Наследник огня и пепла. Том Х (СИ) - Добрый Владислав

— Это не был вопрос? Или был? — снова хихикнула Лилия. — Не бойся, Охотник, это разные таланты. Смотри лучше. Видишь? Это я.

В портале появилась девушка. Почти Лилия. Почти — потому что моложе, хрупче… Куда более хрупкая, с большими глазами — реально большими. Как столовая ложка. А так, вполне похожа на человека. Не считая волос похожих на листву и зеленого, оливкового оттенка кожи.

— Какая красивая, — выдохнул Сперат.

— Спасибо, — хором ответили и дерево, и девушка. — А это — те, кого вы посадили.

Она отступила в сторону, показав очень похожих на неё детей среди цветов. Их было много. Слишком много, чтобы не задать вопрос. Но я не задал. Пока.

— Я так счастлива, — сказала она, и портал схлопнулся.

Остался голос — с хрустом ветвей:

— Спасибо.

Сколько их было? Ладно, спрошу у Сперата. Он внимательный.

— Я рад, — нейтрально ответил я. Первое, чему учили Магна — принимать благодарности спокойно. Ладно, не первое. Но точно в списке было.

— Тебе стоит отблагодарить Волока. Это он посадил семена, — неожиданно вмешался Сперат.

— Волок? Паж? Помню. Он однажды застал меня за омовением. Покраснел так густо, что я поняла, почему его так прозвали, — хихикнула коряга.

Что для неё забавный случай, для Волока, возможно, одно из самых ярких переживаний в жизни. Женщины.

— Приведите его в следующий раз. Я хочу его… поблагодарить, — с заминкой произнесла Лилия.

Мы переглянулись со Сператом. Я поднял бровь. Он кивнул. Мы оба услышали в голосе дерева не только поскрипывание, но и едва уловимый флирт. Я прочистил горло и торопливо перешёл к следующему намеку. Тьфу ты. Вопросу. Не буду я ей мальчиков водить. Ещё сожрёт.

— Что в той шкатулке из кости, что я нашёл в сокровищнице Итвис, в этом замке, и которую я не смог открыть? — задал вопрос я. Уже прочтя, понял, что вопрос какой-то размытый. Имеет смысл всё же составлять вопросы заранее, а не под пляшущим светом факела перед самой аудиенцией. Что-то Лилия долго молчит. Едва я об этом подумал — она отозвалась. Интонации изменились. Говорила она как человек с плохим зрением, читающий вслух, вглядываясь в мелкий почерк.

— Внутри — не предмет. Внутри — возможность. Заключённый свет. Или тьма. Это — осколок Сердца, отрубленного от Великой Матери. Первый Итвис — Император благослови его дерзость — не за силой пришёл, а за правом. Он отнял у скованной Владычицы то, что не принадлежало ни богам, ни людям. Живую суть. Не плоть, но связующую ткань воли и власти. Сердце, что может командовать стихиями, но требует цену.

Ага. Теперь понятны следы разделки рядом с богиней. Что за цена? И главное — как её открыть⁈ Лилия снова заговорила, будто отвечая на мой невысказанный вопрос:

— Шкатулка — не сейф. Это клетка. Сердце внутри живо. И шепчет. Оно желает быть использовано. Но каждый, кто прикасается к нему, платит. Не серебром. Не плотью. Собой. Один становится огнём. Другой — землёй. Третий — оружием для тех, кого ненавидит. Пока ты держишь шкатулку закрытой — ты правишь своим родом. Откроешь — род Итвис начнёт править миром. Или умрёт в пламени величия.

Я всерьёз задумался — не спросить ли всё-таки, как она открывается. Но потом вернулся к началу, прокрутил её ответ — и понял, что хрень внутри опасна. А чётких инструкций у Лилии, как обычно, нет. Иначе бы уже приложила ссылку, как на четырёхполье. Ладно, имеет смысл пока с этим повременить.

Сперат нетерпеливо переминался у меня за спиной, позвякивая кольчугой. Лилия молчала. Я зачитал третий вопрос:

— Сила элементальной магии, что есть у немногих. Как она появилась в людях?

— После катаклизма, когда Владыки исчезли, но их дыхание осталось в земле, один человек собрал камни, что были сутью стихий. Он не искал силу для себя. Он искал могущество для людей. И через кровь, ритуал и забвение создал первую линию: те, кто вспоминают стихии, но не изучают их.

Я начал злиться. Что-то сегодня эта скотина… то есть дерево… избегает конкретики. Лилия продолжала:

— Он не был магом. Он был кузнецом. Тот, кто соединяет, ломает, переплавляет. Он вбил в дух человека чары, когда-то украденные у Владык. Смешал остатки великой воли с живым телом. И так создал предков нынешних элементалистов. Их можно повторить. Но никто больше не решился.

— Давай подробнее, — не выдержал я.

— Слишком много тайн, что принадлежат могучим силам. Силам, отбрасывающим густую тень на саму ткань мира. Я пытаюсь разглядеть хоть что-то, — со злобным скрипом отозвалась Лилия. — Ага. Я нашла того, кто не отбрасывает тени. Их создатель. Он не был Владыкой, но стоял рядом с ними. Его называли Зартан Хранитель. Он прожил десять жизней, потому что знал, как украсть дыхание у времени. Когда Великая Мать была скована, когда сердце мира билось с перебоями, он собрал плоть богов, кровь магии и кость стихий. И выковал из этого оружие прямо в их душах. Он не давал им оружия — он сделал их самих оружием. Оружием всех людей. Он не хотел армии. Он хотел — наследие. И из того ритуала родились первые элементалисты.

— Зартан Нахтир, — перевёл я имя на язык Древней Империи. — Я знал этого парня. Охотно делился информацией. Жаль, помер в процессе.

— Это я его развоплотила, — довольно подтвердила Лилия.

Насколько я помню, Зартана добила Лаванда. Я настороженно глянул на дерево. Оно умеет лгать? По крайней мере — на непрямой вопрос. И у неё, похоже, есть честолюбие. Это следует держать в уме.

Я отвернулся к Сперату, пряча от Лилии лицо, и заговорил — на всякий случай топя в бессмыслице свои мысли и чувства. Кажется, она и это умеет считывать:

— Помнишь ту жуткую тварь, которую мы встретили под подземельями Таэна?

Я засыпал Сперата подробностями. Подключилась Лилия, и мы весело начали обсуждать былые приключения.

Сперат достал вино, Лилия уволокла под воду мешки с сушёным мясом. Посидели неплохо. И только когда мы уже вежливо попрощались, Лилия вдруг сказала:

— Эй, Магн.

Не будь она деревом — я бы напрягся от такого панибратства. Хотя, ладно, я всё равно напрягся. Но это, честно говоря, не тот случай, когда стоит выделываться. Границы она не переходила. Пока. Общалась дружелюбно.

— Знаешь, что я подумала? Когда я отвечала тебе на вопрос. Про Зартана Нахтира. Я ведь не сказала тебе, что он мёртв? Нет. Точно нет. Кажется, потому что ничего такого не увидела. Я сказала «развоплотила». Кажется, он жив. И даже где-то в Долине Караэна. Или направляется сюда. Спроси меня в следующий раз — расскажу точнее!

И она снова скрипливо хихикнула.

Глава 5

Еще один хороший день

Когда мы отошли от логова того, что когда-то было Лилией, Сперат нарушил тишину Лабиринта своим басом:

— Никогда не знаешь, что у деревьев в кронах.

Хорошая попытка, Сперат. Но меня даже не улыбнуло. С людьми как-то проще. Они либо преданы идее, либо ими движет корысть. В первом случае — сложнее, со вторым — проще. А деревья… они хотят пустить в тебя корни. Это делает их понятнее. Но и опаснее.

У меня оставалось ещё одно незаконченное дело. За Горящим Пиком, с противоположной от лагеря стороны, стояли палатки и телеги моих регуляров. Но не просто стояли — они окружали небольшое поле, огороженное довольно высоким, по грудь, забором, сложенным из редких для этих мест камней. Постарались. А рядом с полем — охрана.

Именно туда мы и направились. Лагерь регуляров, стражники в цветах Итвис вокруг поля — сами по себе уже хороший способ подчеркнуть важность находящегося внутри. Но, как у хорошего фокусника, отвлекающий жест должен не только отвлекать, но и привлекать. И с этим должен был справиться Фанго. Вернее, его засланцы — подсев к слугам в лагерях моих вассалов, они должны были рассказывать о том, как я увлечён и заинтересован этим, разбитым на четыре части, полем.

Да, это было четырёхполье. Проблема со средневековыми технологиями в том, что у них нет запаса прочности. Я не мог заставить всех перейти на новую систему. Мог бы, конечно, выдать каждому разнарядку и методичку — формально. А на практике… Я ещё не встречал человека, у которого всё получалось с первого раза. А если крестьянин из-за экспериментов просрёт урожай — он, вполне вероятно, будет голодать. Продавать одежду, хоронить детей. Это удручающее времяпрепровождение, поэтому любой вменяемый человек такого избегает. Отсюда — приверженность традициям. Особенно в земледелии.