Егерь. Сердце стаи. Книга 5 (СИ) - Скиба Николай

— АААААААААА, ТЫ! Проклятый… придурок… — прохрипел он, с трудом пытаясь встать.

Но седовласый старик с рогом будто и не ощутил на себе взрыва, в то время как Красавчик, Афина и пантера вовремя отступили подальше. Дед бросился к Морану с такой скоростью, что его фигура превратилась в размытое пятно.

Паника на миг исказила мертвенные черты друида. Моран рывком поднялся, но тут же пошатнулся. Тёмная кровь стекала из уголков рта.

Из тени у его ног вырвалось новое, уродливое создание — дрожащий гибрид паука и гончей, скулящий от страха перед собственным хозяином. Моран без колебаний вонзил целую руку в грудь твари и сжал кулак. Живая бомба лопнула вовнутрь.

Безжалостный ход.

Вся нестабильная теневая энергия втянулась в одну точку за спиной друида, разрывая пространство и создавая пульсирующую воронку портала.

Далеко на поляне, с разорванной рукой, обожжённая от взрыва, Виола увидела это.

— Моран! — завопила она, её голос был полон отчаяния. — Не бросай меня!

Моран обернулся. Седовласый всё ещё мчался прямо на него. Времени не было.

С гримасой злобы друид бросил последний взгляд на Виолу и шагнул во тьму. Портал мгновенно схлопнулся, не оставив и следа.

Увидев, что цель ускользнула, седовласый резко изменил направление и бросился к тому месту, где в агонии рухнуло тело Григора, чей призрачный аватар окончательно рассеялся в воздухе.

Поляна погрузилась в тишину. Только тяжёлое дыхание зверей и потрескивание догорающей травы нарушали покой. Воздух всё ещё пах гарью. Я шагнул по направлению к тому месту, где остался лежать Григор.

Нет…

Отшельник лежал на спине между своими медведями, раскинув руки в стороны. Его могучие ладони, ещё минуты назад излучавшие алую силу, теперь неподвижно покоились на почерневшей земле. Пальцы были полусогнуты, словно он до самого конца пытался удержать ускользающую мощь.

Глаза широко раскрыты, но смотрели они не на небо, а сквозь него — в какую-то неведомую бездну.

Лицо застыло в выражении мучительного напряжения — челюсти сжаты так сильно, что скулы выпирали острыми углами. Кровь засохла на щеках тёмными корочками.

Грудь была пугающе неподвижна. Ни малейшего движения, ни единого намёка на дыхание.

Воздух вокруг его тела ещё слабо мерцал остатками алой энергии. От кожи исходил странный жар, словно душа сжалась в последней отчаянной попытке удержаться в остывающей оболочке.

Медведица тихо заскулила, приближаясь к телу хозяина. Она осторожно толкнула его плечо влажным носом — её дыхание взъерошило волосы на его голове. Самец подошёл с другой стороны и положил массивную лапу на грудь Григора. Когти, способные разорвать врага на куски, нежно коснулись ткани. Медведь замер, словно прислушиваясь к едва теплящемуся жару ядра хозяина.

Тишина растянулась на долгие секунды.

Когда он не ответил, оба зверя подняли головы и издали рёв.

Чистая, первобытная скорбь — долгий, полный отчаяния вой, который начинался глубоко в груди и вырывался наружу с дикой силой. Голоса медведей сливались в единый плач, поднимаясь и опускаясь волнами, каждая нота пропитана болью утраты.

Звук прокатился по лесу, заставляя содрогаться стволы деревьев. Птицы взлетели с ближайших крон чёрными тучами. Где-то в глубине чащи им ответили волки, подхватывая похоронную песню.

Мой разум кричал, что Григор мёртв, в глазах предательски защипало.

Но…

Вопль его медведей звучал не как прощание.

Почему-то показалось, будто это призыв. Но чего?

Девушка-пантера вернулась в человеческий облик. Длинные тёмные волосы прилипли к потному лбу, а на смуглой коже правой руки зиял глубокий порез от когтей Афины. Кровь сочилась тонкой струйкой, окрашивая пальцы в багровый цвет.

— Папа… — прошептала она, и её ноги подкосились.

Девушка рухнула на колени, затем повалилась набок. Её тело свело судорогой — токсин Афины начал действовать, блокируя нервные импульсы. Руки и ноги отказали, дыхание стало поверхностным.

Я всматривался в её лицо и вдруг понял — это же та девчонка! Та самая, что толкнула меня плечом ещё в Драконьем Камне. Она ещё спросила, как меня зовут. Тогда она шла рядом с мужчиной…

Мой взгляд переметнулся на седовласого.

Точно. Это они.

Сделал шаг вперёд, сжимая нож в онемевшей руке. Пальцы едва держали рукоять — мышцы всё ещё дрожали. Каждое движение отдавалось болью, но я заставил себя держать оружие крепко.

Седовласый, который в это время вливал в Григора содержимое флакона с небесным свечением, повернул голову в мою сторону. Зелье переливалось в стеклянной ёмкости как жидкий свет.

— Не трогай мою дочь, Макс, — спокойно произнёс он, не прекращая процедуру. Его голос звучал устало, но в нём не было угрозы — лишь просьба. — Мы не враги. С Ланой всё будет в порядке?

— Токсин Афины не убьёт её, — ответил я, откашливаясь. Во рту всё ещё чувствовался металлический привкус крови. — Если не враги, то кто вы?

Седовласый осторожно поддержал голову отшельника, наклонив флакон под правильным углом. Небесное зелье текло медленно, оставляя серебристые следы в уголках рта Григора. Великан выглядел ужасающе — из трещин на лице всё ещё сочилась кровь.

— Жнецы Леса, — сказал он просто, как будто эти слова объясняли всё. — Григор — наш друг.

— Он выживет? — мой голос неожиданно охрип, и я прокашлялся, пытаясь скрыть собственную тревогу. Отшельник сделал всё, чтобы победить врага. Действительно всё.

— Не знаю… — седовласый покачал головой, его лицо омрачилось. — Он открыл третий резерв. Небесное зелье может помочь, если тело выдержит. А оно у него сильное.

Он бросил на меня оценивающий взгляд.

— Я видел, что ты сделал со львом Морана. Тебе удалось помочь в битве с одним из самых сильных друидов, Максим. Но это была далеко не вся его мощь. Вам повезло, что мы следили за тобой, и ему пришлось уйти. Пришли бы раньше, если бы ты не запутал нас. Пришлось бежать на звуки битвы.

— Что? — я опешил, чувствуя, как по позвоночнику пробегает холодок. — Это ВЫ следили за мной в лесу?

— А кто ещё? — седовласый осторожно положил голову Григора на траву, проверил пульс на шее. — После вашего боя с Карцем он отправил нас приглядывать за тобой, пока восстанавливался.

Я тряхнул головой, пытаясь переварить эту информацию. По телу пробежали мурашки, когда взглянул на неподвижного великана. Кулаки невольно сжались — этот человек искренне переживал за меня.

— Почему твоя дочь пыталась мне помешать?

— Эта девчонка нужна нам живой, — седовласый кивнул в сторону Виолы. — У неё есть крайне важная информация о планах и расположении друидов. Не вздумай её убивать, если тебе важна рысь. Получить их человека живым — невероятная удача.

В этот момент Афина угрожающе зарычала, и я повернул голову. Виола отчаянно пыталась уползти по обугленной земле, оставляя за собой кровавый след из раны на руке.

Жалкое зрелище.

Она плакала. Вся её показная храбрость и ненависть испарились при первом же столкновении с реальной опасностью.

— Не дёргайся, — холодно произнёс я, и в моём голосе не осталось ничего человеческого. Только смертельная угроза.

Моя стая мгновенно застыла в ожидании приказа. Красавчик замер возле раненого теневого волка, его маленькие глазки-бусинки горели хищным огнём. Афина приподнялась на лапах, готовая к прыжку.

Виола всё равно корчилась, держась за изувеченную конечность. Её пальцы были покрыты запёкшейся кровью и обожжённой плотью от ауры Карца. Кожа слезла лохмотьями, кровь сочилась между пальцев.

Она хныкала от боли, как избитая собака.

Слёзы прорыли чистые дорожки в грязи на её щеках. Губы дрожали, то и дело вырываясь жалкие всхлипывания. Волосы спутались в грязные космы, смешанные с кровью и землёй.

Но мне было всё равно. В груди пылал холодный огонь — не гнев, а нечто более страшное. Полное, абсолютное равнодушие к её страданиям.

Тело было на пределе, но холодная, ядовитая ясность от Тёмной Эссенции в ядре давала силы для последнего, самого жестокого удара. Ненависть к её поступкам оказалась сильнее физической боли.