Абитуриентка. Студентка (СИ) - Абдуллов Роман

— Ну мало ли… Вдруг и тут правило какое… А парням что дарят?

— Богатенькие обычно ножи покупают или столовые приборы. Ну, что-нибудь из металла… А так, говорю же, что угодно можно.

Лера задумалась. На перечисленное «что угодно» денег не хватало. Да и чем можно удивить наследника одного из богатейших родов? У него, поди, весь дом завален этими ножами и столовыми приборами.

— Я вот собираюсь мясной рулет поднести, — добавил Дилан. — Мама приготовит… чтоб подешевле.

— Значит, и еду можно?

— Конечно! Как по мне, так в этой академии только еду и следует дарить. И ведь всего-то два дня прошло, а я уже истощен.

Дилан ворчал, Лера же, наоборот, воспрянула духом и принялась мысленно перебирать самые вкусные и по возможности необычные для местных блюда. Торт, мороженое, шоколад… А если Маркус не любит сладкое? Тогда мясо! Мужчины любят мясо. Но опять же, она — не шеф-повар и изысканный деликатес не приготовит.

Вдруг ее осенило! Она хлопнула себя по лбу и тихонько засмеялась — пицца же! Рим, Италия и… пицца. Её точно любят все! А уж потомки-то римлян оценят на все сто!

— Как замечательно, что кормят здесь так отвратительно, — пропела Лера но, наткнувшись на изумленный взгляд Дилана, стушевалась и забормотала: — В смысле, что от еды не должны отказаться… Запах же будет такой, что закачаешься… Я бы вот не отказалась…

Чем дольше Лера думала о пицце, тем больше нравилась ей эта идея. Необходимые продукты в этом мире были, готовить она умеет, дело оставалось за малым: как испечь?

Кухня женского общежития была оборудована всем необходимым, и каменными жарочными шкафами в том числе. Лера даже заглядывала в них и обнаружила те же рисунки, что и на полу, только в печках они располагались на всех стенках, кроме дверцы. А это означало, что работают они не на дровах или угле, а на магии! В том-то и была проблема.

Занятия пролетели в размышлениях и закончились выводом: идти к повару! Син Лидарий, конечно, тот еще зловредный дядька, и вряд ли примет её как родную, но попытаться стоило.

На этой мысли Лера с трудом удержалась, чтобы не зарычать. До чего же здесь всё стоило портального ключа и шанса вернуться домой! Тут прогнись, там обмани…

Чёрт бы побрал этот Эйлун!

После ужина, когда немногочисленные студенты покинули столовую, Лера подошла к повару. Тот с аппетитом жевал что-то, но при виде неё скривился, будто в рот ему попал живой кузнечик и барахтается там. Что ж, ожидаемо…

Лера поклонилась и отчеканила:

— Син Лидарий, мне очень нужна ваша помощь. Хочу приготовить в подарок одно блюдо, но сомневаюсь, что справлюсь в одиночку. Прошу, не откажите и позвольте воспользоваться вашей кухней.

В первое мгновение син Лидарий оторопел, но тут же оправился и язвительно произнес:

— О вашем посвящении такие небылицы ходят, и ведь не спроста, верно? Думаете, кто-то захочет себе такую непокорную клиентку?

Лера молчала, глядя под ноги. Повар покряхтел, макнул в масло кусочек лепешки и, засунув его в рот, спросил:

— Ну, и кому же вы хотите подарить свое блюдо?

Согласился⁈ Стараясь не улыбнуться, чтобы не напугать повара, Лера радостно сказала:

— Лэру Маркусу ван Сатору!

— Ван Сатору? — повар выпучил глаза, а потом захохотал, брызгая крошкой: — Вы — и ван Сатору! Ха-ха-ха!

Лера угрюмо смотрела на краснеющего от смеха сина Лидария и думала, как спасать его, если он подавится. Наверное, самым лучшим будет постучать по спине. Изо всех сил! Можно даже попинать, ноги ведь сильнее.

Наконец, син Лидарий отсмеялся и, утирая слезы, шумно выдохнул:

— Я согласен, но при одном условии: подарок вручите здесь, хочу на это посмотреть.

Глава 30

Бесполезная первокурсница

А Маркус изменился: жёстче стал, холодней.

Дыхательные упражнения, которые велел выполнять учитель пения, не мешали вспоминать, и Шон вернулся мыслями ко вчерашнему утру.

Зря он рассчитывал на особое отношение старого друга: ответ на повторную просьбу о патронате был тем же. Хотя, нет, — Шон выдохнул жгучий ком, разъедающий грудь, — ответ горчил, как полынь.

Рукоять и ножны украшены тонкой изморозью серебра — подарок, достойный наследника ван Саторов. Кинжал подрагивает на ладонях Шона, непосильным грузом влечет к земле протянутые руки, а Маркус, чуть отвернув голову в сторону, роняет тяжелые и острые слова-льдины:

— Шон, ты же знаешь, как я отношусь к уговорам, поэтому давай сделаем вид, что ты подошел ко мне за дружеским советом, не более. И раз так, буду откровенен… Забудь о доме. Здесь тебе не родительская библиотека или сага с непорочными героями. Здесь каждый сам за себя. И если будешь искать поддержку у чужаков — мгновенно поплатишься… Предать могут даже близкие… Даже семья. — Маркус переводит на Шона темный, скрывающий истинные чувства, взгляд. — Поэтому научись выживать в академии. Дальше будет только сложнее.

Шон тогда промолчал. Стоял, опустив руки и потерянно глядя вслед Маркусу, покинувшему столовую стремительным шагом.

— Ух, как он! Но в чём-то прав… — рядом незаметно появился Дилан и, тоже уставясь на выход, без тени раскаяния добавил: — Извини, я все слышал.

Шон повернулся к приятелю. За эти несколько дней тот показал себя общительным и легкомысленным балагуром. Так неужели за его привычным ворчанием в сторону патрициев скрывается нечто большее, чем неприязнь бедного к богатым?

— В чём-то прав… — повторил Шон. — И в чём конкретно? Не значит ли это, что при случае ты готов предать?

Дилан замахал руками:

— Воу-воу! Какие вопросы! Сказано же, предают близкие, а мы с тобой всего лишь соседи.

Это верно, соседи. Однако Шону казалось, что соседство их со временем может перерасти в дружбу. Видимо, ошибся, и похоже Маркус, действительно, дал хороший совет — доверять не стоит никому.

— Шайсе! Смотришь так, будто я твою любимую книгу в костер бросил. — Дилан засмеялся, но в смехе его чувствовалась наигранность. Вдруг резко помрачнев, он с какой-то непонятной злостью сказал: — Все это чушь! Бестолковые разговоры от сытой жизни! И вообще, ты сам же говорил про туманное будущее, так что нечего тут… При случае, не при случае… Иди лучше есть, пока не остыло.

Дилан уселся за стол и, морщась, принюхался к похлебке. Шон печально вздохнул. Да, здесь всё не так, как в книгах…

— Дыхательные упражнения — основа, — учитель пения, лэр Фестус ван Галль, с важным видом прохаживался перед усердно сопящими студентами. — Правильное дыхание развивает легкие, укрепляет мышцы груди и голосовые связки, а потому не ленимся и дышим… Дышим!

Последнее слово лэр Фестус произнес совсем близко и с угрожающей интонацией. Лера приоткрыла один глаз. Учитель стоял напротив. Выглядел он сердитым, но ей было плевать: голова кружилась от гипервентиляции, а окружающее казалось далеким и совершенно её, Леры, не касающимся.

Не дождавшись от неё должного старания, лэр Фестус недовольно фыркнул и двинулся в обратную сторону.

— Прямо сейчас я вижу, кто из вас на что способен, — продолжил он, — и могу с уверенностью назвать тех, кто уже в этом месяце сможет порадовать наш слух, а также тех, кто даже к концу года не готов будет выступить достойно.

Лера подумала, что камушек явно в ее огород, но на сцену она и сама не рвалась. Это ж кошмар: петь перед тремя сотнями человек!

В начале урока лэр Фестус рассказал, что в академии проводятся ежемесячные концерты, на которых студенты всех четырех курсов (потому что пение — чтоб его! — изучается на протяжении всех четырех лет) показывают свое владение словом и голосом. Справился, зрители одобрили — зачёт! И можешь не посещать занятия в этом семестре. Ну, а если освистали, то позор тебе и иди, дыши, вон, дальше.

Бр-р, поскорее бы домой вернуться… До зачётов.