Стерва. Обольщение (СИ) - Виннер Лера

Такой, какую нашли оба Керна.

Понимая, что, скорее всего, не вернусь к нему, я больше всего хотела для него именно этого — счастья и верности, в которой ему никогда не пришлось бы сомневаться.

Я не тревожилась о том, что он снова останется совсем один — после всего, что уже случилось в замке Керн, одинок он точно уже никогда не будет. Предательство, смерть, ненависть и взаимное уважение способны связать людей крепче, чем самая преданная дружба или кровное родство.

Я хотела, чтобы он встретил кого-то по себе. Женщину, которая будет мечтать обнять его, даже если он просто вышел в соседнюю комнату.

Слева показались пустые тёмные дома, и, подумав немного, я пришпорила Красавицу. Ни к чему было заниматься самообманом и оттягивать момент. Да и страшно было передумать. Броситься обратно в объятия Монтейна и под защиту Кернов. Быть может, принять всё как есть и просто начать строить новую жизнь в их землях.

Научилась же вольная, не привыкшая подчиняться никаким правилам, кроме собственных, Чокнутая Ханна быть женой и делать восхитительное вино.

Едва ли мне отказали бы в возможности остаться. А Вильгельм мог бы меня навещать, приезжая изредка домой.

Впрочем, он же собирался от него избавиться.

Значит, и поводов свернуть после недолгих сомнений в герцогство Керн у него больше не будет.

Я могла хотя бы объехать деревню, чтобы вернуться в неё той же доро́гой, которой меня впервые вёз Вильгельм, но смысла в этом уже не было. Спешившись у самого края, — кажется, даже у того самого, ближе к которому стоял дом травницы, — я погладила Красавицу по гриве, подумала и поцеловала её в морду, и только потом бросила поводья.

— Всё, уходи.

Лошадь тряхнула головой и всхрапнула как будто обиженно.

Она не желала оставлять меня точно так же, как я не хотела расставаться с ней, но нужно было. Иначе — никак. Если у меня ничего не выйдет, она не должна пострадать или погибнуть вместе со мной.

— Иди, ну! Ищи Ханну, — я повторила твёрдым шёпотом и шлёпнула её по крупу.

Красавица заржала откровенно возмущённо и отступила на пару шагов, но не развернулась.

— Глупая, бестолковая кобыла! Убирайся!

Надеясь, что обидела родное для меня существо достаточно сильно, чтобы она сочла меня предательницей и ушла, я повернулась и, не оборачиваясь, направилась в деревню. Темнота тут же начала глушить звуки, и, к счастью, Красавица не попыталась последовать за мной.

В этот раз деревня казалась мне ещё более мёртвой, чем в прошлый. Должно быть, потому, что теперь здесь не было Монтейна, оживлявшего это место самим своим присутствием.

Забавно будет умереть там, где он пел мне о счастливой, побеждающей все преграды любви.

Заросли, в которых я опасалась запутаться или подвернуть ногу, оказались не такими густыми, как казались со стороны.

Пробравшись через них, я быстро осмотрелась и, определив направление, направилась именно туда, где меня обещали дождаться.

Они мне обещали.

Вернее, он.

Моя мёртвая, поглощённая им сестра была лишь фантомом, способом надавить на меня. Он мог скопировать её образ, показать мне, какой она могла бы стать, если бы осталась жива.

Такой же, как я. И тогда нас было бы двое.

Любопытно, стали бы мы настоящими сёстрами, дружными и преданными друг другу?

Или превратились бы во врагов, как Марита и Мария, жившие по соседству со мной? Эти женщины были погодками, но ненавидели друг друга так люто, как не каждые враги умели.

У барона и младшего герцога Керна вот так не получилось. Имея множество поводов вцепиться друг в друга по-настоящему и вспомнить все нанесённые обиды, они так или иначе этого не сделали.

Я улыбнулась, вспомнив, как они дрались, катаясь в пыли, а я вопила, не зная, что делать и как их разнять.

Вильгельм был дьявольски хорош даже в такой момент.

Деревянный шпиль церкви уже показался впереди, и я немного сбавила шаг, чтобы сделать несколько последних свободных вдохов.

Мне никто не помешал добраться сюда, чёрный экипаж не преследовал на дороге. Это могло означать только одно — я должна была оказаться здесь. Здесь всё должно́ было закончиться.

Опрометчиво ли я поступила, не сказав Монтейну напоследок, что люблю его?

Быть может, ему важно было бы это услышать.

А может, я сделала бы только больнее.

Пусть лучше считает меня такой же ветреной и неспособной на искреннее чувство дурой, как Одетта Лейн.

Судя по всему, герцогиня Керн из неё тоже получилась весьма хреновая.

Поймав себя на интонациях герцога Удо, я улыбнулась неожиданно для себя весело и решительно вывернула из-за последнего на улице дома.

Взятая мною за ориентир церковь оказалась скрыта плотной чёрной стеной того самого мёртвого тумана. Он тяжело, как будто лениво колыхался, обещая поглотить безжалостно и безвозвратно, а перед ним…

На площади горел костёр. Он был совсем небольшим, разведённым не для того, чтобы обогреть, а как свидетельство покусившейся на это гиблое место жизни.

Рядом с этим костром сидел Монтейн. Его поза была странной для усталого путника или мертвеца, но естественной для колдуна, начертившего защитный круг.

Словно во сне я наблюдала за тем, как он поднимал руки в почти молитвенном жесте.

Чёрному Барону никогда и ни за что не пришло бы в голову бороться с такой сущностью молитвой.

Зато на призыв это походило до дрожи.

Он уже начал, и я бросилась вперёд, проклиная себя. Нужно было поискать его перед отъездом. Убедиться, что он в безопасности. Или мчаться сюда во весь опор, чтобы успеть перехватить его, отговорить, помешать.

— Уил!

Я хотела схватить его за плечо, прервать ритуал, пока не стало слишком поздно, но меня отбросило назад. Из горла вырвалось низкое и злое шипение, а живот обожгло, словно калёным железом.

Сила во мне взвилась, потребовала вцепиться в барона, разорвать его на куски, а от боли на глаза навернулись слёзы.

Я не могла пройти за начерченный им круг. То, что сидело во мне, не могло.

Монтейн обернулся, окинул меня пылающим взглядом.

— Отойди, Мелли.

Он тоже изменился. Вне всякого сомнения, остался собой, но теперь в нём как будто тоже поселилось и говорило нечто иное, более древнее и могущественное.

Это нечто не нравилось… Нет, не мне. Тому, что не просто поселилось во мне, а пустило корни.

Не помогло бы мне спрятаться за спиной Кернов.

Не помог бы придуманный Бруно откуп.

Именно здесь и сейчас я поняла это кристально ясно.

— Не смей, — я почти прошипела это, глядя барону в глаза.

Не пытаясь больше приблизиться к нему, чтобы оно не смогло дотянуться и ему навредить, я осталась стоять так близко, как могла, не испытывая при этом боли.

— Я запрещаю, ты слышишь⁈ Ты не сможешь с ним справиться!

Я хотела бы прокричать это так громко, чтобы он точно услышал, но выходи́л только придушенный яростный шёпот. Или же становящаяся с каждой минутой плотнее тьма продолжала поглощать звуки.

— Ну вот и проверим, — Вильгельм отвернулся от меня почти равнодушно.

Дьявольски умён и упрям, как скотина…

Мира в нём не ошиблась.

Не просто поняв, а глубоко прочувствовав, с кем имеет дело, увидев воочию, как крепко я увязла, он всё-таки решился сделать это сам.

«Что же я натворила?..», — дурацкий вопрос без ответа.

Если бы я только могла предположить, что подпишу ему приговор в ту минуту, когда насылала порчу на свою деревню ради встречи с ним…

— Уил, не надо, — я сама с трудом себя услышала. — Не надо, пожалуйста. Я разберусь. Он уже часть меня, мы договоримся. Я обещаю тебе, пожалуйста!..

Глупо было ожидать, что он послушает.

Решившись ради меня на то, на что не отважился ради своей Одетты, он не испытывал сомнений и не был намерен сворачивать с пути.

А, впрочем, разве я могла это сравнивать?

Окажись герцог Удо в действительности чудовищем, он бы не стал унижать растерянного и нищего барона. Он бы просто убил соперника, чтобы его жена и думать не могла о какой-то другой жизни.