Черный ратник (СИ) - Гато Макс

— Переходи к делу, — холодно бросил ему я.

Соловьёв чуть вздёрнул брови в удивлении, но быстро сориентировался и вернул себе спокойствие.

— Я не дурак, — заговорил он, и его взгляд скользнул на вещевой мешок с покупками за моей спиной. — Все только шепчутся о новом испытании и отдыхают. Но не ты.

Соловьёв покачал пальцем перед собой.

— Ты пропадаешь в городе и возвращаешься с припасами. Весьма специфичными. Остальной отряд от тебя не отстаёт.

— К делу переходи, — ещё раз повторил я. — У тебя последний шанс.

— Я… — Соловьёв сделал паузу, — хочу с вами.

Что ж. Соловьёв видимо сообразил, что к чему, и хотел присоединиться к знакомому командиру.

— Тебя из прошлого отряда выгнали что ли? — спросил я.

— Нет, — удивлённо ответил Соловьёв и покачал головой.

— Хорошо. А нам ты зачем?

Соловьёв сделал шаг вперёд.

— Лучник в отряде всегда пригодится. А ещё у меня есть связи. И на меня можно рассчитывать.

Я оценивающе смотрел на Соловьёва и смутно припомнил, как прошёл его бой в первом испытании. Что-то он не казался мне человеком, на которого можно было рассчитывать. Вот только бойцов дальнего боя у нас особенно не было. В голову приходил Олаф с его лёгким арбалетом, но у него всего одна рука.

Соловьёв же обладал навыком аурных стрел. В горах он мог пригодиться не только в бою, но и чтобы сбивать потенциально опасные скопления камней. Ну или, на крайний случай, послать сигнал друг другу.

— Ладно, — махнул рукой я. — Готовься. Если тебя, конечно, наша компания не обременит.

Уголки губ Соловьёва дрогнули, сложившись в улыбку.

— Я справлюсь, — ответил он, слегка склонив голову.

Я прошёл мимо и отправился в казарму. Отряд был собран, теперь окончательно. Были и бойцы ближнего боя, и дальнего, и поддержка. Отличный баланс.

В тот же день, когда Соловьёв попросился в отряд, загремели колокола. Мы в очередной раз высыпали на плац.

Савелий, стоя на небольшом помосте, объявил о начале третьего испытания. Испытания воли.

— Задача — очистить Чёрный Ручей и предгорья Урала от остатков Кошмаров и прочей нечисти! — загремел его голос над рядами. — Командиры, приказ собрать отряды. Продемонстрируйте силу ордена, и назад вы вернётесь уже ратниками!

По строю пробежал сдержанный гул. Для остальных Подмастерьев это было третье испытание, пусть и смертельно опасное. Для меня и отряда — прикрытие.

Я выцепил всех участников отряда одного с другим и предупредил их о сборе. В итоге мы собрались у главных ворот цитадели ещё до того, как сюда нагрянули основные отряды Подмастерьев. Не зря готовились заранее.

Я окинул взглядом отряд. Разные характеры, разные цели, разное прошлое. Но главное, что все готовы к бою.

— Вперёд, — скомандовал я, не повышая голоса.

Мой спокойный приказ ознаменовал начало нашей последней вылазки в ранге Подмастерьев и первый шаг испытания воли.

Глава 26

Дорога к землям Громовых лежала на север, и сначала она почти не отличалась от пути на второе испытание: тот же тракт, те же перелески, такое же низкое серое небо. Только вместо того чтобы свернуть в долину к купеческим землям, мы двигались к горам.

Но с каждой пройденной верстой мир вокруг начинал меняться. Зелёные холмы сменились каменистыми предгорьями, покрытыми жухлой травой. Лес поредел, деревья стали низкими и кривыми.

— Холодает, — пробормотал Соловьёв и плотнее укутался в тёплый плащ.

Он в целом хуже всех переносил холод, то ли из-за дворянского происхождения, то ли из-за цвета его ауры. Я ехал во главе небольшой колонны, стараясь не особенно подгонять коня. Рядом со мной был Громов, а позади, на небольшой дистанции друг от друга, двигались остальные.

Олаф ехал рядом с Алёной, и его единственная рука крепко держала поводья, а взгляд непрестанно сканировал окрестности. Иван с Ярославой замыкали колонну, постоянно подгоняя отстающего Соловьёва.

За два дня пути не случилось практически ничего. Иногда мимо проезжали караваны, гружёные повозки или вооружённые всадники. Притом не всегда это были ратники из ордена — иногда местные дружины или наёмники. Вот только, приближаясь к заснеженным пикам, трактиров становилось меньше, да и людей тоже, а всадники и пешие путники всё чаще хмурились и крепче сжимали оружие.

— Там, кажется, дома! — радостно воскликнул Соловьёв после очередной встречи с небольшим отрядом наёмников.

И действительно, на горизонте затемнели силуэты изб и заборов.

— Может, удастся заночевать в тепле, — в голосе Соловьёва прозвучали нотки надежды.

Вот только Громов лишь молча покачал головой и слегка пришпорил коня.

Когда мы приблизились, я понял почему. Дверь в первой же покосившейся избе раскачивалась на единственной петле, издавая жалобный скрип. Чуть дальше во дворе стояла телега с отломанным колесом и прогнившим дном, а на небольшом заброшенном бурьяном поле валялся ржавый плуг.

Не было ни дыма из труб, ни мычания скотины, ни людских голосов. Только ветер да скрип ржавых петель.

Мы ехали мимо заброшенного хутора.

— Весёлые места… — пробормотал Соловьёв, озираясь по сторонам.

— Прямо как дома, — грустно ответил ему Иван. — Когда болезнь по деревне прошла.

— Тише, — бросил им Олаф.

Он правильно сделал замечание — заброшенный хутор вполне мог представлять опасность. Соловьёв поджал губы, выражая лёгкое презрение к окружающему безобразию. Он, похоже, очень рассчитывал заночевать в тепле.

Громов махнул рукой в сторону, и мы свернули с тракта на просёлочную дорогу, которая вскоре превратилась в колею среди камней и чахлого кустарника.

Спустя где-то час колея превратилась в тропу.

— Чувствуешь? — спросил я у Громова, положив ладонь на рукоять меча.

Вдалеке на тропе плыли тёмные пятна.

Громов прищурился.

— Для Кошмаров рановато…

Я спорить с ним не стал, он знал эти земли лучше меня, но на всякий случай не расслаблялся и держал оружие наготове.

Пятна начали обретать форму и превратились в несколько повозок, запряжённых тощими клячами. Люди сидели на телегах и шли рядом, сгорбившись и волоча ноги по земле. Всего их было человек двадцать, не больше: мужчины со старым низкокачественным оружием, женщины с детьми с испуганными глазами и несколько стариков. Увидев нас, их небольшой караван замер, как стадо оленей, почуявшее хищника.

— Что делаем? — тихо спросил Иван.

— Пока ничего, — коротко ответил я.

Мы подъехали ближе. Люди были грязными и уставшими. Один из мужчин лет пятидесяти с обветренным лицом сделал пару шагов вперёд. Он не был самым крепким из них, но на его лице было два старых шрама.

— Добрые люди… — голос мужика был хриплым, простуженным, — вы что же, в Белоярск едете?

Я взглянул на Громова, и он едва заметно кивнул.

— Может, в Белоярск, — ответил я, — а может, и дальше в горы.

Мужик перед нами сглотнул. Его глаза метались от наших доспехов и оружия к лицам.

— Нельзя в горы-то, — прошептал он.

— Отчего же? — сказал я. — Мы из ордена.

По толпе беженцев побежал облегчённый шёпот. Одна из женщин сильнее прижала к себе ребёнка.

— Никак помощь прислали? — мужик снял с головы шапку и сжал её перед собой. — Только маловато вас.

— Для чего? — спросил я. — Рассказывай.

Мужик немного помолчал, собираясь с мыслями.

— Деревня наша, Вешка, в предгорьях стояла. Жили, никого не трогали. Так к нам ночью пришли они. Без звука, словно тени.

Он тяжело сглотнул.

— Кошмары? — деловито спросил подъехавший ближе Олаф.

— Нет, — тут же покачал головой мужик. — Похожи на них. Как тени из камня и тьмы. От доспеха один ржавый след остаётся. Всё губят, всё.

Громов нахмурился и покачал головой.

— Звучит как кошмары, — прошептал Иван.

В общем, он был прав. Что бы там ни было в этих горах, отступать я не собирался. Хоть камень, хоть тени, хоть кошмары.