Аргумент весомей пули (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Магический туман оказался непроницаем для взгляда лишь со стороны, внутри всё виделось лишь слегка размытым, да ещё начисто лишённым красок. Колдовское марево путало и скрадывало расстояния, сослуживцы попросту растворились в нём, сгинув неведомо куда. Я рванул вдогонку, но только миновал обугленное тело, валявшееся среди обгорелых кустов, и столкнулся с антиподами.

Парочка краснокожих воинов вынырнула из-под деревьев и бросилась в атаку, только двигались они как-то очень уж медленно, словно прорывались через толщу воды. Завитки тумана скручивались вокруг них в белые полосы, опутывали руки и ноги — мешали, но окончательно обездвижить не могли.

Отторжение!

Прикрылся магическим барьером я за миг до того, как один из аборигенов превозмог тяжесть чар, поднял руку и пальнул в меня из револьвера раз и другой. Дальше боёк впустую защёлкал по стреляным капсюлям, моя сотворённая впопыхах защита приняла на себя обе пули и остановила их, но при этом потеряла стабильность и начала рассыпаться. Я оскалился, рывком втянул в себя небесную силу и тут же выбросил её вовне.

Удар!

Вырвавшегося вперёд с саблей наголо краснокожего прикрыл защитный амулет, мой коронный огненный аркан впустую разлетелся ворохом оранжевых искр. Руку дёрнуло отдачей, я невольно зашипел от боли, а дальше магический туман начал стремительно редеть, его щупальца соскользнули с антиподов и перестали сковывать их движения. Бойцы шарахнулись в разные стороны, намереваясь взять меня в клещи, и я спешно пальнул в ближнего. Удачным попаданием прострелил краснокожему грудь и перевёл ствол на другого. Рывком взвёл курок, потянул спуск — осечка!

Антипод вмиг оказался рядом и замахнулся выхваченной из ножен саблей, а небесной силы во мне — ни на грош! Судорожное усилие обернулось головокружением, но всё же удалось вобрать в себя какие-то крохи энергии и прикрыться отторжением. Магический барьер малость притормозил черноволосого крепыша, и этой его мимолётной заминки хватило мне, чтобы перехватить взгляд и надавить своей волей.

Шарахнулся в сторону, и — сработало! Отвёл взгляд!

Противник потерял меня из виду и наугад рубанул саблей воздух, я скользнул ему за спину и со всего маху ткнул под левую лопатку ампутационным ножом, но из-за спешки остриё лишь распороло мышцы, после чего упёрлось в рёбра и соскользнуло, оставив длинную и неглубокую рану. Антипод взревел и крутанулся на месте. Предугадывая это его движение, я отскочил, точнее — попытался. Что-то попалось под ногу, ступня подвернулась, и тут же в грудь угодила сабля.

Клинок высек искры из кирасы, и хоть доспеха не пробил, я всё равно не устоял на ногах и рухнул навзничь. Тут же откатился в сторону, уходя от второго удара, антипод вновь замахнулся, с веток ему на плечи спрыгнула дохлая мартышка. Она без промедления всадила зубы в шею, краснокожий взвыл и попытался сорвать с себя кадавра, а я без затей шибанул его ударным арканом — до предела разогнанным и лишённым всякой стихиальной составляющей.

Лови!

На миг почудилось, будто саданул кулаком по кирпичной стене, но моё заклинание всё же отбросило антипода, пусть при этом и не причинило ровным счётом никакого вреда.

Драные амулеты!

Оружие я обронил при падении, но револьвер обнаружился на расстоянии вытянутой руки. Я дотянулся до него, взвёл курок и поймал на прицел своего защищённого от магии противника. Осечки не случилось, пуля угодила точно в лоб, голова краснокожего мотнулась ровно от удара молотком, антипод замертво повалился на землю.

Мартышка бросила терзать зубами его шею и злобно оскалилась, но сразу соскочила с безжизненного тела и умчалась в темноту. Взамен неё из-за деревьев появился духолов.

Клюв огляделся и раскинул руки в стороны, заставил осыпаться серым прахом магические клинки.

— Всё! — заявил он, шумно перевёл дух и приложился к фляжке с ромом; кадык на худой шее так и заходил.

Туман окончательно рассеялся, вслед за ним схлынул и переполнявший меня до того азарт. Пропоротый бок резануло острой болью, мелькнула мысль избавиться от кирасы и осмотреть рану, но перво-наперво я поднялся и крикнул:

— Хомут! Ты там живой?

— Живой! — отозвался младший урядник откуда-то из темноты. — Край! Помоги с рукой!

Стрельцы прекратили обстреливать яхту, не хлопали больше карабины и у поселения контрабандистов. За деревьями в той стороне всё ярче разгоралось оранжевым зарево пожара, а затем мне будто кровью в лицо плеснули! Далекие отблески огня враз сделались багряными, приблизились, накатили и ворвались в дух, но не задержались и унеслись прочь, оставив после себя тошноту, головокружение и невыносимое жжение. Следом скрутил рвотный спазм, и сдержаться не удалось, вывернуло едва ли не наизнанку.

Это ещё что за напасть⁈ Точно ведь не порчей накрыло!

Я чуть отдышался, тогда и сообразил, что до меня докатились отголоски магии крови. Именно — крови, а не багряного, пурпурного или любого иного аспекта красного диапазона.

Мерзкая штука!

Дурнота начала отпускать, но не успел я ещё толком очухаться, как Клюв ухватил меня за плечо и заставил выпрямиться, а затем толчком ладони промеж лопаток направил к лагерю.

— Шагай, молодой! Чую, для тебя работёнка подвалила!

Глава 21

12–19

К моему несказанному огорчению, духолов оказался абсолютно прав. Один из прибывших с покупателями колдунов решил подороже продать свою жизнь и напоследок поразил пластунов чарами из арсенала магии крови. Двух уложил наповал, третий иссыхал прямо на моих глазах, помочь ему уже ничем было нельзя.

— Брось его! — приказал Франт, которого, надо понимать, прикрыл какой-то защитный амулет.

Ещё от зловредного аркана нисколько не пострадали священник и тайнознатцы, а вот остальным так или иначе досталось. И если состояние большинства не внушало особых опасений, а поразившая их порча покуда не дотягивала даже до второй степени сложности, то троицу раненых в перестрелке пластунов зацепило несравненно сильнее. Дела их были плохи — несмотря на все усилия колдунов, остановить кровотечение не помогали ни повязки, ни лечебные чары. Священник тоже оказался бессилен, равно как не закрыло раны и припасённое кем-то алхимическое зелье. Обычную порчу им бы ещё получилось вычистить, а вот эту — завязанную на кровь и смерть, уже нет.

Несмотря на незавидное положение подранков, я отмахнулся от урядника и двинулся прямиком к практически иссушённому порчей человеку.

— Ранец принесите! — скомандовал на ходу. — Быстрее!

Франт потянулся отдёрнуть меня от готовившегося испустить последний дух бойца, но священник его от этого удержал.

— Тут не твоя епархия! — заявил он и напомнил: — Ранец!

— Кукла! — зло рявкнул урядник. — Давай шустрей!

Я опустился рядом с бившимся в агонии бедолагой, огляделся и решил, что всё угадал верно: от обоих мертвецов к нему протянулось по цепочке красных капель. Именно от них к нему. Это было важно. Как и то, что создаваемые порчей искажения ощущались всё сильнее и отчётливей. Будто бы даже начало проявляться биение магического сердца.

Веки без пяти минут покойника дрогнули и разомкнулись, вместо глаз под ними обнаружились налитые кровью пузыри.

Дерьмо!

Иссушённый порчей пластун отвернулся от меня к ближайшему из раненых и содрогнулся в спазме. Плевок я перехватил лишь по той простой причине, что чего-то подобного ожидал изначально. В подставленную ладонь тот врезался металлическим привкусом крови, стуком тугих алых капель по раскалённым солнцем камням, упругим сопротивлением вырезанного из груди и ещё бьющегося сердца.

Драное проклятие вгрызлось в мой дух, я взвыл и приложил его малой печатью воздаяния, запитал ту всей энергией, которую только сумел в себя втянуть. Левая кисть окуталась пурпурным пламенем, а из судорожно стиснутых пальцев прыснула кипящая чёрная кровь. Ошмётки ещё не успевшего войти в полную силу посмертного проклятия выжгло из моего духа, кулак задёргался, и я вцепился в зловредные чары мёртвой хваткой, не позволил им вырваться, задержал.