Наследник огня и пепла. Том Х (СИ) - Добрый Владислав

Остановился я не из-за них. Мне вдруг стало очевидно, насколько я богат. И насколько это богатство… трудно усваивается. Запасы в Горящем Пике — это не просто под осаду. Это хаб. Отсюда всё перераспределяется. В основном — провизия. И как же тут всего много.

Как бы ни были малы излишки натурального хозяйства, если собирать их со многих — это уже целая гора. Неудивительно, что фараоны и прочие древние цари затевали невероятные проекты. Я, пожалуй, тоже могу прокормить тысяч десять народу до следующего года. Храм, что ли, построить? Пирамиду? Ладно, сначала канал почистим.

Наконец, мы дошли. Пришлось свернуть сначала в узкий проход между кипами шкур, потом — в каменный отнорок.

— Оно… выросло, — сказал Волок. Бессмысленное, но честное замечание. Выдавало его потрясение.

В подвале пахло пылью, железом и сырой землёй. Там, между старыми, сломанными и погрызенными крысами бочками и мешками, в углу, под какой-то деревянной решёткой, лежало нечто, похожее на куст с тремя толстыми побегами. На вид — полуметровое деревце. Но не просто деревце.

В магическом зрении оно сияло. Слабо, но устойчиво. Листья подрагивали, как от ветра, хотя воздух был неподвижен. А у корней… были кости. Крысиные. И шкурки. Свежие.

— Оно само, — сказал Волок. — Я хотел только проверить, пустит ли корни. А оно пустило.

Я присел рядом, пригляделся. Один из побегов повернулся ко мне. Медленно. Почти с любопытством. Я не ощутил угрозы. Но и тепла — тоже.

— Огородить, — велел я. — Поставить решётку. Укреплённую. И предупредить всех — не кормить. Ни мясом, ни магией. Только свет и вода. Пусть само тянется к жизни, если захочет.

— А на болоте не нашёл, — пробормотал Волок. — Там, где я сажал. Либо не взошло… либо ушло.

Я ничего не ответил. Достаточно того, что одно взошло, а другое — исчезло. Значит, семена растут. Значит, Лилия будет довольна. Я надеюсь. С ней лучше поддерживать хорошие отношения.

А пока пусть это деревце поест своих крыс и подумает, чего хочет от этой жизни. Мы и сами часто не знаем.

Я оставил Волока у стражников, сторожащих тоннель с потайной дверью. Те давно привыкли к странностям и не задавали вопросов. Он молча кивнул, забрал у меня плащ и остался стоять у дверей, словно ждал, что я вернусь не через час, а через год. Он тоже привык к странностям.

Мы с Сператом спустились ниже. Я велел ему прихватить два мешка сушёного мяса — для Лилии. Лабиринт Горящего Пика всегда платит — за внимание к деталям или за его отсутствие.

Мы шли вглубь, туда, где тоннели становятся ровными, выложенными плитами, а воздух — терпким, как старое вино. В этот раз я заметил: камень под ногами менялся. Сначала — ровные плитки, потом — шероховатые, с проросшими в трещинах нитями какого-то гриба. Свет факелов дрожал, отбрасывая вытянутые тени. Где-то далеко слышался капель. Пахло пылью, металлом — и чем-то иным. Как если бы кто-то разлил старую кровь… и подогревал её.

Сперат шёл впереди, почти бесшумно, как кошка. Факел в левой, правая — на топоре. Мы оба знали: в этих коридорах можно встретить кого угодно. Или что угодно. Не всех тварей тут зачистили. Некоторые, может, научились открывать клетки изнутри.

— Почему именно сейчас? — тихо спросил Сперат. — Ты не спускался сюда с тех пор, как вернулся от долгобородов.

— Не знаю, — сказал я. — Почувствовал, что пора.

Я не ленился дважды проверять руны долгобородов. Помеченные опасностью тоннели зияли непроглядной тьмой — словно разинутые пасти. Мы в них больше не заглядывали. Прошли мимо покрытых мхом тел. Лабиринт — не то место, к которому можно привыкнуть.

— Напоминает подземелья вашего Поместья, — заметил Сперат.

— Да, — ответил я. — И в конце сидит кто-то, кто очень похож на Вокулу. Тоже знает все ответы.

Попытка шуткой разогнать мрак провалилась. Растворилась в темноте. Лабиринт ждал — когда мы сделаем ошибку.

В этот раз обошлось.

Перед тем как войти в логово Лилии, я остановился и с облегчением опустился на землю. Мне последнее время стало тяжеловато ходить в доспехах целыми днями. Сперат, без подсказок, выудил из жадносумки листок, стилус и чернильницу-непроливайку, которая, к чести мастера, действительно ни разу не проливалась. Опустил факел чуть ниже.

Я вывел местную цифру «один» — по-простому, палочку — и задумался.

— Как вы думаете, сеньор… ей там не одиноко? — тихо спросил Сперат. — Бывает ли ей страшно от того, что она в темноте? Или оттого, что она теперь?

— Это хороший вопрос, — кивнул я. И начал писать.

Вскоре мы пришли. Не торопясь вваливаться, я ещё из тоннеля крикнул:

— Лилия, мы пришли! Это мы!

Я едва сдержался, чтобы не добавить: «Как дела?»

— О, сеньор Магн. Я знаю. Я давно чую вас. Входите, не бойтесь. Сегодня я сыта. Пивовары делят власть, и множество людей уносят воды Фонтана по подземному каналу. Есть и важные — мягкие, жирные. Есть и просто злые — жилистые, как подошва. Интересно, куда поток несёт их дальше? Нет ли там гнёзд дикой нежити?.. Меня терзают эти вопросы, но, увы, я не могу ответить себе. Это мучительно. Любопытство заменяет мне теперь половину чувств…

Пока она болтала, мы медленно вошли. Углубляться не стали. На островке посередине пещеры светилось дерево — и в магическом, и в обычном зрении. Узловатый ствол, длинные пряди листьев, свисающие в воду, изумрудный мох, редкие белые цветы — словно кто-то из небесных садовников забыл здесь частичку рая.

Лилия светилась изнутри тёплым золотом, как кошка, что нашла своё место на солнце. Только эта кошка была размером с дом, и корнями шевелила.

— Я… — начал было Сперат, но вовремя прикусил язык.

— Сразу вопрос, потом поболтаем, — перебил я Лилию. С женщинами, даже если она буквально дерево, так себя вести нельзя. Но тут особый случай.

Я взял бумажку и зачитал:

— Что ты хочешь, Лилия?

Я, между прочим, гордился этой формулировкой. Никаких нежных «не одиноко ли тебе, милая древесина». Конкретика. Может, ей навозу надо. Или душ.

Лилия рассмеялась, и этот смех напоминал поскрипывание качелей без смазки. Ветви колыхнулись в такт.

— Я хочу расти. Там, где кровь становится корнями, а смерть удобряет плод. Я хочу пустить побеги в тела, мысли и города. Быть не тайной — а привычкой. Быть тем, о чём забудут, но чем станут дышать. Как грибница — незримая, но соединяющая всё. А ты, человек-змей, человек с многими жизнями, странник меж миров, — ты лишь мой первый садовник.

Я нахмурился. Скажи она мне это когда я только появился в этом мире, я бы счёл её поэтичным бревном с завышенной самооценкой. А теперь… теперь я понял. Она не злая и не добрая. Она — другая. Не личность, а концепт. Лес. Вирус. Идея. Её воля не властная, а проникающая. Пока я не против её корней — она не против меня. И она про меня что-то знает. Лилия не дала мне долго думать, продолжив:

— Но я чую второе дно в этом вопросе. Вы беспокоитесь за меня, и ты, и Сперат. Это мило. Но не переживайте. Я теперь не одна. Я покажу.

Ветви разошлись, открывая уютную полянку под шатром листвы. Ствол, всё ещё напоминающий обнажённую женщину, теперь едва угадывался — воздух перед ним замерцал. Заныло тело: то самое чувство, которое раньше я едва замечал. Но теперь обстановка позволяла прислушиваться к себе. Теперь я знал: это рядом открывается портал.

— Я тут лишь частью. Другая часть — в Шаш-Нам. Так зовётся мир, где живёт теперь Пан. Ты же не думал, что это он создал его? — она хихикнула. Она знала, что этим разожжёт во мне любопытство. Но сегодня лимит вопросов уже заполнен. Не люблю ехидные деревья.

Внутри портала: гигантские стволы, как башни, изумрудная дымка, цветы, грибы размером с телегу. А сверху — луч света, пробившийся сквозь переплетение ветвей. Красота. Но с оттенком тревоги, как будто сейчас кто-то скажет «добро пожаловать домой», и заиграет хор.

— У тебя хватит магии… — начал я, но договорить «отвечать на вопросы и порталы открывать?» не успел. Сперат бодро толкнул меня локтём. Доспехи лязгнули. Я замолчал, удивленно уставился на него. Он показал на рот. Ах да. Вопросы.