Плюсик в карму. Книга четвертая (СИ) - Штефан Елена

Эрик пнул незадачливого убийцу тараном, чтоб вылетел из-под стола вместе со всеми своими щитами. Эльзис тут же прижал к полу воздушным прессом, а Раим вместо любимой обездвижки в самый последний момент использовал изолирующую сферу и мимолетно порадовался, что их все-таки трое. Пленник был чудовищно силен! Оглушен, дезориентирован, но щиты его держались. И какие щиты! Интуиция сработала быстрее сознания. Тогда, опять же по наитию, Раим пустил в свою изолирующую сферу пламя. Не затем, чтобы поджарить злодея — пустая затея при таких барьерах, а для того, чтобы выжечь воздух вокруг. Если честно, это была спонтанная новинка в его боевом арсенале. Или не новинка? Сколько раз он видел подобное на хуторе, когда парни на добровольных началах готовили древесный уголь для кузни: левитация, бревно, непроницаемая сфера и управляемое тление при ограниченном доступе воздуха и очень высокой температуре.

Задыхаться пленник начал минут через пять. Времени как раз хватило убедиться в том, что земляне целы, просто слегка помяты и растеряны. Зато Королевский Совет, радость-то какая, как один попали под удар веера. Совсем расслабились старые, всякую опаску потеряли на почве веры в свое величие. Щиты их кое-как защитили, но именно что кое-как. Кости грудины помяло? Да кому это интересно. Пусть хоть ребра от позвонков оторвет! Ободрать с предателей остатки брони для Шенола было вопросом пяти секунд, по секунде на каждого. Эти старые мужчины и в лучшей своей форме не были ему соперниками. А сейчас… А сейчас главный наездник Восточного был зол. И он был в своем праве. Еще по секунде понадобилось, чтобы накинуть жесткую, даже жестокую обездвижку. Жестокую, потому что Раим осознанно, с каким-то свирепым удовольствием оставил всем пятерым сознание вместе с возможностью слышать. И видеть. Но не моргать. Без возможности двигаться и говорить. А магичить на одной только воле им не даст магия дворца и страх. Такая магия — без жестов и словесных формул — требует особой сосредоточенности и практики. А какая сосредоточенность, когда даже моргать невозможно, не то что зажмуриться. Советникам внезапно и очень наглядно показали, что не они тут сила. Шенол, эта короста на теле истинной аристократии, заглядывал в глаза и… лучше бы уже пальцами на зрачки давил, чем этот взгляд! Раим ухмыльнулся в лицо каждому, каждого заставил осознать — дальше будет только хуже. Уже сейчас у господ советничков пересыхает слизистая глаз, и это только начало. Рэм хотел, чтобы они страдали, и сумел дать это понять одной только малозаметной улыбочкой! Куда делся привычный праведник? А вот не фиг убийцу прятать и на его Оленьку, а значит, на него самого и на весь Корпус в открытую наезжать. Хорошее заклинание — обездвижка. Простыми веревочными путами даже слабенького бытовика не удержать. А эти господа были восьмиранговыми универсалами. По официальным данным. Никто не знает, что происходит с даром после второго омоложения. Может, растет, а может и наоборот.

Опыт с обездвижкой вора Ламса и предателя Рансу лавэ помнил крепко. Пригодился этот опыт и для татя: пусть обморок от нехватки кислорода был неглубок, но он был, и непробиваемые щиты просели. И Раим, и братья умели держать щиты даже во сне — это входило в их боевое обучение, но в бессознанке… Короче, обездвижить юнца удалось без труда, а вот влезть в его голову — нет! Поэтому обездвижка была на полную Раимову силушку. А потом Рэм услышал всхлипы…

Вот теперь жена вроде как успокоилась и начала проявлять интерес к происходящему.

— Ты как? — Раим чуть отстранил прильнувшую к нему женщину и заглянул в лицо. Оля серьезно, без улыбки кивнула, молча давая понять — все хорошо. Но потом решила успокоить мужа и сказала:

— Вроде готова жить дальше, — и снова прильнула лбом к немного колючему подбородку: маленькая слабость перед новым испытанием. Впервые они с Рэмом так открыто демонстрировали свои отношения. Это было неожиданно сладко. Все всё давно понимали, но лишнего никто никогда не видел. Сегодня все иначе.

Впервые за эти месяцы Ольга так расклеилась на людях. Обычно ее нюни доставались только Серафиме. А ладно! Все свои. Хотя королёныши явно превысили лимит лояльности одной усталой землянки. Крепко превысили. Вместе с раздражением возвращалась энергия. Оля вздохнула и решительно обозначила желание встать. Рэм не возражал.

— Разобрались с нападавшим? Кто он?

— Пока нет, — в голосе Шенола сквозило откровенное недовольство, а смотрел он на сюзеренов. И чего, спрашивается, стоят и пялятся на заплаканную женщину, вместо того, чтобы следствие учинять.

Ольга направилась к пленнику.

Господи, да он мальчишка совсем. Над губой едва туманились темные мягкие усики. Младше Пашки, наверное. Тот уже вовсю бреется. И как с ним разговаривать, с убивцем этим, если он полностью обездвижен? Плюнуть и предоставить дознание специально обученным людям в правильно оборудованном помещении? Интуиция противилась такому варианту. Эту силу обязательно нужно тянуть на свою сторону. Ольга присела на корточки перед юнцом, еще раз судорожно вздохнула. Снова окунаться в мир чужих эмоций не хотелось до дрожи. Она даже от Рэма отгородилась, и вот опять…

— Он ощущает мое присутствие, — озадаченно сказала она, непонятно к кому обращаясь. — Разве он не обездвижен?

— Он очень сильный, — Раим опустился рядом на одно колено и вгляделся в дело рук своих. — Поверь, я очень старался отключить его как можно надежнее. Но он исхитрился часть сознания сохранить.

— А не проще было графином по бестолковке? — Семёныч был мужиком конкретным.

— У него щиты, друг мой. В том числе и от физического воздействия, — Эрик не привык, что кто-то круче, чем он, и, кажется, комплексовал. — Гаденыш умудрялся их держать даже в бессознательном состоянии. Спеленали, как смогли, а на большее пока времени не было, — это был явный намек на Олину истерику.

Напоминание про графин очень заинтересовало Ольгу, и она осмотрелась. Хрустальная посудина валялась невдалеке, и в ней за счет пузатости даже сохранилось немного воды. Раим проследил за ее взглядом, и графин плавно слевитировал рядом с Ольгой. Она принялась пить прямо из горлышка и счастливо выдохнула, когда вода закончилась. Выдохнула и вновь обернулась к пленнику.

— Он тоже пить хочет и очень боится, — заявила она уверенно. — Так мы не можем с ним поговорить?

— Пока нет, — Эльзис, как и брат, испытывал неловкость и злился на свою беспомощность. — Ума не приложу, как кланы исхитрились сохранить в тайне такой потенциал. Мальчишка очень силен и, скорее всего, под разгоняющим зельем.

— Или он апролец, — бормотнул Пашка, почесывая макушку.

— Он испугался еще больше, — вклинилась Ольга в процесс осмысления новой вводной. — Кажется, пора побеседовать с господами советниками…

Три великих мага переглянулись.

— Никогда не пойму, как она это делает, — пробормотал Эрик и зачем-то взглянул на Симу. Та довольно цокнула языком и пожала плечами. Ишь чего захотел — женскую логику ему понять.

— Раим делает очень хорошие артефакты, — примирительно сказала Ольга, намекая на свою любимую бусину. Встала и направилась в противоположный конец залы, откуда пересохшими зенками пялился «пентагон».

Вид спеленутых магией мужчин, которые при этом полыхали ненавистью и страхом, почему-то не вызвал никакого отторжения. Ну, почти трупы. И что? Вспоминать, как когда-то боялась обездвиженного Ламса, сейчас было просто смешно.

Ей пришлось наклониться, чтобы заглянуть в лицо главнюку Сибасу. Стыд за то, что плачевное состояние человека доставляет удовольствие, был мимолетен. Гуманность осталась за порогом этой залы, и не она это начала.

— Он может говорить? — спросила она Раима, который уже стоял рядом.

— Нет. Но ты спрашивай. Я услышу ответ. Они все без щитов.

Ольга улыбнулась супругу: оценила его готовность окунуться в гниль и смрад ментала поверженных врагов ради ее любопытства. Если эмоции Сибаса — страх, ненависть и откровенное нежелание воспринимать объективную реальность, то мысли наверняка хуже этого дерьма.