Легенда о Белом Тигре (СИ) - Алферов Екатерина

— Помогите! Ребёнок в колодце! — донёсся чей-то отчаянный женский крик.

Я мгновенно забыл о Чжао Мине и бросился на звук, расталкивая людей. У старого колодца на краю площади собралась толпа. Несколько детей с испуганными лицами стояли у каменной кладки, а одна женщина истерично кричала, наклонившись над тёмным отверстием.

— Они играли и не заметили, как он перевесился! — всхлипывала она. — Мой мальчик упал!

Я подбежал к колодцу и заглянул внутрь. В тусклом свете, проникавшем в глубину, я различил маленькую фигурку. Мальчик лет пяти-шести каким-то чудом зацепился за выступ в стене колодца, но его силы явно были на исходе. Вода была всего в нескольких локтях ниже, тёмная и холодная.

— Верёвку! Быстрее! — крикнул кто-то из мужчин.

И тут я увидел Сяо Хэ. Не раздумывая ни секунды, он сбросил куртку и, прежде чем кто-либо успел его остановить, перемахнул через каменную кладку и начал спускаться по скользким стенам колодца, цепляясь за выступы и камни. Его пальцы, мозолистые от работы в кузнице, находили опору там, где обычный человек непременно сорвался бы.

— Держись, малыш! — услышал я его голос из глубины. — Я почти рядом с тобой!

Сяо Хэ добрался до ребёнка, осторожно взял его одной рукой, крепко прижав к себе, а второй продолжал удерживаться за стену. К этому времени принесли и опустили в колодец верёвку. Сяо Хэ ловко обвязал её вокруг мальчика, и ребёнка медленно подняли наверх.

Я помог вытащить малыша из колодца и передал его рыдающей матери. Мальчик был мокрым и испуганным, но живым и, похоже, не пострадал, если не считать ссадин на руках.

Затем мы вытянули и Сяо Хэ. Он выбрался с гораздо большим трудом — промокший до нитки, дрожащий от холода, с окровавленными от камней пальцами. Но на его лице светилась улыбка облегчения.

Мать спасённого ребёнка бросилась к нему, обнимая и благодаря сквозь слёзы. Сяо Хэ растерянно улыбался, явно смущённый таким вниманием.

Я обернулся и увидел Чжао Мина, всё ещё стоявшего поодаль. Он не сделал ни шага, чтобы помочь, возможно, боясь испортить свой дорогой наряд водой или испачкать руки о грубую верёвку. Наши взгляды встретились, и я увидел в его глазах понимание — он только что проиграл третье испытание. Я еле сдержался, чтобы не ухмыльнуться, и поскорее отвернулся. Мне надо было убедиться, что сам молодой кузнец в порядке.

Лао Вэнь, который наблюдал за всем этим с краю толпы, подошёл к вымокшему Сяо Хэ.

— Испытание добродетели состоялось само собой, — громко сказал он, так, чтобы все слышали. — Истинное благородство проявляется не в словах, а в поступках, не в обещаниях, а в действиях.

Толпа одобрительно загудела. Сяо Хэ стоял, вода стекала с его волос и одежды, но он выглядел сейчас благороднее любого принца.

— Так что же, состязание закончено? — спросил один из старейшин. — Кузнец победил?

— Традиция должна быть соблюдена полностью, — твёрдо ответил Лао Вэнь. — Когда взойдёт полная луна, Сяо Юй проведёт церемонию «Чая под луной», и её выбор станет окончательным.

Солнце постепенно склонялось к горизонту, окрашивая деревню в золотистые тона. Праздник продолжался, но теперь в воздухе витало ощущение предрешённости исхода. Люди то и дело поглядывали на восточный край неба, ожидая появления полной луны, которая должна была стать свидетельницей завершения состязания.

Сяо Хэ переоделся в сухую одежду, которую принесла ему одна из женщин. К нему постоянно подходили люди, хлопали по плечу, выражали уважение. Он принимал это с застенчивой улыбкой, всё ещё не привыкший к такому вниманию.

Я нашёл его у края площади, где он в одиночестве любовался закатом.

— Ты молодец, — сказал я, подходя. — Спас ребёнка и выиграл состязание одним прыжком.

Сяо Хэ смущённо покачал головой.

— Я и не думал о состязании в тот момент. Просто увидел, что мальчик тонет, и прыгнул. Любой бы так поступил.

— Не любой, — возразил я, вспомнив неподвижную фигуру Чжао Мина. — И в этом и есть суть добродетели. Она проявляется, когда ты не думаешь о награде. Либо есть, либо нет, — напомнил я.

Он задумчиво кивнул, а потом посмотрел на меня с тревогой.

— Думаешь, Сяо Юй выберет меня?

— Я уверен в этом, — твёрдо ответил я. — Её сердце уже давно сделало выбор. Церемония лишь подтвердит его для всех. Думаю, во всей деревне уже нет сомневающихся.

Сяо Хэ слабо улыбнулся, но тревога не покинула его глаз.

— Семья Чжао могущественна, — тихо сказал он. — Если я выиграю, они могут навредить Лао Вэню или Сяо Юй. Может, мне стоит…

— Даже не думай отказываться, — перебил я его. — Лао Вэнь знает, на что идёт. И Сяо Юй тоже. Счастье стоит риска.

— А ты? — внезапно спросил он. — Зачем ты рискуешь ради нас?

Я задумался. Действительно, по местным меркам я вмешивался во внутренние дела деревни, становясь на сторону простого кузнеца против сына старосты. Это могло иметь последствия.

— Вы — моя семья, — просто ответил я. — А семью защищают.

Его глаза заблестели от слёз благодарности, и он крепко сжал моё плечо — жест, более красноречивый, чем любые слова.

Наконец, на тёмно-синем небе появился серебристый край полной луны. Она медленно поднималась, большая и яркая, освещая деревню мягким, таинственным светом. Люди начали собираться вокруг помоста, где должна была пройти церемония.

Лао Вэнь вышел вперёд, ведя за руку Сяо Юй, чьё лицо теперь скрывала полупрозрачная вуаль. За ними шли помощницы из подруг, несущие чайные принадлежности, и старейшина Ли Чен, державший маленький серебряный гонг.

— Церемония «Чая под луной» начинается, — объявил Лао Вэнь. — С древних времён девушки выбирали суженых, предлагая им чашу чая. Смешивая листья и воду, они смешивали свои судьбы с судьбой избранника. Сегодня моя внучка, Сяо Юй, проведёт этот ритуал.

Он отступил, уступая место Сяо Юй. Девушка поднялась на помост, где уже стоял низкий столик с чайными принадлежностями. С изящной грацией она опустилась на колени перед столиком и начала готовить чай.

Её движения были медленными и ловкими. Она нагрела чайник, промыла чашки, аккуратно отмерила чайные листья. Затем, к удивлению присутствующих, достала из рукава два маленьких свёртка. Из первого она извлекла лепесток лотоса, который опустила в одну из чашек, из второго — сухой веточку сливы, которую положила в другую.

После этого она залила чай кипятком, и лёгкий ароматный пар поднялся над столиком, серебрясь в лунном свете.

— Пусть соперники поднимутся, — сказал Лао Вэнь.

Чжао Мин и Сяо Хэ поднялись на помост и встали по обе стороны от Сяо Юй. Девушка поднялась, держа в руках две чашки. Она повернулась к Сяо Хэ и протянула ему чашку с лепестком лотоса.

— Как луна отражается в воде, — тихо сказала она, — так моё сердце отражается в твоём.

Сяо Хэ принял чашку, поклонившись с глубоким уважением. Затем Сяо Юй повернулась к Чжао Мину и протянула ему вторую чашку.

— Пустая чаша ждёт наполнения мудростью, — произнесла она.

По толпе пробежал шёпот — каждому было ясно значение этих слов. Сяо Юй сделала свой выбор, и это был Сяо Хэ.

Ли Чен ударил в гонг. Выбор свершился!

Лицо Чжао Мина исказилось от гнева. Он резко отмахнулся, отбрасывая чашку, которая упала и разбилась о помост.

— Ты отвергаешь сына старосты ради нищего кузнеца? — прошипел он, схватив Сяо Юй за руку. — Ты пожалеешь об этом!

Я мгновенно оказался на помосте, используя Шаг Ветра, и встал между ними, отталкивая руку Чжао Мина.

— Отойди от неё, — тихо сказал я, но в моём голосе звучала такая угроза, что Чжао Мин невольно отступил.

— Ты… ты не посмеешь вмешаться, дикарь! — выпалил он, но уже без прежней уверенности.

— А ты проверь, — тихо рыкнул я.

— Сын, — раздался голос старосты Чжао, который тоже поднялся на помост. — Достаточно. Девушка сделала свой выбор, и мы должны уважать его.

Слова старосты удивили меня — я не ожидал от него такого благоразумия. Но, взглянув в его глаза, я понял — это не благоразумие, а холодный расчёт. Староста не хотел скандала на глазах всей деревни, предпочитая сохранить лицо сейчас и отомстить позже.