, госпожа Виола в чем-то вымачивала тушки, чтобы мясо стало мягким. Но что это за состав, мы не знаем, — задумчиво проговорила Онориса. — Наверное, это был какой-то очень сложный маринад с большим количеством специй, дабы размягчить фаверолье волокно… Вот что, мадам Шатопер, попробуйте вымочить фавероль в пюре киви с добавлением карри и наложите руну «маяги». В детстве я слышала про такой способ маринования мяса от деда, который сорок лет ходил по морям. Но за результат я не ручаюсь, мадам… Так он готовил мясо акул, а вовсе не фаверольку.
Амара была уже не в том положении, чтобы проверять полученную информацию. Она была готова ухватиться за любую тонкую соломинку.
Киви и «маяги» — значит, киви и руна «маяги».
А акула или фаверолька — какая, в сущности, разница?
ГЛАВА 71
К ужину с капитаном Баббингом Амара вышла в белом платье с золотым шитьем и белом тюрбане с большим изумрудом посередине, на котором и держался весь тюрбан.
Камень располагался как раз на том самом месте, где на ее лбу и располагалась позорная прыщавая надпись, надежно прикрывая ее.
Помимо Баббинга на ужине присутствовали еще офицеры — друзья Грэма. Некоторые были с женами.
Когда она вошла в шатер, где проходил ужин, все мужчины повернули головы к ней.
И хотя Амаре нужен был только Грэм, мужское внимание было ей как бальзам на душу.
Она не планировала изменять адмиралу…
Пока не заполучит его в мужья.
Ну а там уж…
В его окружении слишком много красивых военных, м-м-м…
Например, Амаре всегда нравился Баббинг — этот учтивый молодой человек со светлыми локонами и даром поэта.
Ей бы очень польстило, если б капитан влюбился, написал о ней оду и покатал на своем большо-ом корабле.
— Мадам Шатопер, сегодня вы особенно прекрасно выглядите, — словно прочитав ее мысли, Баббинг приложился к ее ручке. — Словно пэри, околдовали меня одним только взглядом прекрасных глаз, что блестят ярче этого изумруда.
Амара самодовольно улыбнулась, хотя предпочла бы слышать этот цветистый комплимент от Грэма.
Он стоял в окружении офицеров, но улыбнулся, едва встретившись с ней взглядом.
Все хорошо.
Все просто чудесно!
Виола сбежала, он не знает, что она — это она, да ему и плевать на нее с самой высокой башни храма.
— Но еще великолепнее этих зеленых глаз — ваш кулинарный талант, — продолжал Фридрих Баббинг с придыханием. — Узнав, что это вы в тот раз приготовили ту дивную фавероль, вкусить которую в отдалении я мечтал и днем и ночью, я, признаться, теперь готов сделать вам предложение руки и сердца. Грэм сказал, вы снова приготовили это блюдо богов. Не скрою, я весь в предвкушении.
Амара, которой очень понравились эти речи, кокетливо ответила Баббингу.
Флирт с молодым капитаном помог ей окончательно успокоиться и расслабиться.
Вскоре Амара пригласила всех к столу и торжественно объявила под одобрительным взглядом Грэма:
— Господа, сегодня я представляю вам приготовленное мной блюдо — запеченную фавероль. Я лично придумала этот рецепт. Прошу оценить мой скромный труд.
Под предвкушающий шепот гостей лакей вынес большое блюдо и поставил его в центр стола.
Амара усмехнулась, ожидая всеобщие аплодисменты. Ведь «акулий» рецепт деда-моряка поварихи Онорисы не подвел — фавероль запеклась что надо — с румяной золотистой корочкой и вкусным ароматом.
Каково же было удивление гостей, когда слуга поднял клош!
Вместо аппетитной тушки там оказалась какая-то бледно-зеленая размазня, лишь отдаленно напоминающая фавероль.
Гости дружно зажали носы — от блюда шел стойкий запах несвежего мяса.
Амара чуть не взвыла от возмущения!
Почему так?! Ведь, когда она вынула блюдо из печи, все было отлично.
И тут она вспомнила слова Онорисы о непредсказуемости результата.
«Все ж таки, акула — не фавероль!» — сказала повариха, и была права.
Но она все равно получит за этот совет сполна!
Слуга, между тем, вместо того, чтоб унести злосчастное блюдо, зачем-то разрезал фавероль ножом и все смогли полюбоваться на мясо внутри — зеленоватое с красными прожилками, рыхлое, склизкое, напрочь отбивающее аппетит.
— Что-то нет особого желания это пробовать, мадам Шатопер… — протянул кто-то.
А у гурмана и эстета Баббинга, кажется, был готов случиться инфаркт.
Амара принялась суетливо объяснять, что результат оказался другим, нежели она ожидала из-за неисправной печи, а сама, скрипя зубами, велела слуге унести, наконец, этот ужас!
Происшествие удалось как-то замять, но больше никто есть не пожелал — наступили танцы.
Амара сама пригласила Грэма — ей нужно было срочно оправдаться перед ним, почему фавероль получилась такой ужасной. Женщина принялась доказывать ему про неисправную печь, но Грэм остановил ее:
— Мне это неинтересно.
Ну и слава Ньёрду! Значит, он спустит это на тормоза.
Тем более, что там какая-то фавероль, когда Амара умело обслужит его сегодня в постели.
Она уже придумала — скажет, что хочет поиграть пожестче, и скроет лицо черной кожаной маской.
Адмирал не устоит и теперь точно будет ее!
— Красивый камень, — проговорил Грэм, разглядывая изумруд в ее тюрбане, который оказался как раз на уровне его глаз. — Ведь это я тебе его дарил?
— Я бы не отказалась еще от одного. Аленького.
Грэм выгнул бровь.
— Хочешь рубин? Неплохой аппетит.
— Помимо этого у меня проснулся аппетит для кое-чего другого. Можно даже сказать, я изголодалась, — Амара кокетливо провела пальчиком по его груди. — Даже не думай отвертеться. Сегодня ночью ты мой!
Грэм ничего не ответил, только ухмыльнулся.
В этот момент его глаза вдруг показались Амаре такими холодными…
И тогда она еще больше захотела завладеть этим мужчиной.
Сегодня ночью все свершится.
После сегодняшней ночи она забеременеет от него, даже если на самом деле этого не произойдет.
А грязный инцидент с фаверолью можно будет замять вкусным десертиком. Уж на десерты-то Амара была мастерица.
— Мои любимые, милые, уважаемые господа, прошу вас отведать мой нежный малиновый фондан, приготовленный с шоколадным топпингом и поданный с фисташковым мороженым и лесной земляникой. Сочетание сладости и кислинки — неповторимый вкусовой букет, который покорит даже самый изысканных гурманов.
В конце своей речи Амара стрельнула глазами капитану Баббингу. Не потому что хотела его (пока!), а потому что расположение капитана важно — ведь он лучший друг Грэма.
Амара простерла руку к столу и внезапно поняла, что стало слишком тихо. И что в молчании этом все смотрят на нее…
ГЛАВА 72
ПЛОХО СМОТРЯТ!
Очень, очень плохо!
Она почувствовала, что заколка с изумрудом, которая держала ее тюрбан, расслабилась, и он съехал наверх, обнажая ее лоб.
И ужасные бугристые прыщи!
И это слово!
ШЛЮХА!
Они все, все это видели!
Как же они смотрели на нее, особенно дамы. Наверное, Амара умирать будет, но не забудет этих взглядов!
Но Грэм?
Как же Грэм?
А ведь он не видел!
Наверное, куда-то отошел… И Баббинга нет!
В сердце женщины зажегся огонек надежды. Она прикрыла руками лоб, выскочила из беседки и понеслась в свою комнату.
Она что-нибудь придумает.
Сколько уже раз она мерила свои покои шагами в панике, и дрожала, что все пропало?
Выкрутится как-то и в этот раз.
Мысль о том, что пусть и другие ее видели, но зато не видел Грэм, придавала Амаре сил.
Сейчас она обязательно что-нибудь придумает.
Зелье!
Надо налить Грэму лошадиную дозу яда скорпены и убедить, что во всем виновата Виола и все остальные.
Они врут, и только Амару ему можно слушать.
Да-да, она убедит его, змейкой вывернется…
Амара с размаху бухнулась на свою постель, прокручивая в голове всевозможные схемы выхода из этой ситуации, повернулась и…
