Анастасия. Последняя княжна (СИ) - Хайд Адель

И, если при Шаховском в победу не верилось, то сейчас даже в самых слабых родах кровь пела от силы, настолько сильна оказалась наследница.

И казалось, что нет у неё слабости, и стали даже то тут, то там звать её Железная княжна. Стася только улыбалась.

Как же нет слабости, только вот спортивное прошлое научило не показывать ни боль, ни растерянность. Это могли увидеть только самые близкие и для неё здесь этими близкими стала Триада.

Но враг не дремал и ударил метко, и в тот момент, когда княжна была наиболее уязвима.

Утром следующего дня, когда Дракон ушёл, а Стася с остальными сидела и продумывала картину наступления, к ним присоединился князь Горчаков Пётр Дмитриевич, старший сын главы рода.

— Анастасия Николаевна, — обратился он сразу, как вошёл, — беда

Стася сразу поняла, сон ей снился сегодня про Алёшу

— Алёша? — сразу спросила она

Горчаков удивлённо поднял брови, откуда княжна узнала? Он сразу побежал, как только информацию получил

Стася махнула рукой, пояснила: — Сон мне снился, Пётр Дмитриевич

— Алёша, — кивнул Горчаков, — Демидов связался, — говорит пропал цесаревич вместе с Саввой Демидовым. Два дня искали, а сегодня ультиматум пришёл… для княжны Анастасии Романовой. И Горчаков передал копию напечатанного текста.

Стася передала Урусову, — Никита, будь добр, прочитай.

Витиевато было написано, но суть документа и требований была следующая:

«Если хотите увидеть вашего цесаревича живым, то наследница должна подписать договор, о роспуске армии, флота, передаче приграничных территорий и отказа от престола в пользу брата, когда тому исполнится 15 лет. До этих пор мальчик будет находиться у них.»

На всё про всё наследнице дали неделю.

Стася молчала:

— Кто?

Горчаков сказал:

— Демидов сказал, что Пеплона.

Кулаки княжны сжались, а на столе в кабинете премьер-министра Пеплоны Дэвида Ллойда, первого графа Дуйворта, треснула коробка-артефакт из красного дерева, сделанная так, чтобы внутри сохранялась естественная влажность для хранения сигар, которые с большим трудом и затратами доставлялись в Пеплону из колоний. Только что пришла новая партия и была с большой осторожностью переложена из транспортной упаковки в коробку на столе премьер-министра.

Самого премьер-министра в тот момент не было, поэтому, когда на следующий день обнаружили, то все сигары уже были безнадёжно испорчены. Уволили всех, кто отвечал за уборку в кабинете, и никому и в голову не могло прийти, что бедные уборщики совершенно не причём.

Глава 62

Острогард. Столица Россимской империи

Фёдор Троекуров переместился в одну из деревень под Острогардом. Там у него был дом. Ещё в бытность свою юным революционером, он использовал этот дом, чтобы «отлежаться» вместе с самыми близкими боевыми товарищами, после очередного революционного акта возмездия.

В частности, там они около месяца прятались вместе с Полозом, после неудачного покушения на императора.

Сейчас, стоя на пороге небольшого, ничем не отличающегося от других деревенских домов домишки, Дракон с отчётливым ужасом вдруг осознал, что было бы, будь покушение удачным уже тогда.

Была ночь, и Дракон не удивился, что в деревне никого не было, все спали, а вот то, что не было слышно собак, это Фёдора удивило. Но он решил, что подождёт до утра, а с утра пройдёт до Острогарда и постарается связаться с Полозом.

В тот момент, когда он увидел письмо от Полоза, переданное через менталистов, он не удивился. Он всегда считал, что среди всех бахов революционеров, Полоз, несмотря на полное отсутствие эмпатии, наиболее адекватен.

Не было в нем фанатичной веры в дело революции, не было в нём бесконечного стремления стать великим вождём, как не было и страха. Если Полоз что-то решал для себя, то делал это без оглядки, без сомнений, просто делал.

Фёдор вошёл в дом, включил лампу, проверил, артефакты почти разрядились, подпитал.

Залез в подпол, там был схрон, он держал там оружие. Схрон был на месте и вообще в доме всё было так, как он оставил.

Решил не дожидаться пока совсем уже рассветёт. Поспал пару часов и на рассвете двинулся в сторону столицу. Ещё не успел выйти из деревни, как вдруг услышал слабое поскуливание, прислушался, поскуливание повторилось.

Зашёл в один из дворов, увидел собаку, худющую. Собака была на привязи, и лежала обессиленная на земле и слабо скулила. Снега вокруг будки не было, такое впечатление что бедняга его съела, пытаясь заглушить голод и жажду.

— Ох ты, — вслух произнёс Дракон, — бедолага, — оглянулся по сторонам, рассчитывая увидеть хоть какое-то движение, — что же здесь произошло?

Фёдор отвязал собаку, но сил встать у неё не было, тогда он чуть влил в неё силы. Иногда так делали и для обессиленных людей, реже для животных, потому что всё же сила была тем, чем не принято было разбрасываться.

После вливания силы собака встала и преданными глазами посмотрела на Дракона, но у него не было с собой еды, а собаку надо было накормить, долго просто на силе она не продержится.

И Дракон прошёл в дом, обратил внимание, что пёс за ним не пошёл, но не удивился, в деревнях дворовых собак быстро отучали куда можно входить, а куда нет. А пёс был достаточно крупный. В доме был странный сладковатый запах.

— Эй, люди добрые, — крикнул Фёдор, — есть кто живой?

Никто не откликался, Фёдор прошёл в горницу, там тоже никого не было, а вот в спальне, которая располагалась сразу за горницей, вместо двери болталась занавеска.

Дракон отодвинул занавеску и отшатнулся от резкого запаха разложения. На кровати лежала целая семья. Мать, лежавшая посередине кровати и трое детишек по бокам от неё. На полу лежал мужчина, возможно, отец семейства.

Рассмотреть ближе не было возможности, Фёдор выскочил из дома, понимая, что произошло что-то очень нехорошее.

Обошёл ещё несколько дворов, картина везде была одинаковая. В доме либо не было никого, либо были мёртвые.

Пса он накормил курицей, которую нашёл в загоне одного из дворов. Курица тоже была тощая. Курицу он поджарил магией. Его ледяной огонь имел такой эффект. Пища получалась приготовленная, но холодная. Для некоторых продуктов было весьма привлекательно. Но псу не из чего было выбирать, и он с благодарностью съел нежное мясо, освобождённое от костей.

— Ну что, — спросил Троекуров, потрепав пса по загривку, — будем расставаться?

Пёс был грязный, шерсть была свалявшаяся, но расставаться со своим спасителем он не пожелал.

Как ни гнал его Фёдор, пёс пошёл за ним.

Так они и пришли к Острогарду. Дракон и пёс.

Дракон, переоделся в крестьянскую одежду, в шапке, надвинутой на глаза, да ещё в сопровождении пса, был практически неузнаваем.

Он делал это специально. Дракон ожидал «тёплого приёма». Зная непримиримость товарищей бахов — революционеров, можно было ожидать чего угодно. В саму столицу ему удалось пройти незамеченным, два раза он профессионально обходил патрули, которые явно кого-то высматривали.

«Уж не меня ли? — подумал Дракон и усмехнулся, что не растерял ещё «революционного» задора в том, чтобы скрыться от представителей власти.

Пёс трусил рядом тихо, будто бы понимал, что нельзя шуметь.

«Мы встретимся, Барсук, — подумал Дракон, — но на моих условиях»

Времени не было, князья дали ему день, поэтому Дракон беспрепятственно прошёл на конспиративную квартиру, которая после того, как они захватили власть, просто использовалась им, как жильё.

Квартира приятно пустовала, и Дракон, разместив пса и позаботившись о продуктах, отправился в трактир, через который они с Полозом обменивались информацией. Дракон рассчитывал на то, что Полоз продолжает проверять входящую почту.

У владельца трактира был «запрещённый» бахами-революционерами, и именно через него отправлялось сообщение на точно такой же артефакт.

Через полчаса после отправки пришла записка: