Искры на ветру (СИ) - Ярошинская Ольга

Тяжко вздохнув, Элай приподнял пальцами мой подбородок, и еще один жадный поцелуй обжег мои губы.

— Пошли, — сказал он, взяв меня за руку. — Скажу Рони, чтоб сделал облачко погуще. Знаешь, Вив, ты меня удивляешь: как лететь в тыл к красноперым, так Элай, я с тобой. А заняться любовью — нет, я боюсь. Ты серьезно?

Я шла за ним следом, потупив взгляд. Что тут скажешь?

— Ты могла уже убедиться, что я тебя не обижу, — продолжил Элай. — Я сделал тебе предложение. Твой дракон выбрал меня своей парой, и я вижу, что нравлюсь тебе. Разве нет?

— Нравишься, — подтвердила я. — Просто… Может, я как яйцо.

— Какое еще яйцо? — не понял он.

— Дракона. Вылупится, когда придет срок. А то, что ты меня постоянно торопишь, не помогает, а наоборот!

Элай страдальчески закатил глаза, а в драконятнике мы повернули к яйцам. Рони, конечно, был там, сидел в обнимку с зеленым яйцом и читал ему книжку. Синее яйцо тоже было на месте: чуть шершавое, идеальное, мое. Я погладила скорлупу, задержала ладонь, и мне показалось, что с той стороны тоже прислушиваются.

— Скоро встретимся, — пообещала я. — Я тебя очень жду.

— Рони, нам нужна иллюзия, — поторопил Элай, почесывая лоб Дымка, который бухнул башку ему на плечо и теперь блаженно жмурил глаза. — Сделай надежно, чтоб не растаяло. Вив полетит со мной.

* * *

Степь раскинулась до горизонта, как бескрайнее море. Ветер гнал по ней волны, что разбивались о редкие утесы камней, овечьи отары рассыпались серыми островками. Вдоль черного ручья, бегущего к морю, раскинулся лагерь кочевников, и округлые шатры напоминали шляпки грибов.

— Я бы это нарисовала! — воскликнула я, вглядываясь в непривычный пейзаж.

Светлую охру в основу, золотистый оттенок наверх, чтобы степь заиграла под солнцем. Короткими, рваными мазками передать движение трав — будто ветер гнет стебли. А тени у подножия скал не черные, а как спелая слива.

Дым от очагов тонкими струйками сочился в небо, и мне померещился аромат жареного мяса. В лагере неспешно текла жизнь. Я воспринимала красноперых врагами, но сейчас видела их обычный несуетный быт: женщины возились у котлов, стайка детей понеслась за кудлатой собакой, в отдалении от лагеря, скрывшись в высокой траве, целовалась какая-то пара.

Драконы спали ниже по ручью — бордовая клякса на теле степи, как запекшаяся рана. Так и не разглядеть, сколько их, но, обернувшись, я увидела, как помрачнел Элай. Он придержал Дымка, и тот, покрытый туманом иллюзии, завис в настоящем облаке, расправив крылья и планируя на потоках воздуха.

— Это же хорошо, что их много, — попыталась я приободрить Элая. — Видишь, сколько потенциальных союзников?

— С этой точки зрения — да, — согласился он.

Мы старались не слишком наглеть и привлекать внимание, хотя кочевники не часто смотрели в небо. Куда больше их интересовало то, что происходило внизу: женщины поволокли к ручью грязную посуду, мужчины вернулись с парой драконов и отвели к остальным.

— Может, просто гаркать на них Гласом дракона каждую ночь? — предложила я. — Раз уж они так пугаются.

Элай кивнул, явно думая о своем. Да и я понимала, что какой бы концерт мы ни устроили, это все временные меры. Однажды красноперые нападут. Может, мы и отобьемся. Раз, другой, ценой больших потерь. Мне было жаль дозорных, но их я не знала. В следующий раз погибнут те, кого я видела каждый день: Лоран, Туч, Элай…

Дымок так и планировал вместе с облаком в сторону моря, и Элай не стал поворачивать к Драхасу, чтобы не привлечь внимание дикарей. Золото внизу сменилось насыщенной бирюзой. Морской воздух хлестнул по щекам, растрепал волосы. Я попыталась собрать их, чтобы кудряшки не лезли Элаю в лицо, но он сгреб их сам, потянул, так что я запрокинула голову, и накрыл мои губы своими.

Он целовал меня неспешно, сладко и так спокойно, что его нежность словно стирала тревоги. Я невольно расслабилась, оставив волнения о красноперых на потом. Толку волноваться, если сейчас я все равно ничего не могу сделать?

Дымок спустился ниже, к самой воде, зацепил крыльями волны, и меня обдало свежей моросью.

Я рассмеялась от неожиданности, а Элай обнял меня крепче.

— Знаешь, что думаю?

— М? — было так приятно опираться на его крепкую грудь и просто лететь, не думая вообще ни о чем.

— Мы нападем на них первыми, — ответил Элай. — Глас гаркнет, братья навоняют, я подпалю степь. Не так чтобы сильно, но панику им устрою. Пусть ящеры вновь разбегутся. Пока красноперые их соберут — еще одна ночь пройдет.

— Так-то они не привыкли защищаться, — задумалась я.

— Именно. Эффект неожиданности. Если еще Рони сваяет иллюзию целого драконьего войска, то, может, нам повезет, и дикари примут меня за великого вожака.

— Рони не сможет, — ответила я. — Он мне объяснял. Про детальность и все такое…

— Рони даже не подозревает, какой сильный у него дар, — возразил Элай.

— И у меня, — напомнила я. — Легендарный аркан. Я с тобой полечу.

Элай ничего не ответил, только вздохнул и поцеловал меня снова. Дымок неспешно летел над морем, и с каждым взмахом крыльев меня мягко подбрасывало, а после — короткое падение и снова взлет. Руки Элая скользили по моему телу, рисуя узоры, изучая, трогая, а мне оставалось лишь наслаждаться его прикосновениями и поцелуями. Я завела руки назад, запустив пальцы в его жесткие волосы, опрокинулась на широкую грудь, ощущая через ткань твердые чешуйки.

— По поводу яйца, — пробормотал Элай, исцеловывая мои губы. — То, что ты говорила… Цветистая метафора, я оценил. Про срок и время… Так вот, иногда дракону надо помочь. Скорлупа слишком твердая, малыш дохловатый…

— Считаешь меня дохлой? — возмутилась я.

— Считаю тебя обалденной, — заверил Элай, а его ладонь опустилась на мою грудь.

Я так и замерла. Оттолкнуть? Позволить? В конце концов, мы на драконе. Не станет же Элай лишать меня девственности на Дымке⁈ Вторая рука накрыла мою шею, и пальцы легонько подтолкнули подбородок, поворачивая мою голову в удобное положение.

Шумело море, сливаясь с небом, Дымок летел меж сплошной синевы, оставив позади и красноперых, и другие проблемы, и не было кроме нас никого.

Следующий поцелуй получился куда горячее, а нахальные руки тем временем гладили грудь, легонько сжимали, пальцы обводили кружки ареол, безошибочно найдя их через ткань. Вверх-вниз… Меня покачивало на драконе, и дыхание отчего-то сбивалось, а затвердевшие соски покалывало от удовольствия.

Элай слегка надавил мне между лопаток, заставляя наклониться вперед, и его ладонь забралась под рубашку, погладив мою спину и ловко справившись с застежками на белье. А когда я выпрямилась и откинулась назад, его руки накрыли уже обнаженную грудь.

— Элай!

Требовательные губы запечатали рот, не дав возможности ни отказать, ни возразить, но я и сама не знала — хочу ли его останавливать…

Меня покачивало на широкой спине дракона в такт крыльям, и это ритмичное движение только усиливало ощущения. Дыхание сбилось, превратившись в короткие вздохи. Вверх-вниз…

Мысли таяли, как иллюзия вокруг Дымка, оставляя только самое настоящее — желания, поцелуи, ласки. Пуговки на рубашке давно сдали рубеж, и я выгнулась от наслаждения, подставляя грудь жадным ладоням. Свежая морская взвесь охлаждала горячую кожу, губы пылали от поцелуев. Рука Элая скользнула вниз, на живот, и задержалась, будто давая мне шанс передумать. Пальцы, помедлив, обвели ямку пупка, а потом, справившись с пуговкой на штанах, спустились еще ниже.

Я ахнула от вспышки удовольствия, пронзившей меня маленькой молний, и обхватила запястье Элая. Он на миг замер, но я запрокинула голову ему на плечо и прикрыла глаза, отдаваясь ощущениям полностью.

А бесстыжие пальцы отлично знали, что делать: ласкали, гладили, нажимали какие-то точки, от которых внизу живота собиралось что-то тягучее, жаркое. Вторая ладонь то терзала грудь, то гладила шею, то тянула за волосы, чтобы губы могли удобней приникнуть к моим. Вверх-вниз… Я невольно двинулась в такт, скользя по груди Элая, и его ласки стали требовательней, резче.