Его нежеланная графиня (СИ) - Усова Василиса

Чего, пожалуй, еще ни разу не случалось. Первой его бросилась встречать Лианна.

— Отец! — она уткнулась в ледяную куртку, не обращая внимания на потоки воды.

Алесия тоже спустилась. Надо же изображать примерную жену. Правда ограничилась она лишь коротким поклоном.

— Ваше сиятельство.

— Графиня. — Нортман задержал взгляд на ее лице. — Я…

— Вы, должно быть, устали с дороги? — бесстрастно заметила женщина. Бросаться на шею мужу она не собиралась. — Я распоряжусь, чтобы вам подали сухую одежду и подготовили баню. Вам надо согреться.

— Благодарю за заботу. — граф смотрел серьезно, однако голос его звучал как-то иначе. Более мягко что ли.

Алес помедлила, но внутренний голос мрачно напомнил, что побеждает только тот, кто готов идти до конца. Кроме того, она чувствовала, что пока не готова простить мужа. Ни за ограничение свободы, ни за все сказанные прежде слова…

— Ну что вы, ваше сиятельство. Я лишь делаю то, что обязана. — не эту ли фразу он сам бросил ей когда-то?

Судя по вспыхнувшему взгляду, мужчина подумал о том же самом. С секунду он колебался, явно желая отпустить резкое замечание. Но какие-то личные соображения, на этот раз, одержали верх.

Нортман хмыкнул и чуть склонил голову. Как бы признавая, что этот ход, так и быть, он готов оставить за ней.

Пока граф Арельс приводил себя в порядок и отогревался в бане, погода окончательно испортилась. К колючему дождю добавился порывистый ветер, а небо за окнами обложило такими плотными тучами, что в замке как-то внезапно стало темно.

Так что к ужину Алесия спускалась при свете свечей. И под умиротворяющее завывание ветра. Настроение было под стать погоде. Хотелось завернуться в теплое одеяло, сесть на подоконник и пить какао, но… шоколада в Арельсхолме не водилось.

Пожалуй, надо будет обсудить этот вопрос с экономкой, пусть закажет при случае. Не зимовать же на одном чае.

Когда Алес вошла в столовую, супруг был уже там. Мужчина сидел в кресле перед камином, но стоило появиться жене, как он тут же поднялся со своего места. Алесия мысленно отметила, что граф даже после бани выглядит вполне презентабельно.

Да, на щеках играет легкий румянец, глаза горят, волосы все еще чуть влажные. Но рубашка застегнута на все пуговицы, шея закрыта платком, а в манере держаться нет и намека на расслабленность.

Впрочем, разглядывать его дольше двух секунд женщина не стала. Как и начинать разговор первой. Лучше переключить внимание на что-нибудь другое. Да хоть на происходящее за окном.

Нортман, поняв, что не дождется от супруги ни слова, решил первым нарушить молчание.

— Пожалуй, графиня, я должен еще раз поблагодарить вас за заботу. После промозглости и холодного ветра, баня оказалась весьма кстати.

— Я лишь выполняла свой долг, ваше сиятельство.

Алес и не подумала повернуть головы, но граф неожиданно оказался рядом.

— Ваша преданность долгу похвальна, — шею обдало теплым дыханием, отчего по спине пробежали мурашки. — А мне, в свою очередь, хотелось бы порадовать вас.

На подоконник опустилась плоская коробочка, обтянутая фиолетовым бархатом. Алесия не шевельнулась, однако из недр памяти вдруг всплыло, что это очень дорогой цвет. Практически на вес золота. Подробностей она не помнила, но, кажется, все дело в крайне сложном производстве.

Если то, что лежит внутри соответствует упаковке…

Она поспешно отступила в сторону, чтобы не налететь спиной на мужа.

— Простите, но я не могу это принять.

— Вы даже не открыли шкатулку.

Алес выдохнула и скрестила руки на груди.

— Не важно. Все необходимое для жизни у меня уже есть. А в излишествах я не нуждаюсь.

— Вы считаете подарок от законного мужа излишеством? — мужчина поднял брови.

— Ваше сиятельство, я хорошо помню, что наш брак только для короля. Вы поступаете благородно, пытаясь себя пересилить, но в этом нет никакой нужды.

Алесия ожидала, что супруг прицепится к последней фразе, и даже мысленно прикинула добивающий ответ, однако граф удивил ее, сказав вовсе не то, что она ожидала.

— Сперва посмотрите, от чего вы пытаетесь отказаться. — снисходительно посоветовал он.

От его тона внутри шевельнулось легкое раздражение. А еще, захотелось действительно открыть шкатулку и впечатать ее содержимое в высокородное графское лицо. Хотя нет, так поступают только истерички. Надо быть умнее…

Мысленно хмыкнув, она посмотрела супругу прямо в глаза. Потом небрежным движением откинула бархатную крышку, опустила взгляд и… на долю секунды лишилась дара речи. На сиреневой подушке из тончайшего шелка, лежали не просто драгоценности. Тут больше подошло бы слово — произведение искусства.

Ожерелье из серебра, или, скорее — белого золота, вилось изящным растительным орнаментом, обрамляя россыпи маленьких рубиновых цветов. И две серьги, в виде тонких змеек, изогнутых в форме буквы «S», выдержанные в таком же стиле.

Завораживающе. И безумно красиво.

К счастью, врожденное упрямство оказалось сильнее тяги к прекрасному. Поэтому Алес смогла не только отвести взгляд, но даже пожать плечами.

— Сделано с большим мастерством. Но мне это не нужно.

У графа вытянулось лицо. Не этих слов он, кажется, ожидал. Мужчина кашлянул, прочищая горло, однако ничего не успел сказать. Потому что на пороге, словно маленький вихрь, появилась Лианна.

В желтом платье с белыми вставками, она неуловимо напоминала солнце. Да и лучилась, пожалуй, точно так же.

— Алесия, ты уже тут? А я заглянула к тебе, но Агнета сказала… — ее взгляд, скользнув от мачехи к отцу, вдруг задержался на подоконнике, где стояла раскрытая шкатулка. Девочка сделала шаг, другой, и замерла, будто не веря своим глазам.

— Это… Адмас Ланси? — произнесла она благоговейным шепотом.

Нортман, чье лицо при появлении дочери вновь стало невозмутимым, кивнул.

— Да.

— Кто? — не удержалась Алес. Это имя она определенно слышала в первый раз.

И граф, и виконтесса Арельс повернулись к ней в немом изумлении.

— Ад-мас Лан-си, — повторила Лианна по слогам. — Ну, ты же не могла про него не слышать.

Алесия покусала губу. За полтора года она успела узнать об этом мире все необходимое, но пробелы, похоже, все равно будут вылезать. А с другой стороны, не может же она знать вообще все, тем более, какого-то ювелира. Росла в глуши, все дела…

Поэтому женщина пожала плечами.

— Прости, но я не понимаю, о чем речь.

Лианна заморгала и беспомощно оглянулась на отца. Однако тот едва ли мог ей сейчас помочь, потому что сам смотрел на жену так, будто та, как минимум, объявила о своем попаданстве. Было в этом взгляде и неверие, и недоумение, и что-то еще, что довольно трудно передать.

Девочка выразительно фыркнула и пустилась в объяснения.

— Адмас Ланси — потомственный ювелир. Один из лучших во всем мире. Его семья владеет особыми фамильными секретами, поэтому их украшения никто не может повторить. Одна эта сережка стоит столько…

Спохватившись, Нортман стукнул ладонью по подоконнику.

— Лия!

Виконтесса тут же прикусила язык. А Алесия вдруг поняла, что чувствует женщина, которой дарят букет из сто одной розы. С одной стороны — лестно. С другой же, хочется взяться двумя руками за голову и громко спросить — «нафига?».

Впрочем, смешанные чувства испытывала на только она. Разочарование графа ощущалось почти физически. Мужчина выглядел как человек, который принес жене последний айфон, а та принялась забивать им гвозди.

— В любом случае, графиня, это теперь принадлежит вам. — сухо подвел он итог и придвинул ей шкатулку. — Можете распорядиться ими на свое усмотрение.

Алес выдохнула, почувствовав, что если откажется, то заденет супруга еще сильнее. А принять — это поступиться собственной гордостью. И вообще, неприятное это чувство, когда тебя словно пытаются купить.

Почему она должна растечься восторженной лужицей лишь потому, что кто-то потратился на дорогие побрякушки? Был план ничего не принимать? Значит, следуем ему до конца.