Огнеборец (СИ) - "Тео Дорн"

— Не надо, Вова, — тихо прошептала Лена.

В голосе её были и слезы… и боль.

Этот легкий толчок вернул меня в реальность.

Сначала пламя во мне едва шелохнулось.

Какого черта я творю? Черта два я сдамся этому, что внутри.

Капля за каплей пожар в груди начал затихать. Не обжигая, а согревая изнутри. Будто бы не было больше питающей его ярости и жажды.

А осталось только тепло.

Я посмотрел на Лену. Слезы стояли в её глазах. Она тепло улыбнулась смахнув слезы.

Наваждение окончательно отступило. Я улыбнулся в ответ.

Но на лице Лены вдруг отразился ужас.

Я то свою битву выиграл… Но вот Баранов.

— Наконец-то я получу то, что заслуживаю. Получу силу. — хрипло произнес он, — Мой отец наконец увидит. Все наконец увидят… Я сделал всё, чтобы стать лучшим…

Он стоял прямо перед черным пьедесталом.

Баранов занес руку над перчаткой, но затем резким движением сорвал её с пьедестала и надел на правую руку. Лицо его на мгновение искажается. Перчатка словно оживает и впивается в его руку.

Голубой огонь вокруг пьедестала вспыхивает, вырываясь вверх к небесам. Тут же гаснет, словно его завает налетевший порыв ветра.

На мгновение казалось, что ничего не произошло.

— А почему так тихо? — донёсся до меня голос Ленского.

Действительно, мёртвая тишина воцарилась в пепельном кратере. Низкий гул, было заполнивший всё вокруг — затих.

Красные молнии, разрывающие багровые небеса, потухли, и пепельные облака будто потеряли свой цвет, став угольно-чёрными.

Стало так тихо, что самым громким звуком был шелест от оседающего на землю черного пепла, который роняли нависшие облака.

— Право закрыть Очаг принадлежит мне. Не просто Очаг — Всю Бездну! — насмешливо произнёс Баранов, взвешивая перчатку в руке. — Теперь эта сила — МОЯ!

Голос его будто доносился со всех сторон. Величественный и глубокий, как сама бездна. Глаза его пылали потусторонней мощью. Он медленно рассмотрел латную перчатку на своей руке, и она внезапно осыпалась чёрным пеплом на землю, рассыпавшись прахом.

Баранов сделал шаг назад, ошарашенный произошедшим.

— Что за…

Не успел он договорить, как из чёрного пьедестала в центре кратера вырвался столб голубого пламени, устремившись в небеса. Там он распался на множество лучей, которые ударили в стену пламени границе кратера. Туда где была граница сердца очага.

Огненная стена, нас окружавшая, вспыхнула голубым пламенем, языки которого устремились к чёрному небу.

Отовсюду вокруг нас. От пъедестала. От земли. От рук которыми мы закрыли уши. Изнутри самой головы. Раздался просто разрывающий перепонки высокочастотный вопль тысяч слившихся воедино голосов, который становился все выше и выше пока наконец не взял такую ноту, от которой глаза казалось вот-вот лопнут.

Мне почему-то кажется, что только мой дар удержал меня от потери сознания и позволил сохранить ясность зрения.

Но чудовищный вой был настолько высоким, что другие звуки просто перестали существовать.

И в этой оглушительной тишине, Баранов закричал так, что его душераздирающий нечеловеческий крик можно было почувствовать даже кожей. Потому, что слышно его не было.

Из глазниц Баранова ударило ярко-голубое пламя. Оно вырывалось из его раскрытого в крике рта и окутывало его целиком.

Даже защитный комбинезон, защищённый рунами и магическими вставками, сотканный из зачарованной ткани, не смог противиться силе, охватившей Баранова. Костюм истлел буквально на глазах, обратившись в пепел.

Сам Баранов начал искажаться. Превращаясь на глазах в то, что было похоже на сплав человека и игнита. Он буквально за пару ударов сердца исказился до неузнаваемости.

Тело его почернело покрылось угольно черной роговой чешуей. Раздулось в размерах. Мышцы вздулись и забугрились, придавая его фигуре нечеловечески мощные очертания.

Из его покрывшегося роговыми наростами черепа выросли два толстых коротких рога, закрутившиеся в спираль, как у горного барана. Из массивного крупного носа валил дым. За спиной метался, мощный хвост усеянный на конце шипами.

Наконец всё стихло. Огромное чудовище застыло на месте. Как застывшая скульптура вышедшая из-под руки самой Бездны.

Я поднялся на ноги. Я чувствовал — это ещё не конец.

— Ты в порядке? — спросил я Лену, которая, держась за голову, согнулась в шаге от меня.

Она молча кивнула и, стряхнув с плеча пепел и встала рядом. Взгляд её был прикован к Черному Монстру.

Пятый отряд поднимался на ноги.

Полозова стошнило прямо в черный пепел. Архипов тряс головой. Рядом поднимались кадеты первого отряда.

— Зараза… — прошептала Лена и стиснула мою руку.

— Святое пламя… — пробормотал Архипов, глядя на то, чем стал Баранов.

Ленский молча взглядывался в черный силуэт. Он был сосредоточен. Возможно больше всех понимал, что здесь произошло, потому что я вновь видел его лицо без маски. Ледяные глаза, смотрящие на свою цель.

— И что — это всё? — выдохнул Полозов подходя ближе.

Воздух загудел. Крошечные камешки вокруг нас начали подрагивать и подниматься в воздух.

— Никто тут не понимает, когда надо промолчать, да? — бросила Лена взгляд на Полозова.

Чудовище, в которое превратился Баранов, задрожало. Вспыхнув аурой силы, оно резко открыло глаза, задрало голову к чёрному небу и нечеловечески заревело. Пылающим голубым огнем взглядом, оно обвело вокруг площадку перед пьедесталом и всех присутствующих. Глаза его остановились на мне.

— Думаешь это сейчас помогло бы? — усмехнулся я.

Лена тяжело вздохнула.

Чудовище резко ожило. Взмахнуло мощным, мясистым хвостом и атаковало, едва очухавшихся кадетов из Первого отряда, стоявших рядом с ним. Они попытались поднять оружие, но слишком медленно…

Встретившись с яростной атакой, кадеты первого отряда разлетелись на добрый десяток метров, прежде чем врезались в усыпанную пеплом стенку кратера. Удар был настолько мощный, что расколол даже скалу под ними, подняв фонтаны черного пепла.

После столкновения они даже не шевелились.

— Надеюсь, вариант отступить ещё в силе? — отозвался Полозов из-за моей спины.

— Нет, — коротко ответил я, поднимаясь, — Не теперь.

Глава 26

— Мы не можем оставить их на растерзание этому монстру, — пояснил я, кивнув на Первый отряд.

Они ещё шевелелись и были живы. Но сражаться были не в состоянии.

— Думаешь, Баранова ещё можно спасти? — спросила меня Лена.

Вопрос её был прямым и честным. Каждый из нас задавался им. Баранов был нашим товарищем. Каким бы он ни был человеком, пока он жив — у него есть возможность стать лучшей версией себя. Но сейчас…

— Если возможно — мы его спасем. — ответил я, глядя на то чудовище, которым стал Баранов. — Если нет — упокоим его душу.

Внезапное осознание пронзило меня, как удар молнии.

Я стиснул кулаки. Сукин сын… Тут просто разило чей-то злой волей. Чьим-то хитроумным замыслом. Будто весь этот очаг. Всю эту сцену поставили ради… Ради меня?

Я должен был первый взять эту перчатку. Это проклятый артефакт взывал и ко мне и к нему.

И если бы не Лена…

Я стиснул челюсти. Зубы заскрипели от едва сдерживаемой ярости. Кто бы ни был этот манипулятор, расставивший эту ловушку. Он за это заплатит.

— Думаешь, мы его одолеем? — спросил Ленский слегка наклонил голову.

Сомнения его можно было понять. Монстр в которого превратился Баранов, возвышался над обычным человеком по меньшей мере вдвое.

—Либо одолеем, либо погибнем пытаясь, — спокойно ответил я, — Бежать сверкая пятками я не буду.

— Знал, что ты так скажешь, — отозвался Ленский и засучил рукава, — Просто проверил тебя.

Глаза его вспыхнули колдовской энергией.

— И рад, что ты думаешь также как и я.

Я усмехнулся. Было ещё кое-что. Я же все-таки не самоубийца. Я чувствовал, что несмотря на весь потенциал артефакта…