Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ) - Виннер Лера

Ни Миголь, ни Джеральдина не знали правды о нем.

Если бы им было известно, с Женни следовало бы начать, а еще лучше – при первом же удобном случае пристрелить самого Сэма. Ну или хотя бы попробовать это сделать.

Они обы были уверены, что Фьельден предан Готтигсам, их роду и фамилии, а этот город скрывал своего истинного Хозяина достаточно надежно.

– Перестань! – Миголь тем временем дернул согнувшуюся пополам в припадке отчаяния Джеральдину за руку, заставил выпрямиться. – Нам нужно закончить дело!

– Да. Кстати, я обещал им не мешать, – Кайл повернул голову, чтобы посмотреть на меня. – Господин казначей обещал мне интересное представление. Хотя, соврал, конечно. Все равно собирался убить.

– Но ведь на то он и казначей, чтобы врать, – я улыбнулась ему в ответ и переступила на месте, чтобы удобнее стало опустить руку под куртку.

– А ну замри, – от Миголя мое движение не ускользнуло. – Думаешь, оружие поможет?

В его глазах плыл туман, но он совершенно точно оставался человеком. Обезумевшим от желания править, жестоким и хитрым, но абсолютным человеком.

Самой отвратительной мерзостью из всех, попавшихся мне на Севере.

Следуя примеру своей дочери, он, кажется, хотел сказать что-то еще. Похвастаться своими успехами хоть перед кем-то, прежде чем этого кого-то убьет.

Миголь даже открыл рот, но землю под нами тряхнуло.

Я не знала, в какой именно момент прекратилась эта дрожь, – когда я выбегала из дома Готтингсов, ее уже не было, – но сейчас она вернулась, и оказалась не в пример сильнее той, что была раньше.

Земля не подрагивала, а содрогалась, откуда-то сверху, с недосягаемой и невидимой вершины посыпались камни. Пока что крошечные, но горы были в ярости.

В одно мгновение ставший ураганным ветер разбрасывал их по сторонам, а дерево, под которым стоял Кайл, согнулось, едва не зацепив его, вынудив отскочить.

Вот только другие деревья, те, что остались за кустами жимолости в отдалении, стояли нетронутыми.

– Это еще что?.. – Миголь поднял полный суеверного ужаса взгляд, как будто надеялся, что ответ спуститься к нему с горы, под которой мы стояли.

Кайл засмеялся.

– Кажется, Самуэль наконец разозлился.

Его смех, искренний, хотя и негромкий, заглушал ветер, отодвигал на второй план даже тот маленький факт, что земля в буквальном смысле уходила у нас из-под ног.

Женевьева инстинктивно сжалась, подтянув колени к груди, но не пытаясь встать, и Джеральдина вскинула руку с кинжалом, кидаясь к ней с каким-то особенно обреченным, почти животным воплем.

– Дина!

Я окликнула ее домашним именем, тем, которым ее, судя по всему, называл Альфред.

Она развернулась, и я бросила книгу прямо ей в лицо.

После такого резкого движения можно было потерять равновесие, но я, как ни странно, его не потеряла. Лес и горы продолжали дрожать, но я отчетливо видела, что после того, как Эмери прикоснулась к ней, два события произошли одновременно. Вены на лице Джеральдины вздулись и почернели, а ее глаза полезли из орбит от боли и ужаса, и мгновение спустя опустевшее и мертвое тело повалилось на землю.

В этот же момент кинжал, который она так и не выпустила из рук, полетел в Миголя.

Кайл сделал только одно короткой, тщательно выверенное движение, но казначея потянуло назад. Он еще успел глухо вскрикнуть, ударившись всем телом о древние камни, но потом лезвие, живущее теперь, казалось, само по себе, – а на деле, по воле Кайла, – опустилось на его горло.

Ветер, ликуя, понес прочь отделившуюся от туловища голову, а обещанная кровь пролилась под гору.

Упавший на землю кинжал завертелся вокруг своей оси с бешеной скоростью.

Сущность, живущая в нем, сопротивлялась так яростно и готова была сражаться до конца – за последние тридцать лет она слишком привыкла командовать и подчинять. То, как стремительно Кайл взял власть над ней, та легкость, с которой он заставил ее прикончить своего самого преданного и услужливого человеческого питомца, возмущала ее настолько, насколько могла быть возмущена древняя и кровожадная нечисть.

Единственным и самым страстным ее желанием было вцепиться теперь и в его горло, но ветер мешал, не давал прицелиться – умница Сэм, наконец разобравшийся в полной мере со своей силой, все видел. Усмирив кладбище, он взглянул на свой лес и свои горы глазами спрятавшегося в ветвях филина или испуганно юркнувшей в нору мыши, прочувствовал и пропустил через себя, и позволил себе стать полноправным Хозяином этих мест и всех их секретов.

Кайл отдал очередной приказ очень тихо, все на том же незнакомом мне языке.

Продолжавший вращаться на месте кинжал полетел вперед, угодил в самый центр костра, и тот взвился еще выше ядовитым зеленым пламенем.

Женни так и не закричала, только смотрела на него, приоткрыв рот.

Мы одновременно бросились к ней, чтобы развязать, но тварь все-таки отомстила.

Огромное зеленое и обжигающее пламя ринулось на нас стеной, вынуждая отпрянуть назад и сбивая с ног. Отрезая от Женевьевы.

Оно ослепило, и когда я смогла сфокусироваться, первые языки уже облизывали подол ее платье и ступни.

Они сожгли веревку, и кожа на ее руках плавилась.

Она по-прежнему не кричала, не металась и не пыталась убежать. Так и осталась сидеть, заведя назад руки, намертво вцепившись в камень, и только морщилась от чудовищной боли.

Я хотела попытаться еще раз, но Кайл не позволил. Крепко обхватив меня поперек груди, прижал к себе.

Сноп искр полетел в сторону, в кусты.

Та тварь, которую Кайл медленно убивал, запечатав в костре, продолжала свирепствовать, хотела уничтожить и забрать с собой как можно больше.

– Женевьева!

Кайл не закричал, а просто окликнул, и она повернулась, посмотрела на него чистыми и ясными глазами.

Это точно не было взглядом человека, сгорающего заживо.

– Не беспокойся. Иногда приходится чем-то жертвовать, ты же знаешь.

Улыбка, которую она послала Кайлу вслед за этим взглядом, стала утешительной и нежной.

Инстинктивно вцепившись в его руку и почти не чувствуя, что он точно так же вцепился в меня, я наблюдала за тем, как Женни поднималась на ноги.

Окончательно позеленевший огонь охватил её платье полностью, заплясал в волосах, перекинулся на лицо.

Она по-прежнему не издавала ни звука, и продолжала стоять, даже когда пламя поглотило её тело полностью.

Оно сверкало и переливалось, отливало чернотой и синевой, и было намного сильнее того, что манило меня летом в поле.

А потом процесс вдруг стал обратным.

Огонь продолжал извиваться вокруг Женни, но теперь он не уничтожал, а ласкал её кожу, зализывал и лечил её раны, игриво сверкал в волосах, как дорогая лента в праздничном венке.

Опускаясь ниже, он приводил в порядок и её одежду. Прошёлся по ногам, тронул запястья, стирая глубокие кровоподтёки – следы от верёвки.

Из центра костра раздался рёв.

Предсмертную победу, которую тварь уже успела отпраздновать, вырвали у неё из зубов.

Вернее, она вырвалась сама.

Не открывая глаз, Женевьева начала оседать на землю, и Кайл почти оттолкнул меня, чтобы успеть подхватить её вовремя и оттащить в сторону.

Я положила руку ей на шею просто чтобы удостовериться в том, что мне ничего не мерещится, – Женни была жива. Она просто спала у Кайла на руках, дышала во сне глубоко и ровно, а на щеках остался лишь лёгкий здоровый румянец.

Зато пламя притихло.

Со всей своей яростью оно бросилось не на лес, а обратно, принялось остервенело пожирать самое себя и то, что корчились в нём.

Мы с Кайлом посмотрели друг на друга, молчаливо сходясь на том, что наша работа закончена.

Фьельден получил своё, а здесь всё само закончится.

Его глаза были восхитительно чёрными, а мои губы пересохли от жара.

Я почувствовала это только когда мы убрались подальше, остановились под колышущейся на ветру жимолостью, чтобы он мог перехватить Женевьеву удобнее.