Повелитель огня (СИ) - Опсокополос Алексис

Вот это поворот. А не влюбилась ли девчонка в меня? Вот этого мне только не хватало.

— Вообще-то, я веду тебя к дяде, чтобы там оставить, — напомнил я.

— У дяди можно. Как позавчера не оставляй.

— Ну а что я должен был сделать, когда узнал, что в горящем доме остался ребёнок? Сказать «мне очень жаль» и пойти дальше?

Ясна вздохнула, хотела что-то сказать, но не успела — её внимание отвлёк подошедший к нам Добран. Крепинская княгиня разжала объятия, отпустив меня, и обратилась к мальчишке:

— Из-за тебя нам пришлось убить трёх огневиков.

Пацан опустил глаза.

— Нам пришлось их убить, потому что они хотели убить нас, — сказал я. — Не стоит ставить это в вину Добрану.

— Я не ставлю, — ответила Ясна. — Что сделали, того не вернуть. Я просто хочу, чтобы он понимал, на что нам пришлось пойти ради него.

— Я всё понимаю, — пробормотал растерянный и расстроенный мальчишка.

— Всё! — сказал я. — Закрыли эту тему! Лучше скажи, Добран, ты знал, что тебя не собирались убивать?

Тот кивнул.

— А почему мне не сказал?

Пацан пожал плечами, и его глаза заблестели. Продолжать в том же духе явно не стоило.

— Ты хотя бы знаешь, зачем ты был так нужен огневикам? — перевёл я разговор на другую тему.

— Я же рыжий, — ответил Добран.

— Это что-то иносказательное? — уточнил я. — Ты, вообще-то, довольно чернявый.

— Рыжий. Меня красят. С самого детства.

Сказав это, мальчишка показал мне голову, раздвинув шевелюру так, чтобы я мог видеть цвет волос у корней. И он действительно был огненно-рыжим.

— На днях собирались снова красить, — добавил Добран.

— Но зачем? — удивился я.

— Ты как вчера родился, Владимир, — сказала Ясна.

— Вообще-то, мне память отшибло после отравления, если ты забыла, — напомнил я.

— Прости, забыла, — смутившись, произнесла девчонка. — Все рыжие — способные. Так называют тех, кто может делать запасы.

— Я думал, их делают огневики.

— Они не могут. Им доступно чаровничество, но запасы делать они не могут. Поэтому они ищут для этих целей способных по всему Девятикняжью. И способные делают запасы для огневиков.

— И, судя по всему, делают они это не всегда по доброй воле, — догадался я.

— Родиться рыжим — тяжёлая и незавидная доля, — сказала Ясна и как-то совсем по-другому посмотрела на Добрана — с искренним сочувствием, а тот совсем скис.

— Хорошо, — сказал я, пытаясь как-то сложить детали непростого пазла в своей голове. — Но если Добран — такая ценность, то зачем его хотели сжечь в доме? Ты знаешь, кто тебя запер на третьем этаже?

Последний вопрос предназначался мальчишке. Тот кивнул и ответил:

— Мама.

— Но зачем? — воскликнул я, искренне удивившись.

— Чтобы я не убежал из дома, пока волосы не покрасили.

— А ты собирался?

— В Гардов приехали скоморохи, я очень хотел посмотреть на них. Вот мама меня и заперла, чтобы я не пошёл, пока их с папой не было дома.

— То есть, она тебя заперла, чтобы ты не пошёл смотреть на скоморохов, а кто-то в этот момент поджёг дом?

Мальчишка снова утвердительно кивнул.

— А ты знаешь, кто это сделал? — спросил я.

— Нет.

— Может, ты кого-то подозреваешь?

— Нет. Я был в своей горнице, когда внизу начали кричать. В окно увидел, как все на улицу побежали с первого этажа: дворовые, стряпчие. А потом почувствовал неприятный запах.

— Только с первого этажа на улицу побежали? — уточнил я. — А со второго?

— На втором никого не было, — ответил Добран. — Там опочивальни родителей, туда просто так никто не заходит.

Теперь картина начала вырисовываться. Я изначально был уверен, что дом подожгли огневики, но до этого разговора с Добраном у меня выбивался из общего пазла тот факт, что мальчишку заперли. Это наводило меня на неправильную мысль, что его хотели убить. А как оказалось, всё дело было в роковой случайности. Поджигатель устроил пожар, будучи в полной уверенности, что Добран спасётся — выбежит на улицу, как остальные. После чего его обвинили бы в поджоге и дальше по отработанной схеме.

Но мальчишка оказался заперт. А на помощь ему никто прийти не мог — желающих бежать на третий этаж через горящий второй не нашлось. До моего прибытия к дому Гардовского посадника. Бедная Велимира: мало того что она была вынуждена смотреть, как её сын сидит в горящем доме, так она ещё и корила себя за то, что заперла его там.

Вопрос, как подожгли дом, интересовал меня меньше всего — я знал, что это несложно. Достаточно было незаметно со стороны двора бросить бутылку с коктейлем Молотова в любое окно второго этажа и просто ждать. Даже небольшое возгорание в итоге переросло бы в пожар, ведь в этом мире желающих тушить дикий огонь нет. При любом пожаре, даже самом маленьком, все просто убегают от огня, боясь скверны. Либо боясь огневиков.

Но как это часто бывает, что-то пошло не так: план огневиков сорвали скоморохи, приехавшие в город — из-за них Велимира заперла Добрана. И когда мне всё стало понятно, я ещё сильнее разозлился на чаровников. По сути, я им способного спас. Могли сказать спасибо, формально очистить от скверны и отпустить, а мальчишку под каким-нибудь предлогом увести в Браноборский Дом братства. Например, для полного очищения от скверны.

И не было бы этого всего, и три бордовых плаща остались бы живы, и мы с Ясной спокойно покинули город. Правда, судьба Добрана оставалась неясной при таком раскладе, хотя она у него и при сложившихся обстоятельствах не особо завидная. Она в принципе не может быть у него хорошей, учитывая, что этот пацан для беспринципных огневиков — всего лишь инструмент наживы, который те хотят получить любой ценой.

Но сейчас речь шла не о Добране, а о коварстве братьев Истинного огня. Ведь шанс решить всё мирно был, однако чаровники решили меня убить. А ведь они знали, что я сын Велиградского князя. Но это их не остановило. Или это, наоборот, сыграло в пользу принятого ими решения?

Нерешённых вопросов меньше не становилось: только на одни нашёл ответы, как сразу новые появились. Но кое-что я мог выяснить прямо сейчас.

— Так ты мне расскажешь, как здесь оказалась? — задал я в очередной раз Ясне волнующий меня вопрос. — Как узнала, что нас в эту рощу поведут?

— Я не знала, — ответила девчонка. — Вчера на постоялый двор пришла женщина. Нашла меня, показала записку от тебя. Описала ситуацию, дала много денег и две записки: тебе и Добрану. Сказала, что вас выведут из города на рассвете и отпустят не раньше, чем вы покинете земли удела, потому что в его пределах за вас несёт ответственность Гардовский Дом братства. А граница удела вон по той реке проходит. Я совсем рано сюда пришла, в кустах спряталась, откуда мост хорошо видно. Думала, как вы реку пересечёте, идти за вами, пока вас не отпустят, а оно всё совсем по-другому вышло.

— А лук у тебя откуда?

— Купила вчера вечером. И видишь, не зря.

— Однозначно не зря, — согласился я. — Но зачем ты его купила? Ты же не знала, что на меня нападут.

— А как в дороге без оружия? — удивилась Ясна. — А если мрагон опять встретится или псы дикие? Или ты всё время собираешься палку с диким огнём с собой таскать?

— Но почему именно лук?

— Потому что я умею хорошо из него стрелять. Отец очень любил охоту с луком. А у Лютогоста руки кривые — он с пяти шагов в корову не попадёт. Вот я и научилась стрелять, чтобы отца порадовать. Ну и брата позлить. Видел бы ты его лицо, когда я на охоте грызнеца́ с первой стрелы укладывала.

Кто такой грызне́ц, я не знал, но полученная информация меня впечатлила. А Ясна сначала улыбнулась, вспомнив, как досаждала брату, а затем её глаза предательски заблестели, и она добавила:

— Мне очень нравилось ездить с отцом на охоту.

А потом она заплакала и уткнулась лицом мне в грудь. Я приобнял юную Крепинскую княгиню и сказал:

— Всё будет хорошо. Мы дойдём до твоего дяди, и всё будет хорошо.

— Всё будет хорошо, когда я отомщу за отца, — всхлипывая, произнесла Ясна и ещё сильнее прижалась ко мне. — А я отомщу.