Сейчас сёстры выросли и учатся на бюджете в хороших ВУЗах, бабушки уже нет, и я продолжаю подкидывать им деньжат, благо, возможность есть.
– Дура, она и в Африке дура! Но ничего, мы с тобой всё устроим. Пока она лежала невменяемая и плакала, я подсунула ей документы задним числом. Ни один адвокатишка потом не прикопается, скоро всё будет оформлено так, будто она подписала их, будучи в абсолютно адекватном состоянии ещё два месяца назад. Пару дней, и всё утрясём…
Это голос моей свекрови Елизаветы Васильевны. Та ещё стервозная штучка. Ей под шестьдесят, но выглядит младше своего возраста благодаря пластическим операциям, которые оплачивал её недавно почивший муж – отчим моего супруга.
Он умер, оставив её ни с чем, потому что завещал всё детям от первого брака. Криков-то было…
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, мама, – раздаётся голос моего мужа Ивана.
Но что за документы имеет в виду свекровь?
Неужели они говорят про наследство, которое свалилось мне на голову пять лет назад? Оказалось, что у меня всё это время, пока мы бедствовали, был дядя по материнской линии. Мы с ним никогда не общались, но он нашёл меня и сестёр, когда был на смертном одре – умирал от тяжёлой болезни.
Он, будучи одиноким, искал мать, не знал, что её давно нет, а нашёл нас – четверых девушек, которые отчаянно пытались выгрызть себе место в этом мире. Так мне, как старшей и самой разумной, досталась приличная сумма денег, огромная квартира и загородный дом. Прямо как в сказке!
Дядино дорогое жильё я продала, купила сёстрам по квартирке, а остаток положила в банк под проценты. Был договор, что как только сёстры закончат учёбу, мы поделим деньги поровну. Они наши – общие, а муж со свекровью называют сестёр приживалками.
– Сейчас отберём всё, что у неё есть, и заживём без этой паскуды, – принимается увещать свекровь. – Найдёшь себе кого-нибудь помоложе. Она вон даже родить не смогла нормально, убогого из себя выдавила раньше срока, он и помер.
Внутри поднимается волна ярости. Я быстро иду вперёд, хочу открыть дверь и войти, но мир снова теряет свои очертания. Я вдруг понимаю, что стою в зимней одежде и сапожках на небольшом каблучке около дороги. Вижу на другой стороне свой припаркованный автомобиль.
– Я так рада, что ты подала на развод, Анька! – кричит мне знакомый голос в трубку. – Я всегда чувствовал, что твой Иван тот ещё козёл, просто притворялся хорошим. А свекруха вообще бешеная, мне мать говорила, что у Елизаветы Васильевны даже справка с психушки есть, представляешь?
Это Ксюша, моя давняя подруга, точно её слегка писклявый голос. Почему-то я даже не удивлена, что свекровь немного ку-ку. Как хорошо, что скоро мы перестанем быть родственниками.
– Да, и правда, это правильное решение… – растерянно отвечаю я.
– Надеюсь, его посадят за подделку документов, урода такого! И мамашу его! Правильно, что ты их прижала. А разведут вас уже завтра, да?
Честно говоря, я без понятия, но отвечаю согласием.
– Ладно, пока, целую. Надо бы твой развод отметить, завтра к тебе заскочу.
Подруга отключается, а я, пребывая всё в той же растерянности, смотрю влево, потом вправо и начинаю переходить дорогу по пешеходному переходу. На улице никого, каблучки задорно стучат по асфальту.
Вдруг я слышу, что кто-то выезжает из-за поворота, набирая скорость. Я едва успеваю повернуть голову, как узнаю знакомую до боли машину. Ускоряюсь, чтобы скорее перейти дорогу, но… поздно.
Самого удара я не чувствую. Мир просто внезапно становится тёмным.
Я внезапно открываю глаза и крик замирает на губах. Сердце отбойным молотком лупит по грудной клетке, внутри клокочет ужас.
– Анна? – мужской обеспокоенный голос раздаётся совсем рядом. – Как ты?
Несмотря на грубые нотки в голосе, мне почему-то становится немного спокойнее. Я чувствую себя в безопасности. Протягиваю руки и обхватываю огромные сильные мужские плечи. Взгляд ползёт по упрямому подбородку, по резко очерченной челюсти, которая будто высечена из камня. Губы мужчины сжаты в тонкую линию. А вот глаза… Тёмная холодная зелень, в глубине которой горит тревога.
– Рагнар, – я наконец-то понимаю, где нахожусь.
Мозг наконец-то фильтрует прошлое и настоящее, отделяя их друг от друга.
– Ты кричала и металась, как безумная. Что ты увидела, Анна?
Я молчу, глядя сквозь дракона. Осознаю то, что было со мной. Он был прав – я вспомнила совсем мало, но и этого хватило.
– Я увидела свою жизнь, и увидела, как меня убили, – глухо признаюсь я.
Вдруг понимаю, что мы с военачальником непозволительно близко. Я полулежу на кровати, держа руки у Норда на плечах и испуганно жмусь к нему. А руки дракона у меня на спине, он поддерживает меня, прижимая к себе ближе.
Наши лица всего в десятке сантиметров друг от друга, мы дышим одним воздухом.
Я резко подаюсь назад, но Рагнар удерживает меня.
– Кто убил тебя, Анна? – с какой-то первобытной яростью спрашивает он.
Глава 22. Будущее
Я отворачиваюсь и мотаю головой, давая понять, что не хочу говорить. Вдруг меня пронзает самый настоящий ужас. Я отпускаю плечи дракона и прижимаю руки к животу:
– Ребёнок!
– С ним всё хорошо, – произносит Рагнар, укладывая меня на кровать.
Я молчу, поглаживая пальцами дорогую ткань платья на животе. В другом мире мой сын умер сразу после рождения… вдруг и здесь? Страх терзает меня, словно когтистый зверь сидит внутри меня, царапая, вырывая дыхание.
В другом мире я не успела даже услышать его крик, не успела прижать к себе. Там была только пустота. Только боль. И одиночество…
И теперь, в этом мире, где всё так похоже и так иначе, я боюсь снова потерять самое драгоценное.
– Анна, – обычно жёсткий, сейчас голос Рагнара становится мягче. Он садится рядом, одной рукой обхватывая мою, другой осторожно касается живота. – С ребёнком всё хорошо.
Я смотрю на Норда, и не понимаю, почему он так изменился? Не понимаю, чему верить –прошлому, что гниёт в моей памяти, или настоящему, что пахнет кардамоном, тканью и теплом его кожи?
Я всем своим существом ощущаю его тёплую руку на своём животе. Там, где наш нерождённый малыш. Ещё совсем крошечный. Мой маленький дракончик. Это не может не подкупать, ведь Рагнар его отец.
Только вот он поступил со мной практически также, как и мой муж из прошлой жизни.
– Не стоило давать тебе это зелье. Оно лишь сделало хуже, – неожиданно произносит Рагнар, убирая ладонь и резко вставая с кровати.
