Разрушительница Тьмы - Мидоуз Джоди

– В столовой со всеми остальными! – Принцесса напряжённо улыбнулась, как будто перед ней был деревенский дурачок. – Хочешь увидеть мою комнату?

Руну было страшно представить, во что могло превратиться прежде безобидное пространство, простая комната, где принц любил читать в тишине, но он всё равно последовал за Ханной. Её спальня почти не отличалась от его комнаты, потому что здесь тоже стояла обычная мебель, а ещё были балконный проём и дверь, ведущая в комнату Руна, но на этом сходство заканчивалось.

Шторы, полог над кроватью и простыни были из ярко-красного шёлка, а на полу лежал толстый роскошный сине-зелёный ковёр. Вдоль стены возвышались три шкафа, выкрашенные в тон полога. Над камином висел большой портрет принцессы Иоханны: на ней была обсидиановая корона, богатое ярко-зелёное платье с глубоким вырезом и изысканная подвеска из обсидиана, сапфира и изумруда. Она выглядела великолепно.

Принцесса и в жизни выглядела прекрасно. Художник не внёс никаких «улучшений» в портрет, потому что в них не было нужды.

Ханна положила корону в несессер [1]. Она посмотрела на Руна и на портрет.

– Хочешь, чтобы я надела это платье для тебя?

– Сейчас? – с трудом выдавил Рун.

– Если пожелаешь. Ты мой муж, и я хочу тебя порадовать. – Уголки губ Ханны приподнялись в застенчивой улыбке. Она вытащила из волос булавку, и золотистые локоны рассыпались по спине. Принцесса быстро преодолела разделявшее их расстояние.

– Я… – Рун оттянул воротник. В комнате было слишком тепло, и ему стало тяжело дышать. – Это необязательно, – наконец произнёс он. – Ты и так прекрасно выглядишь.

– Очень мило. – Когда принцесса так на него смотрела, что Рун забывал о своих сомнениях. А когда она провела пальцами по его руке и встала прямо перед ним, он позабыл обо всём на свете.

– Ваше Высочество, – прошептал он.

– Ханна. – Она подошла поближе, и теперь край её платья касался носков его башмаков. – Пожалуйста, называй меня Ханной. Мне так больше нравится.

– Ханна, – повторил Рун чуть хриплым голосом.

Её губы изогнулись в улыбке, и она коснулась его щеки.

– Думаешь, нам стоит… – Взгляд принцессы упал на его губы.

Всего несколько минут назад Рун ужасно этого боялся. Он думал, что не сможет даже намекнуть, ведь Ханне пришлось многое пережить, и вот теперь её пальцы легко касались его шеи, а дыхание стало неровным. Неужели от нетерпения?

– Кажется, все именно этого от нас и ждут, – сказал Рун, не зная, куда деть руки. Дотронуться до неё? Обнять за талию и притянуть поближе? Принцесса не позволяла ему этого делать. Но сама она только что прикасалась к нему.

– А ты сам этого хочешь?

Его тело определённо этого хотело, но Рун не любил Ханну, и от мысли о том, чтобы лечь с ней в постель, в его душе появлялась странная пустота. Это казалось несправедливым.

А ещё была Разрушительница Тьмы. Их ничто не связывало, он женился на Ханне, но тогда откуда это чувство вины?

– Рун? – Пальцы Ханны скользнули по его рёбрам. – Наши королевства на нас рассчитывают.

– Ты права. – Внезапно Руну стало всё равно, хочет он этого или нет. Конечно, где-то в глубине души ему хотелось. Это был их долг. Союз. Их королевства. Салвейшену требовался наследник. – Да, давай это выполним.

– Как романтично, – прошептала Ханна. – Позволь я сама всё сделаю.

Когда всё закончилось, Ханна встала и зашагала по комнате. Она одевалась и то и дело говорила о своей кузине. Рун не мог поверить, что у неё остались силы.

Принц смотрел, как Ханна провела гребнем по волосам. Даже в тусклом свете ламп золотистые пряди сверкали на фоне её платья – фиолетового с серебряной сеткой из шёлка поверх лифа.

– Я пойду к Надин.

– Да? – Рун сел на кровати. – Но это же наша брачная ночь.

Ханна опустила гребень и посмотрела на него.

– Да, и теперь я хочу повидаться с кузиной. Сегодня был тяжёлый день.

– Тяжёлый, потому что… – Он указал на кровать. Ему казалось, всё прошло неплохо.

Ханна нахмурилась и взяла с туалетного столика украшенную драгоценностями заколку.

– Рун, любовь моя, неужели мне надо напоминать тебе, что сегодня погибли люди?

Да, верно. Какой же он бесчувственный. Конечно же, Ханну сильно тревожило зло, выпущенное в мир. Они были женаты меньше дня, а он уже её подвёл.

– Мы могли бы об этом поговорить, – предложил Рун. – Если хочешь.

Она собрала волосы в низкий пучок.

– Нет, мы уже всё обсудили на встрече. Сейчас я хочу поговорить со своей кузиной. Она мне как сестра. Ты ведь понимаешь.

– Понимаю. Тогда я тебя провожу. – Рун хотел встать, но жена подняла руку.

– Я пойду со стражником, а тебе следует вернуться в кровать. Уверена, утром у тебя будет много дел.

Она была права. Солдаты уже готовились, разведчики прочёсывали другие города в поисках устройств, которые могли взорваться в границах Кабервилла, а Руну предстояло поговорить с отцом и упросить его разрешить войскам отправиться в Ворота Души.

Опус сказал, что примет решение к утру.

Да, Руну лучше лечь спать и не думать о том, как нечестно было жениться на девушке, которую он не любит, и продолжать мечтать о той, с кем ему никогда не суждено быть вместе.

Ханна сунула ему одежду.

– Почему бы тебе не поспать в своей кровати, дорогой? Там ты сможешь лучше отдохнуть.

Рун вспомнил, что по-прежнему лежит в постели Ханны.

– Прости. Да, я пойду. – Он прижал одежду к груди, и они вышли в гостиную.

– Хорошо. Я останусь у Надин до поздней ночи, так что не жди меня. – Ханна поцеловала его и шепнула на ухо:

– Если, конечно, ты сам этого не захочешь.

Она вышла из комнаты, и Рун смотрел ей вслед, пока дверь не захлопнулась.

Принц присел на край уродливого фонтана и вздохнул. Он был растерян, чувствовал себя виноватым, и ему ужасно надоело, что все вокруг ему приказывают. Если это и есть семейная жизнь, то он предпочитал неразделённую любовь.

Глава 30

Ханна

Надин налила в чашку чёрного чая и протянула её Ханне.

– Значит, Совет не располагал точными сведениями по поводу нападения на Смолл-Маунтин?

– У них не было ничего. Только догадки. Одна бессмысленная встреча за другой. – Ханна взяла чашку и сделала глоток. Чай был горячим и обжигал нёбо, но она почти этого не чувствовала. Ей доводилось переживать вещи и похуже.

– Мои источники тоже ничего не сообщают. – Леди Сабина бросила сумку с вещами для вязания рядом со стулом и взяла у Надин чашку. – Не люблю ждать. Только в Эмбрии есть настоящие каналы связи. Но в Кабервилле такие огромные расстояния, а ещё эти ужасные горы, которые затрудняют перемещения. А как здесь высоко! Я едва могу здесь дышать.

– Мне сказали, мы привыкнем к горам Бринка. – Надин взяла чашку и посмотрела в окно. – Не могу выкинуть это из головы. Трагедия в Смолл-Маунтин просто ужасна, пусть даже это и жители Кабервилла. Вы можете себе это представить?

Ханна могла.

Она почувствовала нечто подозрительно похожее на чувство вины, но тут же подавила его, чтобы оно больше не могло её беспокоить – так всегда учила мать.

Ханне не хотелось говорить о Смолл-Маунтин. О фермах. О людях. На них напали, потому что она помогла Ивасленду закончить устройство, но у неё не было выбора. В любом случае Мэй и другие учёные всё равно бы со временем сами довели работу до конца. Хорошо, если устроенный ею бунт им помешает, но правителей, которые жаждут уничтожить мир, не остановить маленьким мятежом.

– Я уверена, утром мы узнаем больше. – Леди Сабина отхлебнула чай. – Однако можно с уверенностью сказать, что город потерян. Иначе бы Разрушительница Тьмы вернулась и сообщила принцу хорошие новости.

– У них очень странные отношения, – нахмурилась Надин. – Почему он ей так нравится?