Ни слова, господин министр! (СИ) - Варварова Наталья

Мама подозревала, что они с отцом отдали трон человеку, который ради сохранения власти позволил своим страстям взять над ним вверх. Она сознательно дала старшему сыну шанс или все-таки проявила слабость? Стальная Клавдия любила и Стефана, хотя вела себя с ним всегда строже. Он по рождению имел больше прав, чтобы взойти на трон. Старшинство давало несколько дополнительных баллов. 

Как следовало из письма, мать предполагала, что Стефан уже совершил несколько серьезных преступлений. Но мог ли он на этом остановиться, как на то рассчитывала Клавдия?Тьма только и ждала малейшего шага в сторону, микроскопической слабины. Всегда была на чеку. Родерику ли не знать… И, что не менее важно, имел ли брат право после этого удержаться на своем месте?

В Ферессии закреплено равенство каждого гражданина перед законом — вне зависимости от его магической стихии, вероисповедания и пола. Темная «двойка» на самом верху — лишь стражники, призванные надзирать за процветанием территорий. 

Если Клавдия догадывалась, что брат сделал с Лив, то она должна была предположить, что истощенный бесконечными сражениями Родерик уступит королю, до одури наполненному энергией. 

«Будь милостив, сын, но не мешкай, когда примешь решение. От себя я скажу, что ни о чем не жалею… Мне предлагали избавиться от тебя еще в утробе или как только ты издашь первый крик. Мол, концентрация тьмы чересчур велика для одного человека, и это опасно. Все у моих мудрых советников перевернулось с ног на голову. Я всегда знала, что человеку редко выпадает то, с чем невозможно совладать.

В тебе все стихии оказались представлены пропорционально и мощно. Ты рано понял, что наш главный щит это не отец и не брат, а ты. Рано отдалился от старшего брата, хотя вы оба несли схожую ношу. Предоставил ему купаться во внимании, а сам скрывался на ристалище. Уже в пятнадцать перестал доверять чужим суждениям, даже моим, потому что за твои поступки нес ответственность только один человек.

Не думай, что я не замечала случаев, когда Стефан ловко тебя провоцировал и ты срывался в момент, когда надо было демонстрировать терпение. Во время тестов на право наследования ты, будущий победитель в Каламо и Ледополисе, лучший стратег за всю историю Фересии, получил ноль баллов за самоконтроль. Все потому, что их считали три дня к ряду, а тебя, шестнадцатилетнего мальчишку, издерганного силовыми упражнениями, две ночи подряд мучили кошмары.

Это мы не говорим, что результаты каждой стихии по отдельности у тебя вдруг не дотянули даже до тренировочных.

Я позволила Стефану назваться наследным принцем, а затем взойти на трон. Он хотел от жизни именно этого; ты же относился к тем магам, кому требовалось время, чтобы воспитать себя. Если вспомнить, что тогда творилось на границах, то ты был нужен именно там, а не в королевских покоях.

Не скрою, я планировала поменять вас местами после того, как ты перешагнешь тридцатипятилетний рубеж. Но судьба распорядилась иначе. Твой брат изменился; даже демонстраци твоего тотального магического превосходства не вынудила бы его расстаться с короной добровольно. А дальше случилось событие, полностью поменявшее весь расклад.

У тебя к тридцати годам обозначались единственная слабость, но она могла стоить жизни. Я имею в виду девочку Бланшей, на которой ты собрался жениться в обход всех обязательств... Все хорошо, что хорошо кончается. Судьба снова уберегла тебя».

Князь скрипнул зубами. Он представлял мать так же хорошо, как если бы она сейчас сидела рядом. Невозмутимая и уверенная в своей правоте. Сложно вообразить, что Лив, если станет королевой, когда-нибудь сможет так же хладнокровно распоряжаться судьбой своих детей. 

«Она Светоч. Ваши пути неизбежно пересекутся вновь. Боюсь, что к этому времени ты перестанешь верить в то, что любовь бывает бескорыстной. Разочаруешься даже в своей ненаглядной Оливии. Но в этот раз я выступаю в ее защиту.

Ты, наверняка, слышал, что раз мы все равны, то любая женщина в Фересии может получить частичку самой могущественной магии, прикоснуться к недоступному. Я сейчас про право на ночь Забвения. Всего-то и нужно, что в канун Сошествия тьмы проникнуть в королевскую сокровищницу через барьер стихий, назвать перед засохшим ростком, который когда-то прибрал себе Зигмунд Конрад, имя возлюбленного и заставить ожить то, что увяло.

Я всегда считала это пустой сказкой. Кому из женщин под силу проделать подобное и, главное, зачем… Чтобы получить всего одну ночь? Да еще такую, которую любимый не запомнит. Ведь мы мыслим иначе. Для нас важна семья, совместное будущее, закаты и рассветы.

Но эта сумасшедшая возжелала не кого-нибудь, а самого могущественного мага Фересии. Тебя, Родерик. Не испугалась погибнуть ни в сокровищнице, ни в твоих объятиях — под чарами ты вряд ли бы закрывал ее от собственной разрушительной силы.

Я узнала о взломе позже, чем Стефан. Мне принесли записи верные люди. Кое-как убедила короля не придавать случившееся огласке. На тот момент он и сам не выглядел в ней заинтересованным, а Оливия… Девочка уже была не в том состоянии, чтобы внятно объяснить хоть что-то. Она лежала дома и не вставала. Словно выбралась из клетки со зверем, а силу ментального удара по шкале Лурье затруднилась определить даже ее мать.

Версии Стефана я не поверила. Он всегда умел изворачиваться. На этот раз слишком многое свидетельствовало о противном. У Оливии было несколько дней, чтобы воспользоваться полученным кристаллом. На балу она танцевала и веселилась совершенно здоровая. А потом ее отец потерял разум и атаковал короля. При этом Стефан вскоре усилился так, как от рождения ему не предначертано.

Я не буду оправдываться, сын. Я постаралась сохранить вас всех, а уж искать истину и восстанавливать справедливость предстоит тебе.

Как ты понимаешь, я не могу знать, что через много лет случилось у вас с женой. Однако девушка, которая не побоялась проникнуть в сокровищницу и вытребовала у святыни разрешение на ночь с тобой, не могла любить тебя мало или эгоистично. Она достойна быть матерью следующего правителя.

Именно из таких историй рождаются легенды, а потомки обзывают их досужим вымыслом».

На этом письмо обрывалось. Среди всех многочисленных достоинств Клавдии не было умения проявлять чувства. 

Глава 71.

Родерик Конрад, днем ранее. Королевский прием, за столом Ее Величества

Стелла нервничала. Те несколько минут, что он и Оливия провели с семьей старшего брата, превратились в сплошное мучение. А ведь это лишь передышка перед тем, как схватиться со Стефаном. 

Королева то и дело бросала на деверя обеспокоенные взгляды. Известие о предстоящей свадьбе его и Лив ее напугало. 

Женщина успела передать ему несколько сигналов так, что никто из сидящих за столом их не перехватил. Один о том, что у нее нехватка энергии (опущенный вниз указательный палец), другой — что ее беспокоили проблемы с детьми (тот же палец в сторону Эдварда, а в следующую минуту — и Лиама). Наконец она подозревала, что на нее готовилось покушение (большой палец параллельно полу, приставленный к горлу).

Все три указывали на панику, и Родерик рассчитывал, что компания Лив пойдет королеве на пользу. Князь не сомневался, что во второй половине отпущенного на беременность срока Стелла уже на грани срыва. За ее безопасностью наблюдали и гвардейцы, и внутренняя канцелярия, и его люди. Раслабляться было нельзя. А вот что касалось всего остального, то эти проблемы, в отличие от Стефана, могли подождать.

Его Высочество ответил коротким кивком, и три раза в разное время приложил правую ладонь к сердцу — да, он обязательно разберется; все принято к сведению. 

Принцы насупились оба. Эдвард еще не отошел от конфликта с отцом. Лиам не выносил светские сборища в принципе и отбывал их как наказание.