Огнеборец (СИ) - "Тео Дорн"

Под пиво и еду это было даже не так уж и скучно вспоминать. А вопросы Архипова, который очень бурно реагировал на наши с Ленским приключения в поезде, не позволяли мне упустить детали.

— То есть ты потерял память… — медленно произнесла Лена, водя пальцем по кружке. — И откуда у тебя эта сила, ты не помнишь?

— Да, — ответил я. — Она просто… пробудилась.

Полозов фыркнул:

— В двадцать с лишним? Не поверю. Тебя бы все рода на опыты разобрали по винтику, лишь бы понять, как в своих бездарях дар пробуждать…

Он осекся.

— Поняли наконец? — спросил я. — Кроме того, есть ещё одна сложность. Этой ночью… я слышал голос.

А вот Ленский, который знал эту историю ровно до этой ночи, внезапно встрепенулся.

— Что за голос? — спросил у меня Ленский.

Полозов покрутил пальцем у виска. Я голой рукой взял картофелину из углей и запустил прямо в него.

— Ай, горячо! — запричитал Полозов и перекинул картошку Архипову. Тот поймал её лапищей и со сноровкой разделал.

— Ну так что за голос-то? — напомнил Ленский свой вопрос. — Слышал его раньше?

— Когда мы с тобой сражались на экзамене.

Ленский, казалось, ничуть не удивился.

— И что хотел этот голос? — спросил он.

— Крови, — ответил я.

Лица у всех были стали как каменные маски. Веселье тут же слетело с них, и в каждом из сидящих у костра читалось напряжение. Архипов медленно вытирал руки о штаны и бросил быстрый взгляд на «Люсю».

Лена напряглась, как волчица, заметившая охотника и слегка откинулась назад, уходя из моего вида.

Только Ленский смотрел прямо на меня своим обжигающе-холодным взглядом.

— И ты уверен, что ты не одержим? — просто спросил он меня.

— Уверен, — так же просто ответил я.

— И на чём, позволь поинтересоваться, строится твоя уверенность? — вставил Полозов.

— На том, что я послал этот голос на хер. Я сам хозяин своей силы. И сам хозяин своей судьбы. А если так когда-нибудь быть перестанет… можете убить меня на месте. Даже пальцем не пошевелю, чтобы вам помешать.

Ленский усмехнулся. Он-то без сомнения знал, что эти слова — не пустая бравада. А я знал, что среди нас есть тот, кто может этим предложением воспользоваться. И теперь мне это было очевидно. Сохраним пока этот хрупкий статус-кво.

Ленский поднял кружку.

— И за это можно выпить.

Я встал и поднял свой стакан.

— А теперь, прежде чем мы откроем вторую бочку… Кто-нибудь ещё хочет что-нибудь рассказать? — сказал я. — Потому что после этой ночи давайте договоримся: мы команда. И, как сказал бы Валидубов: «Вместе живём и…»

Не, следующая часть речи Валидубова была максимально хреновой…

— Вместе победим! — придумал я концовку получше.

— И вместе победим, — кивнул Ленский и, встав, присоединился к тосту, стукнув жестью о жесть.

— И вместе победим! — встав, бодро отозвался Архипов.

Нам пришлось амортизировать удар его кружкой, чтобы у нас в стаканах хоть что-то осталось.

Полозов посмотрел на нас и махнул рукой.

— Чёрт с вами, гребаные психи… — он встал и ухмыльнулся. — Мои гребаные психи… вместе победим!

Я повернулся к Лене. Как всегда, она держалась обособленно, всегда старалась выстраивать между собой и остальными невидимую стену. Не давала через неё переступать. Ни себе — ни другим.

Но этой ночью эта стена дала трещину.

Я тепло улыбнулся и кивнул на нашу «клятву гладиаторов».

Лена улыбнулась в ответ и подняла кружку, присоединившись.

— Вместе победим? — робко спросила она, вжав голову в плечи, словно боясь услышать ответ.

— Да-а-а! — ответили мы, и кружки взлетели в воздух.

И надолго второй бочки с пивом нам не хватило — впрочем, как и всего запаса шашлыков, картофеля и вообще всего того, что можно было съесть.

***

Резко вскочив, я сел на своей жёсткой деревянной койке. Сердце колотилось так, будто сейчас выпрыгнет из груди. Лоб и тело покрывала испарина, крупные капли пота стекали по коже. К потолку комнаты поднимался пар.

Я приложил к груди ладонь и почувствовал жар, будто от раскаленной печи.

Я глубоко вдохнул и очень медленно выдохнул, сосредоточившись на том, как воздух наполняет мои легкие. Ладони ещё покалывало, а меня ещё потряхивало, но сердце уже начало замедлять свой бег.

— Никак не оставишь меня в покое, да?..

Я медленно поднялся, стараясь не шуметь. Все спали после шумной попойки. Все-таки хорошо, что нам удалось всё обсудить и высказать всё — как есть. Общую почву мы нащупали. Но до настоящего доверия ещё далековато…

На полу подо мной, в спальном мешке, посапывал Архипов. Чуть дальше, обняв пустую кегу с пивом, видел десятый сон Полозов.

Ленский же, обняв «Люсю» одетую в багровую куртку, спал в полуразвалившемся кресле в углу комнаты связи. Вокруг него стояло как минимум шесть наполовину пустых жестяных кружек с давно остывшим чаем. Посапывая он периодически нечленораздельно бормотал во сне, что-то про чью-то сестру.

«Пожалуй, лучше проверить голову», — решил я и, борясь с гудящей головой, пошатываясь, направился на крышу.

Медленно шёл в темноте, на ощупь прокладывая себе дорогу, опираясь рукой на кирпичную стену, слегка влажную от утренней прохлады.

Наконец, поднявшись по немилосердно скрипящей и липкой металлической лестнице, сваренной из арматуры и облицовочных бронелистов, я оказался на смотровой площадке.

Порыв прохладного ветра, ударивший мне в лицо, приятно остудил распалённую кожу. Ветер доносил до меня запах утренней росы, луговой травы и полевых цветов. Где-то вдалеке, в степи, шёл дождь, и его землистый запах приятно щекотал нос.

Едва уловимая нота цветущего апельсина выбивалась из общей картины утра.

Я обернулся и увидел, что на смотровой площадке не один.

Лена сидела, свесив ноги с края крыши, и смотрела на занимающуюся над бескрайним травяным морем зарю. Вольный степной ветер трепал её волнистые каштановые волосы.

Я тихо подошёл. По едва заметному движению её головы понял, что она услышала меня. Но не обернулась, не проронила ни слова, лишь молча продолжала смотреть на светлеющий горизонт, постепенно оживающий красками утра.

Я сел рядом, свесив ноги вниз. Бетонный пол на смотровой площадке ещё хранил ночную прохладу, что было очень кстати. Постепенно я остыл, и каждая мышца в моём теле расслабилась.

Расслаблялся тут не я один, судя по всему. Рядом с Леной бутылка марочного красного вина, которую я заказал у Архипова в обмен на аренду своей куртки. Причем бутылка была на треть пуста.

Я поднял бровь, и уголки её губ сложились в хитрую улыбку, а глаза по-лисьи прищурились.

— Что бы ты знал… — тихо проговорила она, — Не жалею ни разу, что назвала вас с Женей кретинами. За дело…

Лена потрясла передо мной бутылкой и приложилась к горлышку, жадно глотая вино, даже не поморщившись.

Молча протянула бутылку мне.

— Или берег для какого-то особенного случая? — улыбнувшись, спросила она.

Я пожал плечами.

— Да так… Думал угостить одну особу за помощь в экзамене. Но, видимо, в другой раз.

— Ну так уж и быть, — спрятав в ладони смешок, ответила она, — в другой раз я угощаю.

Затем она замолчала и несколько долгих секунд смотрела прямо на меня.

— Это… — она потупила взгляд и смущённо отвернулась. Лёгкий румянец тронул её бледные щёки, или, возможно, это было вино. — Спасибо, что спас меня в очаге. Что спас всех нас.

Я отсалютовал ей бутылкой.

— За нас кретинов.

Я сделал полный глоток.

— А ты зачем хочешь стать огнеборцем? — спросил я её.

— Я просто ненавижу этих бездновых ублюдков, — сквозь стиснутые зубы произнесла Лена и, взяв бутылку из моих рук, опрокинула её и сделала глубокий глоток. — Когда-нибудь я перебью их всех… И я не позволю никому встать у меня на пути…

— Поэтому ты бываешь такой невыносимой?

Она слегка наклонила голову, качнув каштановыми волосами. Голубые глаза сверкнули в пламени восходящего солнца.