Огнеборец (СИ) - "Тео Дорн"

Без руки, отрубленной по-локоть.

Но живой. Дышащий. Человек.

А вот я не торопился возвращаться в норму.

Бой уже закончился. Жажда ушла.

Но хватка багрового пламени над моей душой не ослабевала. Я чувствовал, как изменилось моё тело. Кем я стал… Не человеком… Не игнитом… Одержимым? А стал ли?

Понял бы я, если бы перешагнул за эту черту, которая отделяет человека от монстра?

Понял ли Баранов? Понимают ли это одержимые?

Я глубоко вздохнул и багровое пламя вырвалось из моей груди вместе с выдохом.

Я почувствовал чьё-то присутствие. Аура мощи была такая же, как у игнита, и, возможно, даже сильнее — достаточная, чтобы бросить вызов мне в моём текущем состоянии.

И что самое удивительное — эта аура была мне знакома так же, как моя собственная.

Я медленно развернулся, сложив пламенные крылья.

В десяти шагах от меня стоял Евгений Ленский. Он не был закован в ледяную броню — она ему была не нужна, потому что маска его была сброшена.

Передо мной стоял не любитель побегать за юбками. Не любитель отпускать глупые шутки. Даже не мой приятель, который был рядом со мной предыдущие несколько месяцев. Передо мной стоял Евгений Ленский, которого я лишь мельком сумел увидеть во время нашего экзамена.

Евгений Ленский, с которым не захотел бы встретиться ни один одержимый.

Передо мной стоял убийца.

Хищный зверь, чьё единственное умение и назначение — убивать.

Я всё это прочитал в его глазах. Вокруг него колебалась аура мощи, глаза горели рвущейся, кипящей внутри него энергией бездны, между пальцами пробегали голубые искры. Он был неподвижен и сжат, как пружина, готовая выпустить вперёд смертельный снаряд.

И судя по его взгляду, нацелен он был прямо в моё сердце.

Его глаза скользнули на перчатку, лежащую рядом со мной, затем вновь на меня. Он словно затаился, готовый к броску, ожидая моё следующее движение.

В этот момент он был очень похож на меня — потому что из всей человечности, что была присуща Евгению Ленскому, которого я знал, оставалась лишь крошечная капля, замёрзшая в его ледяном сердце.

Именно эти две капли человечности отделяли нас от того, чтобы броситься друг на друга прямо сейчас.

— Кто ты? — спросил он тихо.

В повисшей напряжённой тишине я слышал его идеально.

— Ты знаешь, кто, — произнёс я, но ответил не своим голосом.

Уголок его губы дёрнулся в усмешке.

— Кто бы ты ни был, ты бы так и сказал, — в голосе его прозвучала искренняя печаль. — Это меньшее, что я могу для тебя сделать…

Руки его вспыхнули, и перед ним повисла тонкая ледяная стрела из иссиня-чёрного льда, которая оказалась темнее, чем окружающий нас пепел. Свет будто бы терялся в её глубине и бритвенно острый её наконечник был нацелен прямо на меня.

— Прости, — сказал он.

Это сказал мой друг? Или тот, кто стоит передо мной?

Ленский был единственным другом, который у меня был. И сейчас капля человечности, что у меня осталась, не давала мне направить всю свою силу против него.

Набросится на него? И показать, что он прав? Убить единственного друга?

Я знаю, что я смогу. Не могу не смочь. Но хочу ли?

Я доверюсь тому Ленскому, которого я знаю. Который ещё, я знаю, остался там внутри. И будь что будет.

— Делай, что должен, — кивнул я.

Ленский взмахнул рукой, и стрела полетела ко мне.

Тут же передо мной в снопе искр возникла Лена, закрывая меня от смертоносного снаряда.

Глаза Ленского расширились. Он взмахнул рукой, но поздно… Чёрная стрела уже летела к своей цели…

Сердце ударилось о грудную клетку и остановилось. Как остановилось и время. Вспышка. Вкус крови во рту. Острая боль пронзила мою грудь, ледяным холодом растекаясь по всему телу.

— Дуреха… Что ты творишь… — прошептал я.

Лена подняла на меня полные слёз глаза. Капля чёрной дымящейся крови упала на её бледное лицо и смешалась с текущими из глаз слезами.

— Это ты дурак!!! — она ударила меня кулаком в грудь и, уткнувшись в моё плечо, зарыдала.

— Испачкаешься, — улыбнулся я и закашлялся, почувствовав вкус крови во рту.

Её тонкие плечи содрогались от рыданий.

Чёрная стрела прошла сквозь мою спину и вышла из моей груди, остановившись в сантиметрах от Лены. В последний момент крылья бросили меня вперёд, и я, подмяв под себя Лену, закрыл её собой.

— Да пошёл ты… — зарыдала она, опустившись на колени. — Я делаю то, что хочу!..

Моя демоническая форма начала сползать с меня, тут же обращаясь в пепел и растворяясь в воздухе. Налетевший на меня порыв знойного ветра сдул её окончательно, унёс прочь,

Чёрная стрела в моей спине превратилась в воду и стекла, вымывая кровь. Сквозь нестерпимую режущую боль, разрывающую грудь, словно меня режут ножом, я глубоко вдохнул.

Я опустился и нежно обнял Лену. Она повисла на моих руках, продолжая рыдать.

И моё сердце вновь забилось, разгоняя тёплую кровь и выгоняя холод, успевший расползтись по всему телу.

— Какой ты кретин… Ненавижу… — причитала она. — И друга твоего, кретина, ненавижу. Что вы за друзья такие…

— Это точно, — улыбнувшись, сказал я, — Какие есть.

Прошелестел пепел от мягких шагов. Я поднял взгляд на Ленского, который стоял прямо перед нами.

— Я всё-таки промазал, — виновато улыбнулся тот.

— Да, над меткостью тебе ещё надо поработать.

— Конечно, — ответил Женя. Его взгляд устремился вверх на границу кратера, — Но, сперва я думаю, нам надо будет доложить о случившемся.

Я услышал доносящиеся сверху отрывистые команды и топот множества тяжелых сапог.

Глава 28

Первые команды зачистки спускались по покатым стенкам кратера. Выглядели они так, будто бы прошли через тяжелый бой и даже сейчас, огнеборцы не теряли бдительности. Их было гораздо больше, чем я помнил — похоже Валидубов запросил подкрепление.

Видимо снаружи сердца очага развернулась настоящая битва.

Я заметил, как от ведущего отряда отделилась знакомая фигура.

Кожедуб даже не озаботился тем, чтобы надеть шлем. Он выглядел, будто бы спустился в сердце самой бездны и обратно. Красная форменная куртка была почти черной, от дымящейся крови игнитов, изорвана в нескольких местах, а на его руке красовался широкий прижженный огнем шрам.

— Отличная работа, курсанты, — бодро заявил он, едва завидев нас.

Я и сам не успел заметить как весь наш отряд снова был в сборе. Архипов и Полозов к нам присоединились. Несмотря на то, что держались они обособленно, а Полозов бросал попеременно на нас с Ленским взгляд полный недоверия.

Видимо эти двое уже успели обсудить то, что произошло.

Я тяжело вздохнул. В целом их можно было понять.

Я оглядел своих товарищей. Наши взгляды с Ленским пересеклись. Пока было не время для слов. Мы оба это чувствовали. Сейчас мысли Ленского невозможно было прочитать. Он вроде бы снова был самим собой, но что-то в нем незримо надломилось.

Или же наконец эта маска дала трещину? И он наконец стал хоть немного настоящим.

Не сторонилась меня только Лена. Не думаю, что ей было плевать на то, что она увидела. Но почему-то у неё был такой вид, будто она понимает. По-настоящему понимает.

И я был за это благодарен.

Что ж. С остальным разберемся потом. Сейчас враги повержены. Я чувствовал, что я стал сильнее и… Теперь как-никогда раньше я приблизился к разгадке природы своего дара и того и глядишь причины моего тут появления.

Я будто бы шел по следу из хлебных крошек и теперь он привел к тому — кто сидит внутри меня.

И я выясню, что ему нужно и если придётся — выясню как его спровадить. А пока — пока это ценный информатор в войне с Бездной. Осталось только узнать, как развязать ему язык.

К нам подошел Кожедуб.

— Я вижу, что, несмотря на все трудности, — продолжил Кожедуб, — Сердце Очага вы всё-таки ликвидировали.

— Вижу вы и сами не прохлаждались, — хмыкнул я, поднимаясь.