Легенда о Белом Тигре (СИ) - Алферов Екатерина

— Братец Бай Ли, — прошептал он громко, так что услышали многие вокруг, — вы можете поднять всю гору?

Люди вокруг рассмеялись, а я присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с ребёнком:

— Надеюсь, мне не придётся проверять, — улыбнулся я. — Но если тебе когда-нибудь понадобится поднять гору, позови меня, и мы попробуем вместе.

Мальчик просиял, а его мать смущённо улыбнулась и потянула сына обратно в толпу.

— Следующее состязание — «Танец с Коромыслом»! — объявил староста, указывая на дорожку из брёвен и камней, проложенную через всю площадь. Рядом стояли вёдра и коромысла. — Участники должны пронести полные вёдра воды через все препятствия, не расплескав ни капли!

Это состязание требовало не только силы, но и равновесия. Я видел, как Чжао Мин выбрал себе самое красивое коромысло, украшенное резьбой, а Сяо Хэ предпочёл простое, но хорошо сбалансированное.

Когда пришла моя очередь, я взял обычное коромысло и два ведра обычных размеров. Слуги старосты наполнили их до краёв водой из большой бочки.

— Не разлей! — крикнул Сяо Хэ, наблюдая с края площади.

Я осторожно поднял коромысло на плечи. Вёдра были тяжёлыми, но не для меня. Сложность заключалась в том, чтобы пройти по неровной, извилистой дорожке, сохраняя равновесие, чтобы вода не выплеснулась. Беда была в том, что до меня по препятствиям уже прошли другие и щедро полили их водицей. Дорожка была теперь не только извилистая, но ещё и мокрая!

К счастью, звериная часть моей натуры дала мне превосходный баланс. Я двигался плавно, перетекая с одной ноги на другую, преодолевая бревна, камни и ямы с грацией, которой позавидовал бы танцор. Моё тело словно само знало, как распределить вес, как повернуться на узком бревне, как присесть под нависающей веткой, не нарушив горизонтального положения коромысла.

Когда я достиг финиша, вёдра были по-прежнему полны до краёв. Даже староста Чжао не мог скрыть удивления.

— Снова победа Бай Ли!

И снова я почувствовал на себе восторженные взгляды детей деревни. Они смотрели на меня, как на чудо, как на живую легенду из сказок, которые рассказывали им бабушки зимними вечерами.

— Господин Бай Ли, — раздался голос откуда-то снизу. Я опустил взгляд и увидел Линь-Линь, протягивающую мне маленький букетик полевых цветов. — Это вам. Я опустился на одно колено и принял её подарок:

— Спасибо, маленькая госпожа. Это самая ценная награда.

Девочка зарделась от удовольствия и убежала к своим друзьям, которые тут же окружили её, наперебой расспрашивая о разговоре с «сыном горы».

Следующим испытанием был «Лунный Лук» — состязание в стрельбе из лука по бумажным фонарям, подвешенным на разной высоте. Здесь я тоже преуспел, хотя и не без усилий — стрельба требовала не только точности, но и понимания траектории полёта стрелы, чего мне поначалу не хватало. Однако звериное чутьё и острое зрение позволили мне быстро приспособиться.

Заключительный выстрел я сделал с закрытыми глазами, полагаясь только на слух и обоняние. Стрела пронзила самый дальний фонарь точно в центр, вызвав дружные аплодисменты зрителей.

— Как вы это делаете? — спросил меня молодой охотник, когда я возвращал лук распорядителю соревнований.

— Слушаю ветер, — ответил я, не вдаваясь в подробности о своих звериных чувствах. — И верю, что стрела найдёт цель.

На самом деле, всё было сложнее. Я чувствовал потоки воздуха, запах бумаги и масла, слышал, как поскрипывают верёвки, на которых висели фонари. Но объяснять это обычному человеку было бесполезно — он всё равно не смог бы понять.

После начались интеллектуальные состязания, и тут моя уверенность испарилась. Первым из них были «Загадки Луны» — старейшина Ли Чен задавал участникам вопросы о фазах луны, звёздах и древних мифах.

— Что растёт ночью и тает днём, но никогда не покидает небо? — спросил он, обращаясь ко мне.

Я замер, лихорадочно перебирая в уме возможные ответы. Луна? Нет, она не тает днём, просто становится не видна. Звёзды? То же самое. Что же…

— Лунный свет, — вдруг сказал я, сам удивляясь своему ответу.

Ли Чен улыбнулся:

— Верно! Лунный свет растёт с появлением луны и тает с восходом солнца, но всегда остаётся в небе, даже если мы его не видим.

Я выдохнул с облегчением. Один правильный ответ ещё не значил, что я справлюсь с остальными загадками, но это был хороший знак.

К сожалению, следующие вопросы оказались сложнее. Я не мог вспомнить имя бессмертной, живущей на луне (Чанъэ), не знал, сколько дней проходит между двумя полнолуниями (29,5), и совершенно запутался в мифах о нефритовом зайце, толкущем в ступке на Луне эликсир бессмертия.

— В этом состязании победа присуждается Чжао Мину! — объявил староста, и его сын торжествующе улыбнулся мне.

Я кивнул, признавая поражение. Что ж, я и не рассчитывал победить в испытаниях на знание традиций, которых не помнил.

Следующим был конкурс «Каллиграфия на воде» — нужно было написать иероглиф «月» (луна) на поверхности воды бамбуковой кистью так, чтобы он держался не менее десяти секунд. Это требовало идеального контроля над движениями и правильной техники нанесения краски.

Когда пришла моя очередь, я взял кисть, обмакнул её в плошку с тушью и склонился над широкой чашей с водой. Рука предательски дрогнула — я никогда не был силён в каллиграфии, несмотря на уроки Лао Вэня. Первая попытка провалилась — иероглиф расплылся, едва коснувшись воды. Вторая была немногим лучше.

— Сосредоточься, — шепнул мне Лао Вэнь, стоявший рядом. — Представь, что кисть — продолжение твоей руки, а рука — продолжение твоего сердца.

Я глубоко вдохнул, пытаясь найти внутреннее равновесие. На третьей попытке я не выдержал и направил крошечную частицу ци в кисть, делая движения более точными. Линии легли на воду, образуя узнаваемый иероглиф. Он продержался ровно семь секунд, прежде чем раствориться.

— Достойная попытка! — подбодрил меня староста Ли Чен. — Но недостаточно для победы.

И вновь я уступил Чжао Мину, чей идеально выполненный иероглиф держался на воде почти пятнадцать секунд.

Так продолжалось и в остальных состязаниях. Я проигрывал в тех, что требовали знания традиций и тонкого понимания культуры, но побеждал в испытаниях на силу, ловкость и боевые навыки.

В «Бою Теней» — схватке на деревянных мечах в полумраке, освещённом только лунным светом, — мои звериные чувства дали мне неоспоримое преимущество. Я двигался между соперниками как призрак, бесшумно и неуловимо, сбивая повязки с их глаз прежде, чем они успевали понять, откуда пришла атака.

Но в «Плетении светильников» — создании фонаря из рисовой бумаги и бамбука — мои грубые пальцы, привыкшие к когтям и боевым техникам, подвели меня. Тонкая бумага рвалась от малейшего усилия, а бамбуковые палочки ломались, когда я пытался согнуть их в нужную форму.

В итоге моя сторона победила в командном состязании «Перетягивание Лунного Каната», где моя сила стала решающей, но уступила в «Охоте на Лису-оборотня» — игре, где нужно было искать в лесу спрятанные амулеты, разгадывая загадки переодетого старейшины.

К поздней ночи, когда основные состязания завершились, у меня накопилось несколько призов: серебряный амулет за победу в испытаниях силы, красивый лук с резьбой за меткую стрельбу, новый пояс из тонкой кожи за победу в «Бою Теней», мешочек с пряностями за командное перетягивание каната и кулёк со сластями, конфетами и пряниками.

Когда я стоял, держа все эти сокровища в руках, ко мне подошла группа детей — моих старых знакомых и тех, что с восхищением следили за моими выступлениями в течение дня. Я тут же оделил их сладким.

— Братец Бай, а как ты стал таким сильным? — спросил маленький мальчик, тот самый, что задавал этот вопрос утром.

— А ваши глаза правда видят в темноте? — подхватила девочка с букетиком.

— А вы правда культиватор? — поинтересовался третий, постарше.

Я не смог сдержать улыбку:

— На первый вопрос я уже отвечал. На второй — да, я вижу в темноте лучше, чем многие. А насчёт последнего, да, оказалось, что у меня талант, и Лао Вэнь хорошо меня тренирует…