Искры на ветру (СИ) - Ярошинская Ольга

— Боги сказали свое слово! — выкрикнул из шатра Арн. — Не сегодня. Они пытаются остудить твой пыл, разве не ясно?

Град стучал по щиту, точно кто-то колотил кулаками в дверь.

Огромный дракон больше не показывался и не ревел, и огонь погас. Боги шлют знак? Сайгат вновь посмотрел в небо. Мелкое облачко оторвалось от большого и быстро поплыло к горе. Сайгат, хмурясь, проследил за ним, но, заметив движение у гряды, перевел взгляд на вереницу драконов. Четыре, пять, шесть… Сайгат не мог разобрать издали, но отчего-то был уверен, что первым летит Черный Огонь.

Если б напасть всем вместе, то дозору не выстоять, но воины трусливо попрятались по шатрам. Сайгат посмотрел вниз, на одну из своих дочерей, что дергала его за штанину. Был бы то сын, уже получил подзатыльник, но девочка была мала и мила, с красными косами, как у него.

— Чего тебе, Лета? — спросил Сайгат.

Она протянула ладошку, на которой лежала градина размером с яйцо.

— У меня будет дракон, — доверчиво сказала Лета. — Сильный и быстрый. Я сяду на него, полечу через горы и помогу тебе погасить Черный Огонь.

Сайгат усмехнулся и погладил ее по голове.

— Иди скажи матери, что я приду к ней сегодня ночью.

Пусть постарается и в следующий раз родит сына, такого же смелого, как и дочь. А Сайгат все равно получит свое. Даже если придется подождать.

* * *

— Это что вообще было⁈ — воскликнул Элай, спрыгнув с Дымка прямо на сторожевой пост.

— Спектакль для красноперых, — пояснила я, поглаживая ворону.

Берта зажгла отлично — стоги, расставленные парнями по горе, вспыхивали один за одним, создавая иллюзию огненного дыхания дракона и привлекая внимание млечников в нужном направлении. Освещение — очень важно, это в меня вдолбили еще на первом курсе академии искусств. Глас — молодец, ревел так, что я, несмотря на ушные затычки, немного оглохла. А вот иллюзия постоянно сползала с вороны, и хвост отваливался. Оставалось надеяться, что в темноте, да еще издали, это было незаметно.

Пригодилась наша игра с тех давних пор, когда Барри боялся летать: я подбрасывала его и ловила. Вот и теперь я бросала Барри повыше, он распахивал крылья и спускался назад ко мне в руки. А Рони тем временем цеплял на него иллюзию, и черные крылья простирались на полнеба. Мы устроились на сторожевой башне, самой высокой точке Драхаса, ориентировались на зубчик горы, указанный Хильдой. Но Барри испугался рева Гласа, забился ко мне под мышку, и у нас получилось запустить его только пару раз.

Увидев приближающееся облачко, в котором угадывались очертания крыльев, я с облегчением выдохнула:

— Вернулись!

Иней и Туч спрыгнули на крохотный пятачок площадки, где сразу стало тесно. Рони, взмахнув рукой, согнал остатки иллюзии, и Ковшик, клацнув зубами в попытке поймать тающий клочок тумана, полетел в драконятник. Барри тоже высвободился из моих объятий и улетел. Надо будет забежать в столовку за угощением — я обещала.

— Все прошло великолепно! — хвастался Иней. — Мы нашли подходящее облако, прямо над лагерем дикарей, взлетели повыше, я хорошенько его охладил…

— Д-д-д-да, — подтвердил Туч, колотясь от холода. От лысой головы валил пар, а на косматой кофте лежал густой узор изморози.

— Красноперых собралось, конечно… — Иней сокрушенно тряхнул белой головой.

— Т-т-т-тысячи, — еле выговорил Туч.

— Скажешь тоже, — фыркнул Иней. — Там куча женщин, детей, всякого сброда. Воинов хорошо если сотня наберется.

Элай помрачнел, и я взяла его за руку, легонько пожав. Это много, слишком много для тех жалких сил, что оставил нам Тириан!

— В общем, я так отморозил! — продолжал хвастаться Иней. — Повалил град, красноперые побежали, спрятались в своих палатках как тараканы. Никто к нам носа не сунет — зуб даю!

— З-з-з-зубы поб-береги, — посоветовал Туч.

Он попрыгал на месте, размахивая руками, поприседал и слегка отогрелся.

— Но, д-думаю, Иней прав. Их драконы испугались воплей нашего Гласа, с д-десяток удрали. Пока их еще отловят…

— Это все Вив, — встрял в разговор Рони. — Ее идея.

Я лишь вздохнула — дурацкая идея, но придумала, что могла… Элай обнял меня и поцеловал в лоб.

— Настоящий художник, — улыбнулся он.

Спустившись с поста, мы встретились с остальными участниками спектакля. Глас схватил меня за руку и все тряс, благодаря за возможность использовать дар во всю мощь. Берта взахлеб рассказывала Элаю, как бросала искру в сено, парни из других гнезд гордились тем, как ловко это сено расставили.

— А ведь тоже непросто, — говорил Коготь. — Попробуй затащи здоровенный стог на верхушку горы! Вив, ты в следующий раз сюжет попроще придумай, а?

— Я могу их хоть каждую ночь градом дубасить, — не унимался Иней. — Дайте мне дракона и облако — и я устрою в степи локальную зиму.

Рони же, мой главный артист, гордился собой умеренно:

— Маскировка туманом продержалась, это хорошо, — бубнил он. — Что до дракона, то не факт, что его вообще увидели.

— Увидели, — заверил Туч. — Нам все было отлично видно.

— А хвост? — заволновался Рони. — Заметили, как хвост отвалился?

— Главное — крылья, — ответил Иней. — А они получились что надо. Может, млечники вовсе свернут палатки и умчат на другой край степи. Было бы славно. Мы бы как раз занялись другими, более важными делами.

Он многозначительно посмотрел на Элая, но тот качнул головой — не сейчас.

Хильда хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание.

— Все молодцы, а теперь пора спать, — коротко скомандовала она.

— Уроки по расписанию, — добавил профессор Денфорд, который стоял на ступеньках Драхаса с нею рядом. — Если думаете, что вдруг получили освобождение от занятий, то зря надеетесь. Завтра пишем сочинение на тему — как еще можно отвадить млечников от нападения.

Все так горели энтузиазмом, что обошлось даже без традиционного нытья.

А позже, когда мы остались вдвоем на балконе, где наше уединение нарушал только Барри, жадно клюющий фарш, Элай сказал:

— Патовая ситуация: я не могу оставить Драхас и Айдану без прикрытия, и идти в столицу без всякой поддержки — тоже не вариант.

— Мы что-нибудь придумаем, — сонно пробормотала я, положив голову ему на грудь.

Усталость навалилась вся разом — поход за яйцами, смерть короля, театр для млечников — день выдался слишком длинный и тяжелый. Руки Элая скользили по моей спине, расслабляя напряженные мышцы, и это было так приятно, что я чуть не уснула стоя, как лошадь.

— Устала? Давай я уложу тебя спать, — мягко предложил он.

— Нет, — ответила я, мигом взбодрившись. — Я лучше сама.

Элай усмехнулся и поцеловал меня в губы, настойчиво и нетерпеливо. А его руки спустились ниже, обхватив мою пятую точку. Такой уложит…

— Сегодня дежурят дозорные, — сказал он. — Верес дал пять человек. Он послал за подмогой на дальние посты, может, удастся перетянуть еще пару драконов. Выстоим.

Может быть. Но сейчас я валилась с ног.

— Спокойной ночи, — пожелала я и шагнула в комнату.

— Сладких снов, — ответил Элай, не торопясь уходить.

Но я так вымоталась, что просто упала на кровать и уснула. Уже сквозь сон почувствовала, как меня укрывает теплое одеяло, губы ласково коснулись щеки.

— Есть у меня одна идея, — тихо сказал Элай. — Но она совсем сумасшедшая.

— Нам подходит, — сонно пробормотала я.

* * *

Теплый пар клубился над водой, благоухающей ароматическими маслами, лепестки роз скользили по ней алыми лодочками. Свет отражался в мраморных стенах, дрожал на поверхности воды, гладил обнаженные плечи королевы.

Сивилла закрыла глаза, откинув голову на край ванны. Ее волосы, обычно уложенные в сложную прическу, свободно раскинулись по мокрому мрамору, темнея от воды. Тело постепенно расслаблялось, но мысли не знали покоя.

Похороны состоялись.

Тело короля омыли, облачили в парчу, уложили в саркофаг. Допущенная к церемонии знать аккуратно скорбела, но королева чувствовала взгляды, что кололи ее не хуже клинков. Смерть случилась внезапно, ходили вопросы, заключение лекаря не устроило многих. Королева держалась безупречно и была холодна как мрамор. Ей хотелось бы стать неуязвимой как камень, но увы — драконья кровь подарила Сивилле самый неподходящий знак. В официальных архивах указан тот, что проявился первым — хвост. И говорить-то неловко… И уже потом, через пару недель, завиток знака, улегшегося под грудью, вдруг заискрился, переливаясь разными цветами и наполняясь еще одним значением — иллюзия.