Анастасия. Последняя княжна (СИ) - Хайд Адель

Константин. После того дня, как привёз её домой, так больше и не было от него вестей. Таня даже набралась смелости и хотела попросить у Демидова переговорник, чтобы связаться и узнать, как дела, не стало ли хуже от раны на голове. Но подойдя к кабинету Григория Никитича, услышала, как тот с кем-то говорит по серьезному и отвлекать не стала.

Подумала только: «Ещё подожду, а потом обязательно попрошу».

А вот сегодня похороны. Все едут на кладбище, и Варвара Васильевна с ней поедет, Савву только с Алёшей не стали брать. Дома оставили. Тем более, что с утра Савва и Алёша собирались в школу, в которую начали ходить только пару недель назад, Демидов решил, а Стася, когда она приезжала, поддержала, что домашнее образование хорошо, но нельзя мальчишек держать в замкнутом пространстве, социализация нужна.

Да ещё утром пришло сообщение, что очень плох правящий князь Лестроссы, никак не может оправиться после травм, полученных во время землетрясения.

И вроде бы всё налаживается, а только вот была какая-то напряжённость, словно что-то должно произойти.

Может, потому что они с Алёшей скучать по сестре стали, как только она ушла. Не всё Стася им говорила, а только посмотрела Таня и на то каков стал Кирилл Демидов, на страшного, просто раздавливающего своей мощью и энергетикой Никиту Урусова, и почувствовала Татьяна, что сложно там в Россиме, и Стасе сложно, хотя и от Стаси веяло силой такой, что казалось, дунет она и попадают деревья.

На похороны собралось много людей, Таня всё ждала, что Константин тоже приедет, и пока шли по кладбищу Монбижу, Татьяна осторожно оглядывалась, но так и не увидела никого похожего на него.

Уже потом, стоя в толпе вокруг могил, услышала разговор двух моделей, которые стояли неподалёку. Девушки говорили о том, что не видели Константина с того самого дня. И Татьяна поняла, что надо всё-таки взять у Демидова переговорник и попробовать связаться с ним. Человек ей жизнь спас, а она даже его здоровьем не поинтересовалась.

Церемония была очень долго, в один день кладбище пополнилось сразу двадцатью могилами, и из них половина были из Дома моды. В основном молодые женщины.

И Таня и Варвара Васильевна много плакали. Да и как не заплачешь. Страшно. Слаб человек перед стихией, многих хоронили в закрытых гробах, потому что раскопки шли не один день.

После кладбища поехали в дом Фредерика Уорта, где он собрал всех сотрудников и там они ещё вспомнили каждого, родственникам сам мастер выплатил компенсацию, хотя и не должен был. Таня видела, как Григорий Никитич тоже к мастеру Уорту подходил и чек ему выписал.

Дом Фредерика Уорта тоже, как и дом Демидовых не пострадал, удар стихии пришёлся больше на центр Берна, а Уорт тоже жил на окраине, просто с другой стороны озера. И он сказал, что пока оборудует помещения для работы в своём доме.

Конечно, ехать Тане было далековато, но после того, как она привыкла ходить на работу каждый день, чувствовала, что ей этого не хватает.

На обратном пути Таня всё-таки решилась попросить у Демидова переговорник.

— Григорий Никитич, — обратилась Татьяна к Демидову, — я бы хотела связаться с Константином Лотаром. Можно это сделать через ваш переговорник? Мне бы только узнать здоров ли он? А то ведь у него рана на голове была в тот день.

Демидов посмотрел на Татьяну, потом на Варвару Васильевну. У Тани вдруг сильно-сильно застучало сердце.

Вдруг он погиб? А она столько дней даже не спрашивала о нём.

— Что с ним? Вы что-то знаете? — голос Татьяны даже стал срываться, потому как дыхание участилось, стало трудно дышать.

Таня почувствовала, что сейчас потеряет сознание.

Варвара Васильевна крикнула:

— Сеня, останови машину, девочке плохо.

Григорий Никитич и Варвара Васильевна помогли Тане выйти из машины, на свежем воздухе стало легче.

— Что с ним? — слабым голосом спросила Татьяна

— С ним всё хорошо, жив и здоров, наверное, — сказал Демидов, — но вот отец у него плох, поэтому сейчас лучше ему не звонить. Надо немного подождать.

У Тани отлегло от сердца, и только уже усевшись обратно в машину она поняла, что ей показалось странным, что Демидов откуда знает отца Константина и даже, кажется, сочувствует ему.

— Григорий Никитич, — начало было Таня, чтобы задать вопрос про замеченную странность, но вдруг раздался сигнал переговорника.

Это был настолько неожиданно, что вздрогнул даже водитель и машина вильнула.

Григорий Никитич достал артефакт и ответил. Вдруг лицо его изменилось. И он коротко сказал: — Никого не подпускайте, сейчас буду.

— Что-то случилось? — спросила Варвара Васильевна мужа

— Нет, — ответил Демидов и Таня поняла. Врёт.

Но не стала ничего говорить. Демидов доехал с ними до дома, высадил их и сразу же уехал, пообещав всё рассказать по возвращении.

Дома было пусто, Савва и Алёша ещё не вернулись из школы, и Таня решила пока порисовать.

Увлеклась и не заметила, как время пролетело. За окном уже начало темнеть.

«Странно, — подумала Таня, — обычно, прибегая из школы, Алёша сразу бежал е ней, рассказывал, как день прошёл, что нового узнал. Наверное, Варвара Васильевна запретила меня тревожить».

Открыла дверь, спустилась, внизу в гостиной на диване в полной темноте сидела Варвара Васильевна.

— Варвара Васильевна, вы что это в темноте сидите? — подбежала Татьяна к женщине.

Варвара Васильевна, словно находясь по ту сторону, перевела невидящие глаза на Таню и сказала:

— Не доехали Савва и Алёша из школы, Таня. Оказывается, ещё днём машину нашли, водитель убит, а мальчики исчезли.

***

Россима. На следующий день после объявления наследницы.

Стася собрала князей. Собрались снова в том же здании, где ещё недавно Шаховской заседания проводил.

— Мир нам нужен в империи и чем быстрее тем лучше. Я хочу обойтись без крови, — сказала Стася

Встал князь Черкасский Иван Михайлович. Все знали, что в верности Черкасских империи сомнений не было, но то, что он сказал, выразило мнение большинства, даже тех, кто никогда бы не стал его высказывать вслух.

— Не обойтись без крови, княжна, — сказал, как «гвоздь в сердце» забил, — и бахи погибнут и альты полягут, но, если будем миндальничать, — князь покачал головой, — не оценят, за слабость примут.

Вяземский со своего стула, не стал вставать, стар стал князь, каждый раз со стула-то прыгать, стукнул тростью, привлекая внимание и проговорил:

— Те, кто за революцией стоит, княжна, нас не пожалеют. Вам ли не знать.

Стася смотрела на старейшего из князей, в роду Вяземских магия исцеления переплеталась с магией жизни. И уж, если князь Вяземский говорит, что кровопролития не избежать, значит и правда, нет вариантов.

Княжна задумалась и вдруг встал Фёдор Троекуров:

— Анастасия Николаевна, давайте я попробую, съезжу к старым «товарищам» бахам, тем более что намедни письмо пришло, поговорить хотят.

Стася посмотрела на дракона, проверила свои ощущения и поняла, что Фёдор уверен в том, что есть среди тригонов здравомыслящие люди. И, если есть хоть один шанс избежать или уменьшить количество погибших, которые неизбежно будут. Сойдутся в битве бахи и альты. Альты даже с неполным кругом, сейчас очень сильны, а пока была неопределённость с наследницей, бахи оружия всякого от Альянса натащили и тоже могут дать достойный отпор.

— Если есть шанс, надо попробовать, — сказала вслух Стася, и обратилась к Дракону — подойди

Дракон подошёл, Стася прилюдно поцеловала его в лоб и громко сказала:

— Благословляю.

А тихо добавила:

— Будь осторожен, Федя, нет врагов страшнее, чем бывшие друзья.

Заседание князей закончилось тем, что дали Дракону два дня. Сначала хотели дать день, Горчаковы сообщили, что в пятидесяти верстах собирается армия бахов, несколько эшелонов пришло. И если основная часть армии альтов пойдёт на Острогард, то здесь в Белояре защитников тоже надо оставить.

А Дракону сказали, что если в течение этих дней не сдадут бахи Острогард, то решено было выдвигаться. Князья выстроят портальные коридоры, и большая часть перейдёт сразу.