Император Пограничья 6 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Старосты внимательно осматривались, оценивая качество построек.

— А здесь, — я показал на большое здание с лесами, — строится школа. Рядом будет больница, доктор Альбинони за ней следит.

Словно по сигналу, со стороны строительства донёсся эмоциональный возглас на итальянском, и старосты увидели жестикулирующего темноволосого мужчину, отчитывающего строителей:

— Ma che cosa fai⁈ Это не стена, а позор! Моя бабушка с артритом и то ровнее бы выложила! — он заметил нас и, сменив тон, поклонился: — О, боярин Платонов! Benvenuto! Я как раз объяснял этим… мастерам, что больница должна быть как дворец, а не как коровник!

Я кивнул ему и двинулся дальше, ведя старост вдоль укреплений.

— Вот наши бастионы, — я указал на мощные земляные насыпи с палисадами. — Двойные стены с бойницами. Бздыхи разобьются о наши бастионы, как море о волнолом.

Мы прошли мимо ремесленных мастерских, где кузнецы, плотники и портные усердно работали. Свернули на тренировочную площадку, где Безбородко, крепко сложенный пиромант со шрамом через щёку, отрабатывал заклинания. В стороне от него отец Макарий проводил учения с отрядом Валькирий.

— Огонь! — командовал он, и ряд женщин в кожаных доспехах выстреливал из штуцеров, разнося в щепки деревянные мишени.

— Женщины в дружине? — удивлённо пробормотал Ерофей.

— Валькирии, — с гордостью пояснил я. — Лучшие стрелки в округе. А вон там, — я указал на Вельского, коренастого мужчину с глубокими морщинами, занятого практикой, — наш геомант. Он помогал укреплять стены острога магией.

Мы двинулись дальше, за пределы основного острога, к обширным полям.

— Семьдесят гектаров, — я обвёл рукой расчищенные под пшеницу земли. — А вот северная и западная границы защищены засечной системой, волчьими ямами и другими ловушками. Конные патрули регулярно объезжают периметр.

Старосты молча кивали, впечатлённые масштабами. Последней точкой нашей экскурсии стала часовня — небольшое, но аккуратное строение, возведённое в моё отсутствие.

— Новенькая совсем, — заметил я, удивлённый скоростью её появления.

— Отец Макарий сам брёвна таскал, — пояснил Захар, идущий рядом. — Как медведь здоровый, только в рясе. Вот она и выросла быстро.

Я ненавязчиво рассказывал старостам, как мы отразили атаку польских наёмников, как увеличили площадь острога, что продаём Реликты и Эссенцию в городе по хорошей цене. Видел, как меняются их лица, как недоверие уступает место восхищению и зависти.

По пути им удалось поговорить с некоторыми жителями. Особенно впечатлила их беседа с Агафьей, старой травницей, которая с гордостью показывала свой расширенный травяной сад и новую сушильню для растений.

— Барин-то наш справедливый, — говорила она, прихрамывая рядом с ними. — Строгий, конечно, но слово своё держит. А для травниц — так вообще золотое время настало, Реликты в цене!

К тому времени, как мы вернулись на центральную площадь, солнце уже стояло в зените. Фома, прокашлявшись, выступил вперёд:

— Убедили вы меня, господин воевода. Согласен я на ваши условия. Лучше жить под сильной рукой, чем погибнуть свободными в пасти Бздыха.

— Разумное решение, — я протянул руку, и староста крепко её пожал. — Мой юрист подготовит бумаги, а после Гона решим, как быть дальше с вашими деревнями. Возможно, стоит подумать о полном переселении.

— Об этом потом, — уклончиво ответил собеседник, но в его глазах я видел понимание неизбежности такого шага. — Сейчас главное — людей спасти.

— А вы что решили? — я перевёл взгляд на его товарищей.

Мирон и Ерофей переглянулись и ответили:

— Мне, стало быть, покумекать ещё надо. Нельзя так с головой в омут бросаться.

— Верно-верно. Обсужу со своими односельчанами и тогда отвечу.

— Ну смотрите, — я пожал плечами. — Бздыхи ждать не будут. Решитесь, а уже поздно будет, потому что враг кольцом сомкнётся хуже петли на горле.

Старосты тяжело сглотнули, и ответил взгляды. Однако я не сомневался, что в итоге они примут моё предложение. Просто требовалось время, чтобы новая концепция устаканилась в их головах.

Когда старосты отправились домой, Захар подошёл ко мне и покачал головой с уважением:

— Лихо вы их, барин. Пришли на всё готовое, а уйдут нашими. По лицам вижу, вскинут лапки и все условия примут, тут к лысой бабке не ходи!

— Не на всё готовое, — возразил я, глядя вслед удаляющимся крестьянам. — Они принесут свои силы, свои руки и сердца. А для того, что нам предстоит пережить в ближайшие месяцы, это ценнее золота.

Мои владения росли с каждым месяцев, и теперь к ним добавились ещё три деревни. Маленькое село, которым Угрюмиха была зимой, постепенно превращалась в настоящее княжество.

Однако самое трудное ещё впереди. Гон приближался, и даже новые стены могли оказаться недостаточной защитой от того, что надвигалось из глубин Пограничья.

После беседы со старостами трёх деревень я решил проверить, как обстоят дела с нашими военными силами. Вместе с Борисом мы направились к тренировочной площадке, где в это время дружинники отрабатывали стрельбу по мишеням.

— Сколько всего бойцов у нас сейчас? — спросил я, наблюдая за стройными рядами мужчин, выполнявших команды десятника.

Борис с гордостью расправил плечи:

— Ровно семьдесят в дружине, воевода, и двадцать две в отряде Валькирий. Пока вы были в Сергиевом Посаде, мы пополнили ряды за счёт выкупленных должников, переселенцев из деревень и беженцев, пострадавших от налётов Бездушных.

Я удовлетворённо кивнул. Это означало, что Угрюм теперь соответствовал ещё одному важному критерию, необходимому для получения статуса острога — численности гарнизона в 75 бойцов. А значит, пришло время моему юристу подать соответствующий запрос в княжескую канцелярию.

— А вот, взгляните, — Борис указал на молодого человека в дальнем ряду стрелков, — этот Дмитрий — один из тех, кого вы освободили в лечебнице Фонда.

Я присмотрелся к юноше. На вид ему было не больше двадцати лет, но его движения отличались необычайной чёткостью и скоростью. После каждого выстрела он перезаряжал оружие с такой быстротой, что руки превращались в размытое пятно.

— Он вдвое быстрее самых опытных наших охотников. Даже Федот и Гаврила с ним не сравнятся.

— Вот только такая скорость далась ему большой ценой, — ответил я, понизив голос. — Он был подопытным у Елецкого и его подручных. Поверь, он прошёл через огонь и воду…

Я наблюдал, как Дмитрий завершил упражнение и отошёл к бочке с водой. Несмотря на прохладный день, его лицо оставалось сухим — ни капли пота. В его движениях чувствовалась странная механичность, словно тело действовало отдельно от сознания.

— Что с его рассудком? — тихо спросил я, чтобы никто из рядов не услышал.

— Вполне в своём уме, не то что большинство тех, кого вы там нашли, — ответил Борис. — Замкнутый, конечно, немногословный, но команды понимает и выполняет безупречно. Доктор Альбинони его проверял — говорит, что физически он как-то… улучшен, что ли. Мышцы плотнее, сухожилия крепче, даже кости, похоже, прочнее обычных. Немного похоже на эффект того зелья, что мы сами пили не так давно.

Через полчаса к тренировочной площадке подошли Валькирии — женский отряд, созданный по моей инициативе. Дружинники освободили им место, и женщины выстроились в три ряда, готовясь к упражнениям.

Я с интересом наблюдал, как они выполняли приказы. Было заметно, что они уже не новички — каждая уверенно держала оружие, принимала правильную стойку, знала основные команды. Но всё же многие из них допускали ошибки: кто-то слишком резко дёргал спусковой крючок, из-за чего сбивался прицел, кто-то неправильно распределял вес тела при отдаче, третьи забывали о правильном дыхании.

Лишь три женщины выделялись среди остальных. Первой была Марья из Овечкино — коренастой светловолосая девушка лет двадцати. Её выстрелы раз за разом поражали центр мишени, словно она родилась с винтовкой в руках. Второй была женщина средних лет по имени Раиса, также освобождённая из лечебницы Фонда. Как и Дмитрий, она двигалась быстрее и точнее остальных, явно подвергавшаяся тем же «улучшениям». И третьей была Марина Соколова — дочь Евдокима, бывшего десятника Стрельцов. Её движения отличались экономичностью и выверенностью, которые бывают только у людей, годами тренировавшихся под руководством настоящего мастера.