— Серьёзно? — проворчал я, обращаясь в окружающее пространство. — Потеря способностей — худший из глубинных страхов? Я так большую часть жизни жил, и ничего, справился.
Темнота ничего не ответила. Какое-то время я провёл, пытаясь открыть грёбаную дверь разными способами, затем просто скучал рядом. Поел, заснул, проснулся в той же темноте. Повторил попытки. Повторил цикл. Одним из предметов, которые я нёс с собой в переносном кармане, было магическое зеркало, но без «Вуали» воспользоваться им не представлялось возможным.
Спустя трое суток я решил вернуться, чтобы поискать другую дорогу, или, по возможности, посоветоваться с Кас.
Зал с алтарями всё ещё был залит тьмой — но не той магической, давящей тьмой, что властвовала здесь несколько ночей назад. Самой обычной темнотой, какая и была положена закрытому помещению без окон. Я не нашёл Кас, равно как и другой дороги вниз, зато без большого труда обнаружил выход к предыдущей зоне — где проходило первое испытание. Стражей там не оказалось, а лестница, уходящая вверх по стенке башни-колодца, заметно крошилась под ногами.
Ощущая внутри нарастающее беспокойство, я отправился наверх. Большая стрелка механических часов перешла на цифру «семь», и снаружи меня встретил прохладный вечер. Стремительно темнело, но ночь ещё не настала, а значит, вокруг Полуночи должен был мерцать защитный барьер.
Должен был — но не мерцал. Ни барьера, ни закрытых дверей, никакого ощущения жизни в глубине замка. Полночь была мертва, а я растерянно стоял посреди её останков.
Нет. Нет, этого не может быть.
Это иллюзия, верно? Видение, морок, тот самый глубинный страх, на этот раз, должен признать, — вполне убедительный. Дескать, я опоздал, не уложился в сроки, и сердце замка не выдержало. Не дождалось. Разумеется, это всего лишь видение, испытание воли, тщательно выстроенное, чтобы меня запутать.
А что, если нет?
Не ощущалось никакого перехода между моментом, когда я положил ладонь на дверь и убрал её. Никакого помутнения сознания, точки входа в наваждение. А вот смерть зачастую так и приходит — тихо и незаметно, особенно если это смерть во сне. Полночь слишком много спала в последнее время.
Чувствуя, как дышать становится тяжелее, я ускорил шаг.
Сад зарос так сильно, что сквозь колючки местами пришлось прорубаться коротким мечом. Хвои нигде не было видно, и на мой зов она не откликалась.
Лазарет пустовал — ни Терры, ни иссохших, никого из пациентов. На полках и в шкафах не осталось лекарств и компонентов, будто кто-то в спешке сгрёб всё и забрал с собой. Одно окно выбито, осколки стекла разбросаны по полу.
На кухне — тяжёлый дух разложения, остатки еды разбросаны по всей площади.
В казармах, кузнице, гостевых покоях — ни души.
Все двери, ведущие в основной коридор, выбиты целиком или повисли на одной петле. Тронный зал встретил меня запахом пыли и запустения, ещё более жалкий и заброшенный, чем когда я увидел его впервые — во сне. Трон покосился, по потолку змеились трещины, из всех оконных стёкол уцелело лишь одно. Вечер сменился ночью, но ничего не изменилось — Полночь погибла, а её слуги и гости разошлись кто куда, забыв про её неудачливого хозяина.
Раз за разом я твердил себе, что этого просто не могло быть. Кто-то бы да остался, чисто из принципа, пусть и для того, чтобы высказать мне всё в лицо. Но опять же, почему бы и не наоборот? Кто знает, сколько времени я на самом деле провёл там, внизу? Кажется, что не больше недели, а в реальности могли пройти месяцы, годы. Последний вздох умирающей Полуночи, отпускающей течение времени на свободу — и я, угодивший в «карман» перед третьим испытанием. У тех, кто остался жив, хватало времени и на раздумья, и на разочарование, и на решение уйти.
Впервые за долгий срок я остался совершенно один.
Течение времени должно было возобновиться, но я ощущал его урывками, отдельными отрезками, когда сознание позволяло воспринимать происходящее и откладывать это в памяти. Все знаковые комнаты, куда мне удалось добраться, пустовали, везде царила разруха и тлен. Замок разваливался с рекордной скоростью, на моих глазах осыпался крупный кусок крепостной стены, чуть было не похоронив меня под обломками. Спустя часы… дни… недели? Спустя сколько-то я вышел за пределы стен, чтобы убедиться, что полумёртвые «энты» из проклятого леса стали окончательно мёртвыми, последовав за ненавистным им замком. В самой Полуночи почти не осталось монстров — разве что на отдалённых крышах можно было заметить слишком уж глубоко заснувших гаргулий, да в недрах сада раздавалось отдалённое шипение гигантских змей. В моём текущем состоянии я мало что мог противопоставить сильным противникам, но они не слишком стремились меня найти.
Мысль о самоубийстве приходила регулярно, намекая на свою беспроигрышность. Если всё вокруг — морок, то таким образом удастся его развеять. Если реальность — то какой смысл влачить столь жалкое существование, постепенно теряя рассудок?
К несчастью, оставался и третий вариант. Всё вокруг могло быть иллюзией, но самоубийство прикончило бы меня и в реальности.
И я продолжал жить.
Башня Вечности, аномалия под магическим куполом, в этой версии Полуночи попросту отсутствовала. Никаких следов, никаких руин — возможно, она просто схлопнулась сама в себя, без остатка. В остальных библиотечных башнях меня встретил густой запах гари и толстый слой пепла на каждом этаже. Будто Фахар снова вырвался на волю и довёл до логического конца свой мрачный замысел, спалив все книги без остатка. До темницы было невозможно добраться, но оставалось единственное место, которое я пропустил.
Мастерская.
Все могли уйти, но Адель — нет. Я не мог внятно объяснить, почему нет, просто эта мысль засела в голове, поддерживая глупую надежду среди океана отчаяния. У Адель были планы и задачи на годы вперёд, для которых магия не требовалась. Полночь не признавала её в качестве слуги, у них отсутствовала незримая связь. Адель могла остаться и должна была остаться, иначе зачем это всё?
Не знаю, как мне удалось вспомнить и воспроизвести дорогу в мастерскую среди замка, что обращался в руины. Кажется, по пути я подвернул правую ногу и сломал пару рёбер, пытаясь пробраться сквозь завалы, но в итоге дошёл до коридора, ведущего в последнюю из не проверенных знаковых комнат.
— Адель! — крикнул я, хромая вперёд. — Адель, отзовись! Адель!..
Ни звука, ни шороха, ни скрипа металла. Пустота и тлен, трещины, обломки. Мастерскую покинули давным-давно, и глупо было предполагать…
— Адель!! — удвоил я усилия, перебивая гнетущие мысли. — Адель, где ты⁈ Выйди, отзовись, мне нужна твоя помощь!! АДЕЛЬ!!
Мой голос впервые за долгое время снова напомнил рык, усиленный мощью «Зверя», он раскатывался по углам мастерской, но возвращался ни с чем. И всё же, я продолжал кричать, рычать, а затем и хрипеть, не желая отпускать последнюю крохотную надежду из всех оставшихся.
— Адель!..
Ледяной ветер коснулся пылающих щёк — странное чувство, как будто ощущение не соотносилось с реальностью. А затем на мою бедную голову из ниоткуда обрушилась серия пощёчин! Коротких, достаточно сильных, чтобы выбить меня из колеи, но исключительно взвешенных. Я пытался отбиваться, закрывать щёки руками — тщетно, внезапная пытка продолжалась и продолжалась, и продолжалась. Пока я не взревел от бешенства, до краёв наливаясь могуществом «Зверя», и… открыл глаза.
Вокруг сгущалась почти непроглядная темнота, а вот запах тлена и пыли куда-то исчез. Моё правое бедро ощущало на себе привычное касание кобуры с Райнигуном — непередаваемое облегчение! По правую руку виднелись распахнутые створки двойных дверей, что доставили мне столько неудобства… совсем недавно? Страшно давно?
А надо мной склонилась Адель — живая, насколько это слово было применимо к разумному автоматону, и задумчиво покачивающая отведённой ладонью для очередной пощёчины.
