Ощущение падения было внезапным, отрезвляющим как шоковая терапия. Мы падали вместе, и судя по закрытым глазам Адель, у неё каким-то образом кончился заряд. То ли очередной конструкт смог повредить автоматический ключ, то ли сам механизм оказался с изъяном. Адель была тяжелее меня и падала быстрее, но я успел едва мазнуть её рукой, чтобы переместить в переносной карман. Теперь я падал в гордом одиночестве — и полной уверенности в очередном провале, как в переносном, так и самом буквальном смысле. Очевидно, что мы угодили в одну из ловушек в пропущенном кресте на карте, и в лучшем случае окажемся в начале забега. В худшем — на дне какой-нибудь ямы или самых глубоких пещерах под замком. Можно попробовать выбраться с помощью зеркала… чтобы потом что? Начать всё с начала? Откуда взять на это время?
Время. Только сейчас до меня дошло — из кармана больше не раздавалось его различимого тиканья. Механические часы застыли, застыли, когда все три стрелки достигли отметки «двенадцать». Меня пробрало насквозь лихорадочной дрожью, ощущение падения вдруг сменилось парением, как в невесомости. С точки зрения физики и то, и то было одинаковым явлением, но воспринималось по-разному. Темнота вокруг больше не казалась стенами очередной ловушки, она расступалась во все стороны, как тогда, когда я лежал в операционной коме и плыл сквозь мрак, безмолвный и бестелесный. А снизу поднималось и становилось всё сильнее могучее биение живого сердца.
И всё же, сейчас всё было немного иначе.
Я не слышал голоса Полуночи, хотя её присутствие распространялось везде вокруг меня. Я не видел образа, что она явила мне в тот раз. Время остановилось, но падение-парение-полёт всё же продолжалось, наперекор всем законам мироздания. Я попытался воззвать к своему замку, но никто не ответил — только звук биения сердца усиливался, пока не слился со мной целиком, не стал звуком моего собственного сердца, и теперь они бились в унисон.
А потом я упал — просто упал, с относительно небольшой высоты, больно ударившись о каменные плиты пола.
Зал, практически точная копия тронного, вплоть до самого трона, стоящего в центре. Целый мир, наполненный камнем, деревом и тканью, изящные коринфские колонны, плавно переходящие в фигурные балки, сплетающиеся под потолком. Только источниками света в этом зале были не окна, а исключительно «вечные» факелы, развешанные по стенам. Да трон по центру вырезан не из светлого дерева, а чёрного камня.
Спустя минуту осмотра стало очевидно и другое различие. Это место выглядело… не до конца настоящим. Настолько настоящим, насколько позволяло мне воображение. Стоило отвернуться от какого-либо участка зала и тут же повернуться назад, как обстановка неуловимо менялась. Колонны стояли чуть-чуть иначе, факелы висели немного не так, рисунок плит на полу сдвигался. Как будто всё окружающее пространство моментально дорисовывала нейросеть, очень точно, но с крошечными изменениями. Неизменным оставался лишь трон, и его назначение выглядело вполне очевидным.
Я подошёл поближе и сел на чёрный камень, оказавшийся тёплым как печка. Неторопливо расстегнул заплечный мешок, извлекая на свет шкатулку из красного дерева, поставил её на массивный подлокотник. У меня самого не хватило бы сил и умения, чтобы запустить сложный магический механизм, но это место помогало мне во всех начинаниях. «Нужное устройство», как некогда сказал Илюха, находилось вокруг меня, и терпеливо ожидало подпитки.
Крышка шкатулки слегка приподнялась, высвобождая изумительную, безумную, освобождающую мелодию высших сфер.
Бурлящая сила хлынула в копию тронного зала, разливаясь по плитам пола, малейшим трещинам, впитываясь в колонны и стены. Пространство вокруг испустило вздох — умирающий от жажды человек, получивший маленький глоток воды. Музыка питала то, что вскоре бы иссохло, проникала во все уголки реальности, возвращала жизнь. На меня вдруг обрушились эмоции, сторонние, но настолько родные, насколько вообще можно было представить. Надежда, радость, пробуждение… и невероятная, бесконечная, тянущая жажда. Требование открыть шкатулку нараспашку, выпустить наружу всё могущество древнего волшебства, дать наконец напиться вволю!
Только вот это был тот самый вариант, что предлагала Мелинда. Перегрузить Полночь энергией, и тем самым нанести последний удар. Тот, кто обезумел от жажды, может забыться и утонуть в ручье, захлебнуться водой из-под крана. Надо было терпеть, не поддаваться натиску, «поить» замок потихоньку. И пока вполне получалось.
Что там мне предлагали кроме этого? Ритуал от Оррисса, чтобы самому получить силу Полуночи, перенаправить потоки энергии и уподобиться Знающим? Как-нибудь в другой раз, спасибо, а если точнее — никогда. Даже если я разом обрету невозможное могущество и смогу лично защитить всех, кто мне дорог, что останется от моей человечности? Личности, памяти, воли, любви? Риторический вопрос. Мне хватало ноши хозяина Полуночи, и увеличивать её тысячекратно было скверной идеей, как ни посмотри.
А вот третьего варианта, «дабы смутить разум, сбить с дороги, отравить сердце», мне так и не дали. Оно и к лучшему — меньше тяжких раздумий, а также лишний повод щёлкнуть Альхирета по носу при новой встрече. Мол, ошибся, дружок, напророчил лишнего. Старость, небось, сказывается, да тысячелетний недосып. Вот и становись Знающим после такого, чтобы допускать настолько нелепые промашки…
Если, конечно, мы вообще встретимся.
Ход мыслей прервало лёгкое ощущение неправильности. Я быстро убедился, что шкатулка оставалась слегка приоткрыта, и мелодия продолжала звучать, но в неё словно закралась лишняя нотка. Не фальшивая, просто иная, вызывающая тревогу. Когда нотка повторилась, я встал с трона, закрыл глаза и попытался понять, с какой стороны она доносилась.
Дальше. Чуть дальше. Ещё чуть дальше, мимо колонн и факелов, вглубь небольшого прохода, которого здесь не было пару секунд назад. Ещё дальше, туда, где уже вся мелодия становилась отчётливо-тревожной, нервной. Спустя миг музыка прошла сквозь меня, и пришло осознание — её одной не хватит, чтобы поддерживать в Полуночи жизнь. Запас силы в шкатулке был громадным, но всё же не безграничным, а вечный замок нуждался в постоянной мощной подпитке. Подпитке, которая последние сотни лет по какой-то причине была ограничена до жалких капель. И когда музыка попыталась исправить проблему, она наткнулась на… препятствие.
Вокруг меня больше не было стен, над головой не нависал потолок, а пол под ногами существовал лишь на том пятачке, где я оставался на месте. Музыка открыла мне иной взор, и теперь я видел, как откуда-то снизу, из недостижимых глубин мира, тянется сияющая вена, несущая поток энергии. Я был ничем по сравнению с этой веной, букашкой на фоне трубы газопровода, если можно было позволить столь грубую аналогию. Ближе к Полуночи пульсирующая нить сосуда сужалась, подстраивалась под размер самого замка и нужды сердца.
Пока не достигала места, где ослепительный поток был перерублен почти целиком.
Песчинки, крохи, капли силы проникали выше, растворяясь в бесконечной жажде Полуночи. Место раны, нарушения, сбоя было достаточно узким, но «иной взор» не позволял разглядеть, в чём именно состояла проблема. Не задумываясь ни на секунду, я шагнул вперёд — одного шага в этом месте хватило, чтобы оказаться у цели. Теперь только протянуть руку, вновь пропустить сквозь себя мелодию, направив в нужную сторону…
Моя правая ладонь прошла сквозь пространство, существующее на грани вымысла и реальности, и натолкнулась на что-то вполне реальное. А именно, рукоять оружия, судя по всему — двуручного меча.
Мои пальцы сомкнулись вокруг рукояти прежде, чем я успел поразмыслить и взвесить, насколько это хорошая идея.
— Слушай меня внимательно, хозяин. Слушай, ибо второго шанса не будет.
Кат-сцена. Это всё, что пришло мне на ум, очередная грубая аналогия в мозгу, застрявшем в неизвестной магической ловушке. Кат-сцена с небольшой вариативностью, где можно было выбирать самые простые варианты диалога. В основном — совсем не те, что мне хотелось спросить по-настоящему.
