Ария Вечности (СИ) - Злобин Михаил

От моего напора дриада несколько опешила и отступила на полшага. Тело её покрылось твёрдой корой, как будто бы она готовилась к схватке.

— Гесперия? В чём дело? — выдохнул я.

— Я не стану помогать тебе в этом, Александр, — проскрипел словно старые сучья голос первородного духа. — Твоё сердце источает ядовитый мрак, тобой движет жажда чужой крови. И я не собираюсь участвовать в этом.

Первейшим моим порывом было сорваться и начать кричать. Но я снова взял эмоции под жесткий контроль. Постоянно забываю, что Гесперия не человек, а воплощение сил природы. Она мыслит другими категориями и имеет противоречивое отношение к насилию.

— А разве твоя ненависть к кьеррам сильно отличается от того, что сейчас испытываю я? — задал я провокационный вопрос.

— Конечно. Они ведь уничтожают мои леса! — ожидаемо не усмотрела параллелей дриада.

— Этот сын потаскухи тоже уничтожил нечто дорогое для меня. Разве я не имею права желать ему мучительной смерти?

— Имеешь, — легко согласилась Гесперия. — Но я хранитель жизни, Александр. А ты требуешь от меня того, что претит моей сущности.

Я выслушал её отказ спокойно. Только губы помимо воли сжались в узкую линию. Да, я мог бы возразить, что не прошу никого убивать. С этим я легко справлюсь и сам. Но какой смысл? Если упрямый дух что-то решила, то её так просто не переубедить.

Я молча развернулся, намереваясь уйти, но тут вся древняя роща будто бы дёрнулась в дружном порыве, собираясь меня задержать. Но я не остановился. И тогда ветви передо мной сплелись в живой занавес, который не всяким мачете прорубишь.

— Александр… — голос дриады растерял свою твёрдость, став обеспокоенным.

— Выпусти. Мне нужно идти, — сухо произнёс я.

— Зачем? — последовал обезоруживающий своей наивностью вопрос.

А действительно, куда мне спешить? Велайда не вернуть. Вместе с Безликими в погоню я не брошусь. Единственное, что я могу — сообщить Илисии об участи, постигшей её сына. Но это именно то, чего мне совершенно не хочется делать. Но придётся…

Со вздохом опустившись прямо на поросшие мхом корни, я с силой провёл ладонями по лицу. Гесперия почти сразу оказалась напротив меня, с тревогой заглядывая в глаза. Она протянула ко мне руку, но почему-то так и не решилась прикоснуться. Сейчас я представлял собой сгусток концентрированной злобы, и вряд ли чувствительному духу вообще приятно было находиться рядом. Но и уходить она не торопилась.

— Ты убиваешь свою душу, Александр… — печально изрекла хранительница лесов.

— Знаю, ты уже говорила, — хмыкнул я.

— Возможно, при иных обстоятельствах, я бы помогла найти человека, который тебе нужен. Но этим, в первую очередь, ты вредишь самому себе… Пойми, месть отравляет. Я прямо сейчас вижу, как она разъедает тебя изнутри.

— Я всё равно найду ублюдка, — безразлично пожал я плечами. — Найду и сделаю так, чтобы он умолял о смерти.

— Верю. Но тогда я буду знать, что ты сам взвалил на себя этот груз. И… Александр?

— Да?

— Я пойму, если ты не захочешь после такого отказа помогать мне. Я готова заплатить эту цену.

Честно, я даже немного удивился. Чтобы первородный дух поставил жизнь какого-то смертного выше своего дома, который прямо сейчас разрушают порождения пустошей? Это созданиям природы не свойственно.

— Нет, Гесперия, уговор есть уговор. Более того, все эти дни я активно работал в данном направлении.

Дриада недоумённо подняла брови, прося пояснений. И я откинул полу плаща, демонстрируя чехол с коротким ножом. Зная силу божественной реликвии, я опасался расставаться с ней. Поэтому привык носить с собой всегда и везде.

— Как думаешь, эта штуковина для тебя опасна? — поинтересовался я и всего лишь на сантиметр выдвинул клинок из ножен.

В тот же миг Гесперия, исторгнув испуганный клёкот, исчезла в неизвестном направлении. Я озадаченно покрутил головой и обнаружил повелительницу лесов метров за пятнадцать меня.

— Что это за дрянь⁈ — проскрипела она не своим голосом.

— Одной царапины этого ножа хватило, чтобы отделить душу Ризанта от тела, — признался я.

— Спрячь! Спрячь! Больше не приноси его в мои владения, Александр! Это… это очень… ОЧЕНЬ плохая вещь! Это никогда не должно было появиться в нашем мире!

— Но тем не менее, оно существует, — пробормотал я, но клинок всё же убрал.

Что ж, в принципе, реакция Гесперии сказала мне гораздо больше, нежели слова. И более того, я понял, что ножны у реликвии тоже оказались не из простых. Покуда лезвие покоилось в них, первородный дух вообще ничего не замечала. С кем бы мне ни пришлось иметь дело, а выбрасывать этот козырь на стол я обязан лишь тогда, когда буду уверен, что гарантированно поражу цель.

— Скоро, Гесперия, я приду к тебе, — заявил я, поднимаясь с земли. — Со мной будет дюжина человек и столько же скакунов. Если ты сможешь провести нас на север своими тайными тропами, то мы решим твою проблему.

— Я… попробую…

Дриада поморщилась, словно от зубной боли. Видимо, ей совсем не доставляла удовольствия перспектива взаимодействовать с таким количеством людей. Но ничего. Привычный комфорт или принципы иногда приходится приносить в жертву собственным целям. А порой всем нам приходится терять и нечто большее.

Глава 4

Похороны Велайда состоялись через два дня. Церемония была разделена на несколько частей. И сейчас шла официальная, предназначенная для широкой публики. Лиас лично изъявил желание выступить на ней и принести соболезнования миларии нор Адамастро. А вместе с ним на прощание с братом заявился практически весь столичный высший свет. Людей было так много, что кареты запрудили окрестные улицы, создав доселе незнакомое в этом мире явление — дорожные пробки.

Неудобное траурное облачение жгло мою кожу, словно языки пламени. Но я упрямо стоял возле посмертного ложа Велайда, стиснув зубы. Потому что рядом находилась та, кому было гораздо хуже, чем мне. Убитая горем Илисия держалась из последних сил. Чёрная вуаль скрывала её лицо от посторонних взоров, но я видел, какой неизгладимый след оставило на нём горе. Сейчас мы оба слушали бесконечные потоки соболезнований и благодарно кивали, не особо вникая в смысл чужих речей. Ибо смысла в них было даже меньше, чем искренности. Ведь большинство пришло только потому, что хотели попасть на глаза патриарху.

— … ужасная трагедия…

— … он был лучшим из нас…

— … печально, когда уходят молодые…

— … величайшая потеря для всех…

— … он был верен долгу воина до конца…

Вероятно, кто-то мог обвинить мачеху в чёрствости и бессердечности. Не каждая мать сумеет провести целый день рядом с телом своего чада и слушать-слушать-слушать. Но я знал, что скрывается за этим показным спокойствием. Когда Илисия узнала о гибели сына, то сорвалась в такую истерику, что пришлось её усыплять «Морфеем». Женщина билась в конвульсиях на полу и клоками вырывала собственные волосы. И всё это под леденящие кровь завывания, в которых с трудом узнавался человеческий голос. До сих пор оторопь берёт, как вспомню…

Но уже через день мачеха взяла себя в руки. Нахлебалась каких-то отваров и теперь больше походила на зомби. Однако даже сквозь дурманящую пелену зелий прорывалась чёрная тоска, завладевшая аристократкой. Как, например, сейчас.

— Боги покарали меня, Риз… — неожиданно произнесла Илисия, когда поток сочувствующих практически иссяк. — Это наказание за то, что я сделала с Одионом. Велайд был плоть от плоти его, продолжением своего отца…

— Не надо, милария, не говорите этого, — мягко укорил я родственницу.

— Но я знаю, что это так. Моё предательство невозможно искупить. Если бы я имела достаточно смелости, чтобы добровольно принять смерть, то высшие силы не забрали бы моего мальчика…

— Хватит.

— Мне просто нужно было самой выпить отраву, которую я подмешивала Одиону, и тогда…

Илисия всхлипнула, и я понял, что действие отваров подходит к концу. А тут, как назло, к нам направился какой-то напыщенный индюк, горделиво выпячивающий объемное брюхо. На пальцах его сверкало три магистерских кольца, но я прекрасно видел, что передо мной не воин. Исследователь? Наставник? Целитель? Возможно. Но никак не милитарий.