Стратиг метакосмоса (СИ) - Плотников Сергей Александрович

— Я тебе больше скажу, — прошептала Ксантиппа одними губами, так, чтобы без связи было не расслышать. — Если бы ты захотел, Аркадий бы тебе уступил руководство экспедицией с самого начала. Единственным затыком был твой календарный возраст! Но это можно было бы преодолеть.

— Это он сейчас тебе сказал? — приподнял я брови.

— Нет, — она мотнула головой, — это по сарафанному радио от Леониды, еще на Терре. Был у нас с ней откровенный разговор. Она, понимаешь, очень хотела, чтобы Аркадий отправил тебя, а сам остался, хотя и стыдилась этого. Но Аркадий ей сказал, что в любом случае полетел бы, разве что твоим замом.

— Чего тут стыдиться, нормальное желание: чтобы любимый человек был рядом…

— Мы ей тоже так сказали. В общем, это я к чему, — она снова повысила голос, — ты действительно можешь говорить на равных или даже с позиции силы с любым Древним магом! Может быть, в чем-то они умеют больше, чем мы, но за нами вся мощь техногенной цивилизации, а за ними — только глупые амбиции! Это не театр, не блеф! А то, что мы пытаемся подать тебя как отвязного и хардкорного чувака… Ну, ты такой и есть! Только в хорошем смысле! А они пускай думают, что в плохом, сами виноваты, раз не захотели говорить с нашими самыми дипломатичными переговорщиками!

Я улыбнулся. Мне действительно стало легче на душе, неловкость пропала. В самом деле, кто такие эти древние маги, чтобы перед ними принаряжаться да еще галстук цеплять?

— Хорошо, — сказал я, — буду демонстрировать свою отвязность прямо сейчас! Ты же не красилась?

— Нет, только усилила приток крови к губам и пигментацию в бровях и ресницах… Ой!

«Ой» прозвучало оттого, что я сгреб ее в охапку и крепко поцеловал на виду у всего двора. Мы обычно такого себе в рабочее время не позволяем. Но тут я решил, что мне можно. На счастье, и вообще.

Причем импульс был достаточно внезапный, что Ксантиппа его даже не заметила: когда я спрашивал ее про боевую раскраску, еще сам не знал толком, что сделаю!

— Вживаетесь в роль, Кирилл? — с улыбкой спросила Платова, подходя к нам. — Я так и знала, что у вас получится!

Платова тоже выглядела отменно. Как я уже говорил, операции по регенерации вилочковой железы и косметическую пластику она делать не стала — то ли времени пожалела, то ли были у нее другие соображения. Поэтому по лицу ей можно было дать лет пятьдесят. А вот фигура у нее была практически как у молодой девушки… Ну, пускай тридцатилетней. Статная, подтянутая, нейромагесса отлично смотрелась в строгом белом платье с черной отделкой.

— Тут Ксантиппа говорит, что мне и вживаться не надо, я и так достаточно отвязный, — хмыкнул я. — Вот, проверяю на практике.

— У вас слишком хорошо сбалансированная психика для настоящей отвязности, — покачала головой Платова, — но если иметь в виду обывательский смысл этого слова, что вы способны на любой жесткий поступок даже вопреки условностям, то это совершенная правда.

К нашей тройке подошли Мурат, Аркадий и Вальтрен. Мурат тоже щеголял в темно-зеленом камзоле, примерно таком же, как у Вальтрена, но с другим орнаментом. Двое моих нынешних замов выбрали наши стандартные черные скафандры — нетипично, обычно мы все в крепости одевались проще.

— Мы будем готовы к эвакуации, как вы вчера, — серьезно сказал Аркадий. — На всякий случай.

— Я уверен, что этого случая не понадобится, — добавил Вальтрен. — Не знаю, почему, но уверен, — и улыбнулся краем рта, почему-то не мне, а Ксантиппе.

Она ответила ему такой же полуулыбкой.

— Последний совет, — вдруг сказал Аркадий. — Отдай свою глефу Сане!

— Что? — удивился я. — Почему? Мы же решили, что она мне будет вместо посоха.

— Ой, нет, это отличная идея! — обрадовалась Ксантиппа. — Связь с сердцем все равно показывает, что это именно твоя глефа. Но если я ее понесу, это будет прямо демонстративно. Точно-точно!

Я покачал головой, поднял брови и пожал плечами, выражая свое полное непонимание их тонких психологических этюдов, но глефу Сане все-таки отдал. Это же не предмет-компаньон, негативного магического резонанса от чужого прикосновения я не испытываю.

— Симор прибыл! — крикнул часовой от ворот. — Готов вас проводить!

— Ну, раз прибыл, то пойдемте, — велел я.

С этими словами я зашагал к выходу. Плиты двора, нагретые не солнцем, но неизвестным источником тепла здесь на Цветке равновесия, приятно ощущались под босыми стопами.

Симор, увидев меня, поклонился особенно глубоко.

— Радуйтесь, Кирилл, — сказал он. — Или мне теперь обращаться к вам иначе?

— Кирилл — нормально, — бросил я. — Не люблю титулы. Веди.

Летать над центральными улицами «не рекомендовалось», поэтому я впервые поднялся здесь в воздух на собственных крыльях. Симор глазом не моргнул, когда я развернул крылья, и спокойно присоединился к нашему полетному ордеру — но у него видимых крыльев не было, он явно себя поднимал чистым телекинезом вкупе с магией воздуха.

Сверху было особенно очевидно то, что не особенно бросалось в глаза человеку, привыкшему к современной планировке орденских городов: слишком ровные улицы, слишком ровные дороги! Особенно с учетом средневековой архитектуры. Вот что значит развитая строительная магия. Наши маги земли пока так не могут.

Замок Мастера Равновесия тоже сверху производил сильное, но неожиданное впечатление. Я не раз проходил мимо его внешней ограды, когда гулял по городу. Стены и стены, ровные, чуть красноватые, с легкими следами «швов» от магии земли. А вот сверху оказалось, что за этими стенами скрывается целый пряничный дворец! Или леденцовый замок!

Серьезно, яркая, праздничная раскраска больше всего напомнила мне собор Василия Блаженного из прошлого мира — ну или Храмовый проспект, одну из главных достопримечательностей Ольхата, столицы Сумирана. Там тоже почти все здания выглядели так, будто их придумывал профессиональный кондитер или просто кто-то очень голодный.

Симор махнул рукой, показывая, куда именно заходить на посадку. После чего все мы четверо приземлились перед крыльцом. Точнее, мои спутники прямо на крыльцо, поскольку их крылья — у всех сумароковской «самолетной» модели — позволяли садиться вертикально. Я же опустился чуть подальше, чтобы не задеть режущими перьями изящные опоры козырька. В принципе, так получилось даже лучше: трое моих спутников расступились на крыльце, пропуская меня вперед, хотя мы это не обсуждали и не репетировали, и я прошел мимо них как мимо почетного караула.

Дверь отворилась как бы сама собой — правда, затем я заметил в холле лакея в темной униформе, который почти терялся в полутьме ожидающего нас холла.

— Прошу вас, господа, — Симор чуть поклонился и снова указал рукой вперед, указывая путь.

Мы двинулись за ним по мраморным полам, под высокими стрельчатыми арками, мимо колонн с фигурными капителями. Внутри пряничный замок ничем не напоминал православную церковь с ее фресками или сумиранский храм с его позолотой и красными портьерами. Скорее он походил на католический собор… Или, может быть, на фантазию о католических соборах от человека, которому рассказали: «Ну там везде такие заостренные сверху окна и много витражей, а еще на полу мраморная мозаика!», но сам он никогда ни в одном не бывал.

«Храм теней! — вдруг понял я. — Вот на что это похоже! Но классом повыше! Нет этого леса колонн! Как будто тот, кто создавал то подземное убежище на северах, с тех пор порядком прокачался и подучил, как перекрывать большие пролеты!»

Ну что, я хотел встретиться с авторами Проклятья? Похоже, теперь я в жилище по крайней мере одного из них!

Симор вывел нас в огромный зал, все с теми же витражами, откуда лился ровный разноцветный свет, и с помостом в дальнем конце — вроде тронного. На этом помосте стояло несколько кресел, в креслах сидели люди, одетые и причудливо, и богато. Еще несколько человек стояло у подножия помоста. Эти последние обернулись к нам, когда мы вошли.

Картина была ожидаемая, все это описали мне Аркадий с Вальтреном. Фалей Рузон, Мастер Равновесия, сидел на центральном кресле, тоже точно такой же, каким он представился мне со слов моих нынешних замов. Высокий человек в длинном ало-золотом одеянии, лицо без возраста — скажешь тридцать, нормально, скажешь пятьдесят, тоже поверю. Кожа гладкая, ровная, но с мимическими морщинами и пропорции лица не юношеские. Седые до белизны волосы, по плечи. На женщине я бы называл это стрижкой под каре. Одна-единственная алая прядь откинута со лба на левый висок. Также маленькие усики и бородка, тоже белые, — вроде эспаньолки, но на китайский манер спускаются аж до середины груди.