И громко-громко завизжала.
Прямо рядом с ней была змея.
Жуткая полосатая гремучка лежала, свернувшись кольцами, а ее хвост с подрагивающим наконечником был аккурат напротив лица Амары.
Гремучая змея на ее постели!
От ужаса Амара позабыла, как дышать, и тут…
В следующее мгновение кресло, которое было повернуто к камину, сделало медленный разворот и Амара увидела Грэма.
Адмирал сидел, вольготно раскинувшись в кресле и расслабленно положив руки на подлокотники.
— Ты здесь, любимый! Помоги же мне! — женщина зарыдала.
— Ты разве не видишь, что она мертвая, Амара?
Грэм вальяжно отхлебнул из бокала, даже не взглянув на нее.
Первый шок прошел — приглядевшись к змее, Амара поняла, что та действительно мертва.
Если бы не была мертва — давно бы уже вцепилась ей в лицо!
В покоях царил полумрак и Амара подумала, что ей это на руку — пока бежала, она снова замотала вокруг головы тюрбан.
Значит, сейчас отличная возможность повернуть все в свою сторону!
Яд действует, сейчас она его убедит.
— О, ты избавил меня от этой твари! Это Виола ее ко мне подослала, я уверена, Грэм! Виолу следует изловить и подвергнуть жестокому наказанию…
— Ты же говорила, что она мертва? — изогнул бровь адмирал.
— Это доказывает обратное. Виолу следует найти и…
Амара не договорила, потому что Грэм взмахнул рукой, одним взглядом заставляя ее заткнуться.
— Виолу действительно следует найти, потому что я даже представить себе не могу, в каком ужасе она бежала из этого дома.
Его голос был холоднее льда.
Адмирал поднялся и подошел к Амаре, которая в ужасе сползла с постели.
Грэм склонился к ней, и взял ее за тюрбан, наматывая его на руку.
— Что ты делаешь, любимый?
Не обращая внимания на испуганное восклицание Амары, Грэм потянул ткань.
— В каком же ужасе Виола бежала, потому что ее собственный муж захотел ее убить…
На этих словах Грэма тюрбан окончательно сполз с головы женщины, обнажая позорную надпись на лбу.
Он знал.
Он вспомнил.
Непонятно как, но Грэм все вспомнил.
Амара зарыдала. Понимая, что все кончено, она закатила дикую истерику, надеясь его привлечь.
Ползала перед ним на коленях, кричала признания, оправдания, обвинения, вопила, точно обреченная фавероль.
Больше всего ее поражало, с каким хладнокровием он за этим наблюдал.
Амара помнила, как зажигала в нем страсть. Но сейчас от этой страсти не было и тени.
В серых глазах Грэма Фрейзера была не страсть, которую она знала.
А отвращение и ненависть.
Брезгливость.
Мужчина, которого она обожала, брезговал ей?
Амара не могла этого стерпеть.
У нее всегда получалось, всегда, так что же сейчас?
Он все равно не устоит перед ее красотой.
В запале Амара совершенно позабыла про позорную надпись на лбу. Она дернула платье, намереваясь сбросить его с себя. Даже не подумала, что без помощи служанки это почти невозможно.
Она потеряла все?
Нет, она не могла!
По-любому, есть какой-то выход, какое-то зелье, есть что-то, что поможет ей выкрутиться…
Грэм наблюдал с хладнокровным спокойствием.
И вдруг он перехватил ее запястье. Амара уж было подумала, что за этим последует привычный секс, и она переломит его на свою сторону.
— Сколько помню, ты всегда с этим кольцом, — проговорил он, и женщину кинуло в дрожь. — Оно же такое простое… Жемчуг неровный, необработанный. Оно больше подойдет женщине простого сословия, нежели аристократке. Так почему ты носишь его, не снимая? А, Амара?
Она помертвела.
Он не может знать про кольцо русалок!
Просто не может!
Надпись «Шлюха» на лбу еще как-то можно пережить.
Но не то, что откроется ему, если он его снимет.
Амара и сама не знает, что там будет.
В последний раз она снимала его полгода назад.
А если колечко не снимать время от времени, то время, оно… Оно же летит, как бешеное…
— Не снима-а-ай!
Но Грэм больно выкрутил ее запястье, сжав своими сильными пальцами, а потом снял с ее пальца кольцо.
— Не-е-е-е-е-е-е-ет! — как безумная заорала Амара.
Но было уже поздно.
ГЛАВА 73
Грэм
Я смотрел на нее, и меня чуть не вырвало.
Я не мог поверить, что делил постель с этой…
Женщиной.
Хотя, пожалуй, это существо не заслуживало ей называться.
Когда я вспомнил про сережки моей матери, которые должны были изменить ее облик при побеге, и соотнес их с кольцом Амары, что она никогда не снимала, я и предположить не мог, что увижу…
Это.
Я решил, что Амара улучшает свою внешность, это да.
В свете того обмана, паутиной которого она меня опутала, это было даже неудивительно.
После того поцелуя на пляже с моих глаз как будто спала пелена.
Я сразу же отправился проверить восстановленные магией бухгалтерские книги, которые Амара позабыла уничтожить, и увидел в них то, что и предполагал.
Она обворовывала поместье. И доказательства теперь были у меня на руках.
Мало того, Амара наговорила на Виолу, что она повела дам к Дэйгану. На самом деле это оказалось не так. Я выяснил это, расспросив слуг, в числе которых была и личная служанка Виолы, Присси, а так же нескольких дам, что спустились тогда в пещеру.
После разговора с кухаркой выяснилось, что это Виола запекла тогда фавероль, которую мы в тот раз с Баббингом ели и нахваливали. Но Амара присвоила все лавры себе.
Однако, все это было лишь цветочками, по сравнению с самым страшным преступлением этой суки.
Она опоила меня каким-то зельем, и из-за нее я чуть не убил Виолу!
Своими собственными руками — свою истинную душу. Свою возлюбленную.
Я в мельчайших подробностях вспомнил ту грозовую ночь, поданный Амарой бокал вина и испуганные глаза Виолы.
Она пыталась переубедить меня, пыталась воззвать к голосу разума, а я приставил лезвие к ее горлу…
Как же ей было страшно стоять передо мной — испуганной, беззащитной девушке…
Почему я доверился Амаре?
Почему решил, что она не из тех, кто может вонзить нож в спину? Я не предполагал, что эта женщина настолько коварна.
Поистине, змея в человеческом обличье.
Как так самая змея, которая обхватила щиколотку Виолы, когда она попыталась ускользнуть от меня там, на пляже.
Когда я понял, что передо мной — преобразившаяся жена, которая сняла руны красоты, как и планировала?
Она ведь хотела их стереть, и даже сказала мне об этом. А я — просто баран, потому что не поверил!
С тех пор, как она очнулась, все, что она говорила или делала было разумно.
Мне следовало обратить на это внимание, прислушаться к ее словам насчет продажности Амары.
Это позволило бы избежать многих бед.
А еще Виола называла Амару старой бабкой. Как будто что-то чувствовала. Как в воду глядела!
Это Амара столкнула Виолу с балкона, Виола сказала мне об этом прямым текстом, а я…
Я — тупорылый осел.
И вот сейчас я с брезгливостью смотрел на расколдованную женщину, которая ползала у меня в ногах, и готов был продать душу за то, чтобы ее никогда не было в моей жизни.
Русалочье кольцо с жемчужиной не улучшало внешность Амары.
Оно ее молодило.
Все лицо моей бывшей любовницы покрылось морщинами и складками. В темных волосах появились полосы желтоватой седины. Она была похожа но потасканную портовую проститутку, проститутку из самых дешевых.
И дело было даже не в том, что кольцо скрыло истинный возраст Амары. Есть женщины, которые выглядят достойно и в сорок, и в пятьдесят.
Дело было в том, что все ее нутро, точно предательская печать, отразилось на ее лице. Истинная Амара уже не могла прикинутся прекрасной статуей.
Она была старой злобной ведьмой, весь облик которой излучал все отрицательные эмоции, которые питали ее всю ее жизнь: жестокость, злобу, зависть, ненависть, ревность, распутство…
