Наследник огня и пепла. Том Х (СИ) - Добрый Владислав

Есть характерная деталь: местные чернила — блеклые. Подсыхают, становятся полупрозрачными. Натурпродукт, хендмейд. За стеной писарь толчёт корешки, натирает что-то, настаивает два месяца — и вот, готово. Таким и пишут. Всё настолько плохо, что Катамир научился колдовать над своей писаниной, чтобы она оставалась чёткой. Есть, конечно, хорошие чернила с алхимической основой — ими славится Цветочный город. Но они редки и в разы дороже.

Подпись Роннель на пергаменте, наоборот, наливается цветом с годами. Через десять лет чернила становятся насыщенными, как хорошая тушь. Отличный способ подтверждения подлинности. Мелочь? Нет. В здешних реалиях это — знак величия.

Таких «не-мелочей» у каждой Великой Семьи — пруд пруди. У Итвис, например, по общему убеждению, есть особое свойство: достаточно мне подойти слишком близко, и человек начнёт говорить правду. Я знаю, откуда пошло это поверье — волшебный кинжал, найденный мной в Горящем Пике.

Местным все эти магические свойства Великих семей трудно осознать, мне — ещё труднее. Это как если бы Илон Маск собирал «Теслы» не на заводе, а поездив пару лет в «Ладе». Или если бы Джобс превращал в айфон любой телефон — но только после звонка по нему.

Великие Семьи не просто отбрасывают тень из золота и крови — они оставляют волшебный след. Часто — друг на друге.

Междоусобица Вирак и Роннель завершилась странно. Вирак разбили Роннель в нескольких стычках, перебили большую часть их людей и их самих, осадили родовой замок Роннель — а потом… подписали мирный договор. И ушли.

Два невероятных события. Первое — что Вирак вообще выпустили жертву в которую уже вонзили клыки. Возможно, другие Великие Семьи вмешались. Им усиление Вирак было ни к чему.

Но второе — сам договор. Подписать мирный договор с Вирак — это как исписать дорогой пергамент, чтобы потом сжечь его в очаге. И тем не менее: с тех пор Вирак не только прекратили вражду, но и — странность странностей — замолкали при появлении кого-то из Роннель. Даже я сам видел это в Золотой Палате. Хотя обе семьи присылали представителей не из числа родичей, поведение сохранялось.

Вокула как-то обмолвился, что Великим Семьям Караэна нужен кто-то, кто будет «разгребать последствия», пока они заняты «преумножением благополучия». Я склонен согласиться. То, что они не вмешались в мои распри с Гоноратом — да, традиция. Но мы не долгобороды. Мы люди. Мы меняем традиции не труднее, чем направление движения колонны всадников. Немного шуму, пара затупивших, пара потерянных, кто-то продолжит ехать в ту же сторону — и всё же повернём.

Снизу, с пашни, крестьянину я мог казаться кем угодно: из Королевства — герцогом Караэна, из Таэна — Хранителем Долины. Но стоит подняться на башню собственного замка — и видно: замков вокруг много. И некоторые не меньше моего.

Оттого уверения Вокулы и Сперата в том, что у меня больше всех вассалов среди Великих Семей Караэна, подействовали на меня… угнетающе. Впрочем, я встряхнулся. Если хочешь быть счастливым — сосредоточься на хорошем. Впереди был целый день: игры, состязания, даже попытка в общую тренировку. И, разумеется, мы были готовы к тому, что благородные господа перепьются и устроят распри. Поэтому Фанго наводнил лагерь своими людьми под видом слуг — следить, кто и у кого стащил копьё. А Леон — стражниками: не столько разнимать, сколько проследить, чтобы ссоры не переросли в многолетнюю вражду, а решались честным поединком на месте.

Особенность менталитета здешних воинов — подерутся до полусмерти, а наутро лучшие друзья.

Ну конечно, огненно-рыжая бестия из рода Теан не избежала пристального внимания. Она бросила вызов сама — в ответ на грубость, уже через полчаса после построения. И поединок наглядно показал, почему женщины в моём и этом мире редко участвуют в бою. Одетый в кожаную броню молодой парнишка явно нарывался. И не скрывал своих намерений:

— Сначала я сдеру с тебя кольчугу, а потом — всё остальное!

Рыжая двигалась лучше. И была быстрее. Хотя на ней была длинная кольчуга. Вопреки моим прежним представлениям, кольчуга была тяжелее лат. Если латы, по моим ощущениям, весили килограммов двадцать пять (это с поправкой на мою силу), то кольчуга, закрывающая руки и ноги, тянула на все сорок. Ну, может тридцать шесть. Поэтому обычно и носили кольчужные безрукавки — они укладывались в приемлемые шестнадцать килограмм, распределенные по телу. Правда, если ты не пешеход, а всадник, то вес не так уж критичен. Но тут вступали в игру другие соображения. Деньги: рыцари чаще прикрывали стеганкой грудь и шею боевого коня, чем тратились на кольчужные чулки и рукава для себя.

А были и те, у кого не хватало ни на что железное. Кожаная броня — синоним лёгкости в играх моего мира — на деле оказалась вовсе не лёгкой. Эта «варёная кожа» — вовсе не варёная, а дублёная с помощью местных алхимикатов — совершенно не гнулась. А обычный нож на ней даже царапины не оставлял. Нарезанная на широкие полосы, сшитая медными заклёпками поверх стёганки, она давала уверенную защиту, но была толстой, тяжёлой и не особенно удобной.

Рыжая спешилась, взяла щит и боевой топорик. Парнишка, распалённый своими же словами, не осмелился попросить, чтобы она сражалась верхом. Хотя имел на это полное право — вызванный выбирает оружие и формат поединка. Он тоже спешился, взяв аналогичный топор, но со шипом.

И, несмотря на своё преимущество в скорости и технике, рыжая быстро начала проигрывать. Она бегала вокруг противника, стараясь измотать его. Тот не торопился — ходил за ней, отбивая удары. Он был менее ловким, но сильнее. Пару раз он едва не сбил её с ног. Она уставала. Он — ещё нет.

Парень расслабился. Даже раскинул руки в стороны, позируя. Рыжая тут же ударила. Она была в пяти метрах. Далековато для удара холодным оружием, потому он и красовался. Но она ударила не топором — магией.

Из-под её щита выскользнул огненный змей и метнулся к парню. И сразу второй. Два заклинания одновременно, в разные уровни — редкая техника. Даже я, человек, знающий цену контролю, понял: это высший класс владения магией. Один змей стелился по земле, другой шёл сверху. Это как одновременно атаковать ноги и голову.

Коровка подо мной всхрапнул и вскинул голову. Я машинально сжал колени. Не думал, что поединок меня так увлечёт.

Парень не растерялся — ударил щитом по земле, отсекая змейке голову. От второй — прикрылся ладонью, словно от солнца. Топор остался болтаться на ремешке. Но я ошибся: в следующую секунду от его ладони вверх вырвался сноп ледяных игл. Тонких, но быстрых и острых. Это была достойная контратака. В сочетании со щитом — почти идеальная.

Обе змеиные конструкции взорвались. Верхняя — высоко, безвредно. Нижняя — у самой земли. Обожгла её, спекая почву в корку, вспыхнули травинки, взвился пар. Парень скрылся в облаке пара, у него загорелась одежда. Щит начал тлеть.

И всё же он рванулся вперёд — добивать. Правильный ход: магия требует сосредоточения. Даже я, владея иного рода магией, знал — это словно мышца, которую трудно напрячь. Трудно довести до автоматизма. Не инстинктивный удар рукой, а сложный жест, как будто ты рисуешь.

Но рыжая не была уязвима. Она тоже отпустила топор, дала ему повиснуть на ремешке, и выпустила пламя прямо из ладони. Парень, ослеплённый паром, увидел его слишком поздно. Сгусток пламени ударил ему в грудь, взорвался, и щит отлетел в сторону. Его отбросило на спину.

— Стоп бой! — рявкнул я.

Герольды в ярких нарядах ринулись в круг. Двое остановили рыжую своими тяжелыми посохами, уже кинувшуюся добивать. Другие полили водой лежащего — горящего — парня. Один из зрителей вызвал что-то вроде локального душа.

— Его доспех мой! — визжала рыжая. — Он сам сказал!

Я спешился, подбежал. Пустил волну лечения. Лицо и глаза спасло забрало. Но воротник прогорел, и ожог на горле был глубокий — почти до хряща. Пришлось потрудиться, чтобы сохранить ему дыхательное горло… трахею, кажется. Остальные ожоги — менее критичны, но кожу он потерял местами на ладонь.