Легенда о Белом Тигре (СИ) - Алферов Екатерина

Его движения были уверенными и точными — движения мастера, который провёл тысячи часов, совершенствуя своё ремесло. Он проверил в жаровне раскалённый добела кусок железа, ловко подхватил его щипцами и положил на наковальню.

И тут началось настоящее представление. Молот в руках кузнеца запел свою песню, отбивая чёткий, гипнотический ритм. Удары следовали один за другим, каждый точно рассчитан, каждый приближал бесформенный кусок металла к задуманной форме. Сяо Хэ работал так быстро, что его руки казались размытыми, но при этом каждое движение было наполнено силой и мощью.

Я видел, как он тайком направляет свою ци в металл, как научил его и как учился он сам, наблюдая за кузнецом Ваном — ничего слишком явного, но достаточно, чтобы металл светился чуть ярче, плавился чуть легче, принимал форму чуть послушнее и быстрее. Для непосвящённых это выглядело просто как проявление исключительного мастерства, но я понимал, что Сяо Хэ применяет то, чему научился у меня. Я почувствовал прилив гордости за друга.

Время будто замерло, пока все, затаив дыхание, наблюдали за рождением металла. И вот, спустя каких-то полчаса, на ладони Сяо Хэ лежал маленький, но совершенный кинжал. Примерно такой использовали лекари, чтобы срезать травы. Этот явно был под маленькую женскую руку. Лезвие сверкало синеватым светом и переливалось под лучами солнца.

— Этот кинжал, — сказал Сяо Хэ, поднимая его над головой, — я создаю не для войны, а как символ защиты. Пусть он послужит напоминанием, что настоящая сила — в способности созидать, а не разрушать.

Он подошёл к краю помоста и протянул кинжал Сяо Юй.

— Примешь ли ты этот дар как знак моей верности?

Девушка шагнула вперёд и с достоинством приняла кинжал, низко поклонившись. По толпе пробежал одобрительный шёпот — гораздо более искренний, чем после выступления Чжао Мина.

Лао Вэнь поднял руки, призывая к тишине.

— Оба участника продемонстрировали выдающуюся силу и мастерство — один в военном искусстве, другой в ремесле созидания. В этом испытании я объявляю ничью.

Старейшины кивнули, соглашаясь с решением. Я заметил, как лицо Чжао Мина потемнело — он явно ожидал полной победы в первом же испытании. Сяо Хэ, напротив, склонил голову, принимая вердикт со смирением.

— Приступим ко второму испытанию — испытанию мудрости! — провозгласил Лао Вэнь. — Участники должны ответить на вопросы о свойствах трав, взаимосвязи пяти элементов и загадках природы. Я понимаю, что вы не лекари и никогда не учились лекарскому мастерству, но я хотел бы, чтобы будущий муж моей внучки был образованным и понимающим человеком.

Соперники встали перед лекарем, готовые отвечать. Лао Вэнь достал небольшую шкатулку и открыл её, демонстрируя различные сушёные травы и корни.

— Первый вопрос, — сказал он, поднимая тёмный изогнутый корень. — Что это за растение и каковы его свойства?

Чжао Мин ответил первым:

— Это корень дикого женьшеня, драгоценное лекарство, дарующее долголетие старикам и силу воинам.

Лао Вэнь перевёл взгляд на Сяо Хэ.

— А твой ответ?

Сяо Хэ внимательно посмотрел на корень, и я заметил, как в его глазах мелькнуло узнавание — наверняка он вспомнил что-то из того, что ему рассказывала Сяо Юй.

— Это действительно женьшень, — сказал он, — но его ценность не столько в дарении долголетия, сколько в способности восстанавливать равновесие ци в организме. Он помогает при истощении, укрепляет селезёнку и лёгкие, но должен использоваться с осторожностью, особенно при лихорадке или избытке жара в теле.

Лао Вэнь одобрительно кивнул.

— Правильно. Ответ Сяо Хэ более полный и точный.

Испытание продолжилось. Вопросы становились всё сложнее — о взаимодействии трав, о сезонах сбора, о методах приготовления снадобий. Чжао Мин отвечал уверенно, опираясь на книжные знания, полученные, несомненно, специально для этого состязания. Но в его ответах чувствовалась механическая заученность, без настоящего понимания.

Сяо Хэ, напротив, отвечал не всегда так гладко, иногда запинался, но в его словах ощущалось глубинное понимание, идущее от практики и живого интереса. Я знал, откуда это понимание — от долгих разговоров с Сяо Юй, от совместных прогулок по лесу, от искреннего желания узнать то, что важно для неё.

Наконец, Лао Вэнь задал последний вопрос, который, как я понял, был решающим:

— Что такое «сердце горы»?

Чжао Мин, не задумываясь, ответил:

— Сердце горы — это драгоценный камень или руда, скрытые в её глубинах. Самая ценная часть, которую ищут шахтёры.

Лао Вэнь перевёл взгляд на Сяо Хэ. Тот молчал, задумавшись, и в этой паузе я почувствовал напряжение всей толпы.

— Сердце горы, — наконец сказал Сяо Хэ, — это не камень и не сокровище. Это дух горы, её сущность, то, что даёт ей жизнь. Как любовь даёт жизнь человеку, так и гора живёт своим сердцем. И только тот, кто умеет слушать, может услышать его биение. Сердце горы концентрируется в металле, делая его уникальным и насыщая особой ци, поэтому этот металл так ценится.

По толпе пробежал восхищённый шёпот. Даже я был поражён глубиной его ответа. Лао Вэнь улыбнулся, и в его глазах я увидел гордость учителя, услышавшего от ученика нечто превосходящее его собственные уроки.

— Во втором испытании я объявляю победителем Сяо Хэ, — провозгласил Лао Вэнь.

Чжао Мин сжал кулаки, но смолчал, признавая справедливость решения. Счёт качнулся в сторону кузнеца — но всё равно нужно было третье испытание, чтобы определить окончательного победителя.

Люди начали гадать, каким будет испытание добродетели. Но Лао Вэнь, вместо того чтобы объявить задание, произнёс:

— Добродетель нельзя проверить заданием. Она проявляется в повседневных поступках, в решениях, которые мы принимаем, когда думаем, что никто не видит. Поэтому третьего испытания не будет… пока.

Это вызвало удивление и даже некоторое разочарование в толпе. Староста Чжао нахмурился, но не решился оспорить решение лекаря.

— Пусть соперники отдохнут, — продолжил Лао Вэнь. — Когда взойдёт полная луна, мы проведём церемонию «Чая под луной», и решение будет принято.

Праздник продолжился. Начались танцы, игры, состязания в стрельбе из лука для детей. Женщины накрыли столы с угощениями — лунными пряниками, рисовыми шариками, фруктами и чаем. Мужчины затянули старинные песни под аккомпанемент флейты и двухструнного эрху. Меня звали присоединиться, но я не знал ни одной песни, поэтому просто сбежал.

Я искал глазами Сяо Хэ, чтобы подбодрить его, но не мог найти в толпе. Вместо этого я натолкнулся на Чжао Мина, который разговаривал с несколькими своими друзьями у края площади. Они замолчали, как только увидели меня.

— А, вот и верный пёс кузнеца, — с насмешкой сказал Чжао Мин. — Пришёл посмотреть, как твой друг проиграет?

Я старался сохранять спокойствие, хотя зверь внутри меня зарычал от злости.

— Сяо Хэ достойно проявил себя в испытаниях, — ответил я ровным голосом. — А окончательное решение примет Лао Вэнь.

— Старик мудр, но слаб, — Чжао Мин понизил голос, чтобы его слышали только я и его друзья. — Он понимает, что пойти против воли старосты — значит обречь свою семью на трудности. Как думаешь, он рискнёт будущим своей внучки ради гордости?

— Лао Вэнь ценит счастье Сяо Юй выше всего, — сказал я, чувствуя, как когти начинают выдвигаться на моих пальцах. Я сжал кулаки, скрывая их. — И знает, что оно не в богатстве, а в любви.

Чжао Мин рассмеялся, но в его смехе не было веселья.

— Любовь? Что может знать о любви дикарь вроде тебя? — Он шагнул ближе, его дыхание обдало меня запахом вина и чего-то ещё, тёмного и липкого, чему я не мог дать названия. — Слушай внимательно, Бай Ли. Сяо Юй будет моей, с благословения Лао Вэня или без него. И если ты или твой друг-кузнец встанете на моём пути…

У меня внутри аж всё заклокотало. Спасло от необдуманного ответа внезапное волнение в толпе. Люди закричали, указывая куда-то в сторону, недалеко от площади.