Рысюхин и пятнадцать бочек джина (СИ) - "Котус"

Мин, кстати, выделили щедро, пришлось делать два рейса, загрузив в итоге и временные склады, и грузовики. Правда, мины были почти сплошь осколочные, какая использовалась конструкция внутреннего вкладыша не знаю, пока не разбирали, но от внешней рубашки, слава богам, в ГАУ отказались. Помимо осколочных привезли сотню осветительных и — тадам! — тридцать сигнальных. По десять штук зелёного, красного и синего огня. Армейцы всё же продавили постановку на вооружение этого сомнительного изделия. И что нам с ними делать⁈ Не израсходуем на манёврах — устроим опять фейерверк на Новый год. Пока же буде забота, не смешать наши мины с казёнными: таблицы стрельбы, найденные в одном из ящиков, не сильно, но отличались от наших. Как я и опасался: дружина оказалась всего лишь совместима с армией по боеприпасу, но идентичности нет.

Честно сказать, я опасался, что после моего демарша со звонком Наследнику прочие наблюдатели на меня обидятся и вообще затаят нехорошее. И подполковник Орловский — в частности. Но нет, виконт на следующий день пришёл ко мне в гости, как ни в чём не бывало. Ну, или чувство сословного долга оказалось сильнее личных обид, поскольку пришёл он в рамках расследования ситуации с моим призывом в качестве рядового. На сей раз Якова Андреевича интересовало моё прибытие в часть и то, как себя повёл командир, получив мой доклад и документы. После пятнадцати минут расспросов он подвёл итог:

— Ну, хоть кто-то поступил правильно! Не как следует, конечно, но…

Пока я пытался постигнуть всю тонкость различия между понятиями «правильно» и «как следует», а дед вот ни разу не помогал своими шуточками, виконт продолжил:

— Правильно в том смысле, что немедленно пресёк безобразие, присвоив минимально приемлемое звание и определив должность, не умаляющую достоинство. Но следовало ещё и рапорт по команде отправить, однако он либо решил не ввязываться в непонятные ему дела в Могилёве, либо защитить честь мундира от расследований. И то, и другое понятно и даже в каком-то смысле правильно с человеческой точки зрения и логически, но исходя из интересов сословия…

Ишь ты, как копает! Видимо, его это на самом деле закусило. Может, ситуация на самом деле серьёзнее, чем мне казалось? Я понимал ещё тогда, что серьёзных неприятностей избежал просто чудом, не иначе — Рысюха лапками прикрыла, но, похоже, всё могло обернуться ещё хуже, чем я думаю. Подумал даже между делом, не пожаловаться ли на того «ганарыстага парсюка[1]», который брезговал жить в одной палатке со мной, но не стал этого делать. Его и так наказали, за наглость, и сама жизнь ещё не раз накажет. Да и невместно это, даже с точки зрения дворянской чести, ябеды строить.

Возвращаясь к вопросам тылового обеспечения. Узнав, что у нас есть с собой своя медицина, к Старокомельскому не поленился прийти начальник пехотной команды, изображавший в рамках легенды манёвров условного командира условного подразделения, а в мирной жизни бывший заместителем начальника штаба полка. Договорились и о пользовании пехотинцев, и о возмещении связанных с этими работами расходов. Потом ещё пехотный начальник хотел «одолжить» наших сапёров, а заодно и ремонтников, но тут уж командир дружины воспротивился. После долгих торгов стороны сошлись на том, что сапёрам своей работы хватает, а к ремонтникам можно обращаться с их свободное от служебных поручений время на коммерческой основе при условии взаимной заинтересованности. То бишь, если по-простому: договариваться напрямую без ущерба службе.

В целом, разошлись взаимно довольными друг другом, только пехотинец напоследок позавидовал передвижному штабу, в котором Иван Антонович его принимал. Короче говоря, так получилось, что не приданная отдельная батарея пользовалась тылами пехотной части, а наоборот! Интересно, как там дела у наших не то конкурентов, не о напарников из батареи «урезанного под корень» штата? Наблюдатели ничего не говорят, ссылаясь на чистоту эксперимента, но у меня им в последнее время особой веры нет. Съездить, что ли, посмотреть лично? Так сказать, немного поразвлечься лёгким шпионажем? Ну, а что? Побить не должны, а при разжаловании в наблюдатели мне же не сказали, что наблюдать можно только за своими? Ну, и вот…

Останавливало только то, что я не знал, куда ехать, а пехотный командир о том, куда направлена вторая команда его полка имел довольно общие представления. Ехать наугад — то ещё развлечение, попытаться найти следы проехавшей декаду назад колонны и то проще, но кто сказал, что тут разного рода армейские грузовики по своим собственным делам всю округу не исколесили? Пока наведаюсь по этим самым следам на все местные вырубки, водопои да сенокосы.

Мои злодейские планы осуществить было не суждено: поступила новая вводная и с ней вместе слух о том, что это последняя отрабатываемая задача. Если это правда, то скоро домой!

Новая легенда гласила следующее: к нашим войскам подошло подкрепление, готовится контрнаступление на измотанного в обороне противника (запас чучел, видимо, подошёл к концу). Требуется нанести огневой удар по вражеским укреплениям и сопровождать пехоту огнём и колёсами при прорыве ею обороны противника. Подход прикреплений в виде остатков пехотного полка, которые будут изображать массовку, а потом, вероятно, убирать следы нашего здесь пребывания, назначен на сегодня, атака — на завтрашнее утро. Насколько я успел изучить район, от миномётных позиций до условных окопов условного противника примерно от восьмисот метров до километра, где как. Ещё на три километра вглубь «вражеских укреплений» можно бросать мины, не сходя с места, а вот потом придётся сниматься с места и двигаться перекатами, повзводно или пополубатарейно, решать будут Старокомельский с Нюськиным. Вопрос только, что придумают дальше, после прорыва обороны. Или прорыв признают неудачным? Завтра увидим и узнаем.

[1]Ганарысты парсюк (бел) — заносчивый свин (кабан).

Глава 4

Прорыв прошёл как по учебнику — а почему бы и нет, если в ответ никто не стреляет, а все ориентиры пристреляны ещё накануне? Попотеть заряжающим и подносчикам пришлось от души, максимальный темп огня просто так не даётся. К счастью, двойного заряжания можно было не опасаться: предохранитель до гениального простой, если видишь готовым, но попробуй додумайся до него! Если бы дед не подсказал и идею, и воплощение — не знаю, когда бы додумался и додумался ли бы вообще.

Шесть миномётов, десять-двенадцать выстрелов в минуту каждый — получается при стрельбе очередями, а при ведении огня «по готовности» залпы быстро превращаются в хаотичную пальбу, разрывы чаще, чем каждую секунду. Уже через пять минут над передней линией окопов повисла сплошная туча земли и дыма, в которой продолжало бухать. Нюськин ещё добавил «от щедрот» фугасами по заграждениям перед окопами, красиво получилось, только доски брызнули.

Единственно что не получилось устроить наступление за огневым валом — оказалось, что этот тактический приём совершенно никому не известен, кроме деда, от него — меня и моей дружины. То-то офицеры мои так на меня смотрели, когда я рассказывал концепцию и как её отрабатывать. Оказывается, новинка в военном деле, ну да ладно. Будем работать «по старинке»: перенос огня на вторую линию на сближении пехоты, потом и вовсе на третью, в промежутке миномёты передвигались вперёд повзводно, по две штуки на полкилометра за раз. Точнее, первая пара метров на триста-четыреста, остальные на пятьсот-восемьсот, на присмотренные разведчиками в РДА площадки.

После «прорыва обороны» пришёл приказ — сопровождать вводимые в прорыв «свежие части», что вылилось фактически в совместный с пехотой марш на тридцать километров до станции, не той, где мины получали. «Свежими частями» были пехотинцы и полковые тылы, что накануне пришли в качестве подкрепления, что логично, а старые остались закапывать то, что сами и выкопали, не без нашей помощи.

Что могу сказать про этот совместный марш, он же «ввод войск в прорыв»? Как в том анекдоте[1]: если без мата — то ни слова. Пехота выдвигалась пешим, мать его, порядком, тылы частью на гужевых повозках, частью — на грузовиках с двигателями внутреннего сгорания. А ещё я видел локомобиль. К счастью, это оказался паровой бульдозер, прибывший окопы закапывать, и с нами не поехал, а то у меня уже глаз дёргаться начал при воспоминании, как тащили самоходную лесопилку из Осипович в Викентьевку. Но и без него мои дружинники хлебнули «все тридцать три удовольствия»! Ежу, контуженному миномётным обстрелом, было понятно: стоит моим миномётчикам уехать вперёд — и посредники сразу «спишут» их в результате «контрудара противника». Делать последнюю задачу первой проваленной не хотелось совсем, так что пришлось изгаляться, для чего мои офицеры пригласили пехотных к себе в гости и в кондиционированном воздухе КША выработали общий порядок движения. Один РДА ушёл вперёд в качестве передового дозора. Проезжал пару километров, занимал удобную для наблюдения позицию и стоял там, контролируя окрестности, заодно присматривая следующую позицию. Стояли, пока их не догоняла головная походная застава, состоящая из броневика с «недопулемётом» и трёх освободившихся из-под мин грузовиков, в кузова которых загрузили по два отделения пехоты.