Плюсик в карму. Книга четвертая (СИ) - Штефан Елена

Ольга дышала и слушала. Она даже не предполагала, что величество, а с сегодняшнего для глава ее Рода, что бы это ни значило, так глубоко в курсе их финансовых обстоятельств. Хотя… Скрывать от Эрика бытовую текучку никому в голову не приходило. А что знает Эрик, знает и Эльзис, возможно даже с ментальными картинками. По мере того как Эльзис говорил об удачных начинаниях на хуторе, от «пентагона» так и тянуло каким-то вялым, как выдохшееся пиво, недоумением и прогорклым за годы скуки любопытством. Особенно много он говорил о земных овощах. Как будто дразнил. И ни слова о мясном бизнесе. Оля на секунду пожалела этих старых людей, ведь им уже ничего не интересно. А потом очнулась. Эта пятерка старпёров при поддержке главы Западного Корпуса, тоже старпёра, приговорила всех четверых землян. И Раима до кучи. Не дураки же они: такого врага за спиной оставлять. Придавила дикая усталость, такая внезапная и всеобъемлющая, что… Накрыло то самое состояние, когда она впервые осознала себя после забытья: уже не «овощ», еще не человек. Прострация длилась три долгих удара сердца. А потом пришла злость. Та самая безбашенная, не ведающая рамок злость, когда она, пацифистка и добрая мать, на полном серьезе готовилась выколоть глаз Брае ядовитым нгурульим шипом. И взяла бы грех на душу, если бы паршивка уперлась и не сказала нужного. Простить юной апрольской сучке попытку убить Раима никак не получалось. До сих пор. Никакой аутотренинг про подростковую неуравновешенность и прочие всепрощенческие бла-бла-бла не помогали. Ольги хватало только на внешнее дружелюбие к избалованной девчонке. Ну и Сима сдерживала, да еще заинтересованность короны в дедуле идиотки с дурным характером. Старина Оусс был плохим главой клана и поганым воспитателем, но он был великим целителем. Да, стар, но в отличие от «пентагона» жил полной жизнью. Иметь дела с кланом Оусс Ольга не желала. Когда спасли десяток тёток и подростков, которые оказались остатками спасшейся с горящего Апрола группы Оусса, Ольга непреклонно, даже жёстко, самоустранилась от решения их проблем. У короны и кроме нее, Ольги, подданных дофигища. Пусть высокомерными курицами занимаются люди на отдельном жаловании.

Эти мимолетные воспоминания дали краткий отдых нервам. Тогда, в горах, она спасение Раима организовала. Смогла. И сейчас должна. Советнички хотят словесную дуэль? Непонятно, зачем резину тянут, так или иначе, смертный приговор вынесен. Но раз хотят… Она будет цепляться за каждый миг жизни! Оле в бытность проектировщиком мебели случалось и депутатам офисы обставлять, и генералам кабинеты. И отмороженных бандитов, синих от многозначительных наколок, в заказчиках иметь. Один такой с двумя быками проект обсуждать приходил. В первый визит Ольга с ним, «бугром» этим, семь часов подряд проговорила. К концу сипела, как простуженная кошка. Полпачки бумаги извела, чиркала эскизы идей и говорила, говорила, говорила. Выспрашивала, что понравилось, объясняла технологические затыки и предлагала новые варианты. Потом на экран компа переносила удачное и снова говорила. Кстати, очень умный был дядька, соображал, дай бог иному конструкторскому бюро. Только зубом цыкал неприятно и сильно давил аурой. Ничего, договорились. Мужик был настроен сделать все по закону, без наезда. Потом к Новому году прислал дюжину бутылок шикарного крымского вина — так понравилась работа. Справилась же тогда. А ведь домашней неженкой была. И сейчас справится. Должна! Навык быстро думать и внятно, в двух фразах свои думы излагать она не утратила. Проектировщик-индивидуальщик, это специалист разговорного жанра. Да и характер потверже стал. По другому не бывает, если люди от тебя зависят. Надо же, вроде задумалась, а нить разговора не упустила…

— Меня, к слову, деятельность госпожи Вадуд на должности управляющей полностью устраивает, — Эльзис сменил позу так, чтобы видеть советников, и голворил так, как будто продолжал не сеголня начатый разговор: — Крепость в идеальном состоянии, наездники более чем довольны, нгурулы в отличной форме и в хорошем настроении. Челядь и пастухи готовы ее на руках носить, насколько мне известно. Кстати, Сибас, поинтересуйся у своего миньона лавэ Метóка, почему наездники Западного корпуса недовольны? — Эльзис чуток помолчал, подмигнул Ольге и заговорил вновь: — Ладно, не напрягайся, сам скажу. Наши наезднички узнали, что последние два месяца их коллеги из Восточного получали дополнительную надбавку в треть жалования. И чтобы Совет глупостей не напридумывал, сразу скажу: корона дополнительных средств Восточному корпусу не отчисляла.

— Откуда нам про это знать? — буркнул Мингир, скорее из духа противоречия. Зато сказал сущую правду.

— Действительно, откуда? — вот сейчас Эльзис не скрывал ехидства. — Подсылы уже кончились или еще осталось? А? Мингир? Те, кого мы переловили, из твоего клана были. Неужто мы всех… того? Никто не вернулся? Серьезно?

— Толку с тех подсылов, — Мингир и не подумал смущаться. — Челядь из крепости не выходит, к наездникам не подступиться. Даже на хутор ходу нет, там этот ваш… — злобно презрительный кивок на Семёныча. — Даже стражников, которые тракт блюдут, не разговорили. Идиоты!

Жех Семёныч впервые за все время открыл рот:

— Так это были подсылы? — по скулам кузнеца прокатились желваки. — Следующего утоплю в яме с пуйфинами. — И таким тоном это было сказано, что и без эмпата понятно — утопит.

— Да ты… — взревел Мингир.

Эрик одним жестом прекратил скандал. Мингир заткнулся мигом. Сам. Видимо магический кляп был совсем невкусным.

— Жех, колись, что ты сделал? — Эрик обращался нарочито запросто, но чувствовалось, что это симпатия, а не презрение. — Колись!

— Да так, поздоровался. По-нашему, по-земному.

Пашка давился смехом, прикрывая рот рукой, Серафима улыбалась открыто. Эрик по-мальчишечьи прыснул. Он сто раз видел, как Пашка и староста хутора приветствуют друг друга. Да-а, изменило счастьице клановым. Не всякому нрекдольцу дано пережить рукопожатие кузнеца, сохранив штаны сухими. Не привыкли местные к таким приветствиям. В мире, напичканном магами, сие неосмотрительно. А Жеху бояться было нечего, с такими-то артефактами. Старый партиец неожиданно смутился такой реакции своих.

— А что надо было? Челюсти им своротить? Они Агава на базаре подловили, да Агав осторожен, как ящерица. Дурнем прикинулся. Ну и мне рассказать не забыл. Потом как-то на хутор просочились и к людям с расспросами полезли. Оль, ты же знаешь, какие наши простодушные. Они же на базар два раза в жизни выезжают, и то много. Сболтнут чего по наивности, а клятва убьет. Ну и пришлось… Хорошо, что порознь они были, тут свезло. Но третьего — точно к пуйфинам.

Ольга таки не удержала лицо, выгнула бровку. Какие шпиёнские страсти, однако. И она ни сном ни духом!

— А кого разговорили? — сорвалось невольное любопытство.

— Стражники — идиоты? Или подсылы? — подкусил в догон чем-то довольный Пашка.

— Мои люди идиоты. И стражники идиоты. — неожиданно разоткровенничался самый агрессивный советник. — Им же золото предлагали! А маги из департамента что-то буровили про изобретения. Но это же бред!

Эрик снова хохотнул, а Пашка фыркнул. Даже Раим Ща-как-дамыч расслабился. Явно был в курсе шпионской суеты.

— Па-аш? — Оля наклонилась, чтобы через Симу и Жеха видеть парня. — Что за история со стражей?

— Тёть Оль, ты что⁈ Да мужики за нас, в смысле, за Корпус, любого на крошево пустят и лоточникам на шаурму сдадут!

— Что такое ша-ма-р-ма? — уточнил чел из пятого кресла: не понял единственное русское слово из колоритной пашкиной тирады.

— Лапур по вашему, — ответил Пашка. А Ольга внезапно рассмеялась: таким недоумением разило от замшелых аристо.

— Павлуш, эти господа не покупают еду у лоточников. Ты мне объясни, что там со стражей.

— Ну, тёть Оль, ты же сама предложила, чтоб караваны за охрану отстегивали. Забыла?

— Помню. И что?

— Две части в казну короны, — Шенол заговорил так внезапно, что все вздрогнули. — Две части Шепри, как разработчику системы слежения и оповещения и как основному специалисту. Часть на содержание артефактов. Две части стражникам. Остальное — корпусу. За каждый совместно проведенный караван. Ты не знала? — Раим заглянул Ольге в лицо, удивляясь ее недоумению.