Двойник короля 18 (СИ) - Скабер Артемий

«Забери его! — не унимался хомяк испуганно. — Ну пожалуйста! Смотри, какой редкий экземпляр… Говорящий, философствующий! Это же бесценно».

Игнорировал внутреннего зверька, думал.

Ситуация странная. В серых зонах я привык к тому, что сначала дерёшься, потом разговариваешь. Если выживешь, конечно. А тут наоборот.

Метки затылочников открыли мне какой-то дипломатический иммунитет. Это можно использовать. Не для атаки, но для получения информации. Дипломатия всегда эффективнее прямого конфликта, просто в последнее время не попадаются достойные люди.

Голем наконец встал. Покачнулся, нашёл равновесие и вдруг повернул голову к Улю, затем ко мне, потом снова к Улю. Будто слушает разговор.

Я уставился на каменную тушу. С каких пор великан стал таким… внимательным? Раньше это была просто оболочка, послушный инструмент, а сейчас… Он проявлял признаки разумности, осознанности.

— Интересный спутник, — заметил Уль, проследив за моим взглядом.

Голем снова повернул голову, на этот раз к Улю, словно кивнул. Молчание затягивалось. Нужно что-то делать с этой странной ситуацией.

— Слушай, — начал неловко, — ты тут не видел… существ? Женских, симпатичных.

Прозвучало идиотски. Но как ещё спросить про девушек у говорящего оленя-мужика? «Не пробегали тут четыре красотки?» — ещё глупее.

Уль медленно повернул голову. Движение было плавным, но в нём чувствовалось что-то механическое, будто шестерёнки проворачивались внутри шеи.

— Ты о своих самках? — спросил он.

Голем оглянулся в ту же сторону. Синхронно, словно эхо движения Уля, как зеркальное отражение.

Я моргнул. Что за?.. Голем никогда так не делал. Он вообще не должен проявлять инициативу, только исполнять приказы. А сейчас действовал самостоятельно.

— Да, о своих, — кивнул, пытаясь игнорировать странное поведение великана.

Информация важнее, чем размышления о каменном защитнике. Сначала узнать о девушках, потом разбираться с големом.

— Те, кто больше человек, чем тварь, — они в нашем доме, — сказал Уль размеренно. — Изначально были созданы из того, что принадлежит этому миру.

Вспомнил. Яд скорпикозов для создания перевёртышей, Изольда хотела украсть его у Лахтины. Елена, Вероника — их основа тоже была из серых зон. Логично, что местные считают девушек своими. Хотя… Королева скорпикозов из другого места. Ладно, плевать!

— А та, в ком яд чужого рода, — продолжил Уль, — забрана королём другой зоны.

Сердце ёкнуло, внутри что-то сжалось холодной пружиной. Мозг мгновенно обработал информацию, но отказывался принимать её.

— В смысле, «забрана»? — скрипнул зубами.

Стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони. Боль отрезвляла, помогала сосредоточиться. Не на ярости, а на информации.

— Пришёл её отец — король скорпикозов. Открыл проход и увёл дочь.

Злость поднялась волной. В груди что-то сжалось, будто тисками. Лахтина… Эта зазнайка, которая строила планы на наш брак и чтобы я убил её отца. А теперь папаша просто явился и забрал её. Без боя, без сопротивления.

Дыхание участилось, кровь застучала в висках. Ярость требовала выхода, но холодный разум удерживал контроль. Анализ ситуации важнее эмоций.

— Почему вы её не защитили? — процедил сквозь зубы.

Каждое слово давалось с трудом, словно пробиралось сквозь плотину гнева. Держать эмоции под контролем становилось всё сложнее.

— Она не наша, — просто ответил Уль. — Королева чужой серой зоны. Мы не имели права удерживать её.

Логично. Холодно, но логично. Серые зоны имеют свои законы, свою иерархию. Власть короля в каждой абсолютна. Если отец Лахтины — король скорпиозов, то его право на дочь неоспоримо. Вот только я не подчиняюсь их законам.

— Но у меня есть права, — сказал жёстко. — Мы… У нас связь.

Воспоминания хлынули сами. Лахтина в форме скорпикоза, её человеческий облик. Сложные отношения, где страсть мешалась с расчётом, а нежность — с желанием использовать друг друга.

— Если ты спаривался с ней, — медленно произнёс Уль, изучая моё лицо, — то да, у тебя есть права.

Его глаза впились в меня, считывая малейшие изменения в выражении.

Изольда, Вероника, Елена — вот с кем у меня была связь, но с королевой как-то не дошло до этого. Не успели, не сложилось или просто времени не хватило.

— Она невинна и чиста, — добавил Уль. — Поэтому её отцу разрешили забрать. По законам она не принадлежит самцу.

Невинна? Лахтина? Язык чуть не прикусил от такого определения. Если говорить только про её девственность — может быть, а в остальном… под большим вопросом. Она всегда была расчётливой, хитрой, манипулятивной. Чистой? Скорее, чистой воды стервой.

— Где она сейчас? — спросил, сдерживая гнев.

Пальцы непроизвольно сжимались и разжимались, словно уже схватили горло её отца. Сука! Никто! Никто не смеет забирать моих женщин. А тут папаша припёрся. Он её почувствовал? Поэтому их забросило в другое место?

— Далеко отсюда, — указал олень-мужик рукой в сторону. — В своём доме.

Жест был неопределённым — просто взмах руки в направлении горизонта. Он мог означать что угодно. Другая серая зона? Другое измерение? Расстояние в километрах или реальностях?

Голем снова повернул голову, на этот раз посмотрел на меня. В пустых глазницах мелькнуло что-то похожее на… сочувствие? Каменное лицо, неспособное выражать эмоции, каким-то образом передавало понимание.

«Хватит этого цирка, — буркнул про себя, глядя на великана. — Ты что, правда понимаешь, о чём мы говорим?»

Мысленный вопрос был скорее риторическим, я не ожидал ответа. А голем медленно кивнул.

Охренеть. Мышцы напряглись от шока. С каких пор мой великан стал настолько… живым? Камень не должен думать, магическая конструкция не должна понимать разговоры. Это нарушение всех известных законов магии.

Злость на потерю Лахтины боролась с удивлением от неожиданного поведения голема. Что-то происходит, что-то, выходящее за рамки обычного.

— Он связан с этим местом, — объяснил Уль, словно понял, что меня беспокоит этот вопрос. — Серая зона пробуждает в таких существах больше, чем просто инстинкты.

Значит, место влияет на големов. Интересно, полезная информация для будущего.

— Забавно, — хмыкнул. — А что с моими девушками? Они в безопасности?

Вернулся к главной теме, големы подождут. Вероника и Елена, Изольда… Их я никому не отдам. Лахтину заберу, это лишь вопрос времени.

— Пока да… Они ещё не стали частью дома, — буднично ответил олень.

В его тоне не было ни тревоги, ни успокоения. Просто констатация факта, как сообщение о погоде.

— Объясни, — мой голос стал твёрже, со стальными нотками. Не просьба, а требование. Терпение иссякало.

— Формально, — откуда он вообще знает такое слово? — они твои. Ты спаривался с ними, и они больше люди, нежели монстры. Но если не заберёшь, твои самки станут частью нашего дома. Навсегда. Их облик, память, суть — всё растворится тут. Ты не сможешь отличить их от других обитателей.

Мороз пробежал по спине. Потерять всех? Не в бою, не от врагов, а просто… раствориться, стать чем-то другим. Забудут меня, всё?

Руки сжались в кулаки, вены вздулись от напряжения. Зубы стиснуты так, что челюсть заныла. Ещё одна волна ярости пробежалась по всему телу. Я скрипнул зубами и сжал кулаки — боль отрезвляла сознание. Сука! Какого хрена?

— Почему они попали сразу туда? — задал вопрос. — Кто это сделал?

Слова выходили отрывисто, резко, как удары кинжала.

— Никто… Дом, — пожал плечами олень. — Они часть нашего мира, ты — нет.

Вот вообще легче не стало. Ладно, будем разбираться с проблемой. Вот только как её, сука, решать?

— Сколько времени у меня есть? — спросил хрипло.

Время — критический фактор. Нужно определить сроки, чтобы планировать.

— Не знаю. Оно здесь течёт по-разному. Может, дни. Может, часы. Минуты?

Неопределённость — хуже не придумаешь. Нельзя планировать, не зная временных рамок. Может, уже поздно. Может, ещё есть шанс. Куда идти сначала?