Адвокат Империи 15 (СИ) - Фабер Ник

Мой друг выглядел так, словно его молнией ударило. Его губы шевелились, будто он хотел что-то сказать, но не мог найти слов.

— Но… как же… ваше сиятельство, я…

— Тише… Виктор, у меня мало времени. Я дам тебе свою силу, а ты поможешь мне, Павлу и всем, кому сможешь. Я выдержу.

Он взял Елену за руку и сказал Виктору сделать то же самое. Едва только они это сделали, как…

Я стоял и смотрел на то, как по их рукам расплывается… нет, не свечение. Такого я раньше не видел. Они словно светились изнутри. Как если бы каждая вена и кровеносный сосуд на их руках начал источать свет, горя под кожей тонкими нитями, по которым текла сама жизнь.

— Виктор, ты должен помочь всем, кому сможешь… ты… ты понял меня?

— Ваше сиятельство…

— Я договорился, — выдохнул Распутин. — Тебе объяснят, как это сделать. Главное… главное помни, мой мальчик, что этот дар должен спасать жизни. Спасать их.

Твою мать… Я смотрел на Елену, и мне становилось плохо. Прямо на моих глазах её волосы постепенно начали седеть. Я уже понял, что именно происходит. Регалия, которой каким-то образом «наградили» девушку Разумовские, сейчас работала, передавая дар Распутина моему другу.

И Елена платила за это собственной жизненной силой. А она даже не замечала этого. Того, как её волосы становились ломкими, теряя былой блеск и цвет. Как трескались припухшие от рыданий губы… Она словно усыхала, расплачиваясь за содеянное.

Неожиданно сильные пальцы сжали мою руку в железной хватке.

— Александр…

— Ваше сиятельство?

— Обещай мне! — хриплым, но твёрдым, как сталь голосом сказал он. — Обещай мне, Александр Рахманов, что ты позаботишься о ней. Ты должен сделать это! Ты обязан!

Глядя ему в глаза, я кивнул. Обещание, которое один мужчина даёт другому. Слово, которому не было цены. Потому что ни один мужчина никогда не подумает о том, чтобы его нарушить.

И Распутин это понял. Ему хватило одного моего взгляда. Улыбнувшись, он отпустил меня и протянул руку. Коснулся пальцами щеки Елены, повернув её к себе лицом.

— Девочка моя…

— Дедуль, молчи, — зашептала она. — Просто молчи. Я всё сделаю. И Виктор тебе поможет. Я…

— Тише, моя хорошая, — прошептал Григорий. — Ничего не говори. Всё будет хорошо. Я всегда тобой гордился…

По его ладони прокатилось тусклое зелёно-золотистое сияние. Мягкой волной оно растекалось по лицу девушки. Сначала я не понял, но уже через секунду увидел, как волосы Елены начали возвращать свой цвет. В девушку будто по каплям возвращалась жизнь.

Григорий отдавал последние частицы своих сил на то, чтобы исправить тот вред, который приносила Регалия. Знал, что не выживет в любом случае. И теперь стремился в последний раз помочь другому человеку. Такому родному и важному для него.

— Я всегда так тобой гордился, — еле слышно повторил он, глядя на плачущую девушку с такой сильной и глубокой любовью, с которой это мог бы сделать лишь отец, смотрящий на свою любимую дочь.

Его ладонь соскользнула с её щеки, оставив след на покрытом слезами лице, и упала на пол.

Я перевёл взгляд на Виктора. Друг сидел и с ошарашенным видом смотрел на свою ладонь. Он уже отпустил Елену и теперь уставился на то, как порез на его руке быстро затягивался, не оставляя после себя даже шрама.

Наши взгляды с ним встретились, и я понял. Я больше не чувствую его. Совсем. Столь привычные и знакомые, практически родные мне эмоции лучшего друга исчезли, надёжно прикрытые от моего дара Реликвией.

Его собственной Реликвией.

И Виктор тоже это понял. Всего на долю секунды, но его взгляд потух и вспыхнул вновь. Настолько мимолетное мгновение, что его практически невозможно было заметить.

Он вскочил на ноги и бросился в сторону Лазарева под шокированным взглядом Елены.

— Что? — в полном непонимании пробормотала она. — Почему… почему он…

— Лена… — Я протянул руку и взял её за пальцы.

— Саша, он… почему он ушёл⁈ Он же должен помочь ему…

— Лен, его нет. Больше нет.

— Что⁈ Нет, он же…

Она взглянула на своего деда. Григорий лежал, привалившись к стене, глядя перед собой пустым, лишённым жизни взглядом.

— Он… он же обещал, — прошептала Елена. — Он же обещал мне…

— Лен…

— Нет! Он сказал! Он обещал! Обещал, что с ним всё будет хорошо!

Она бросилась к Распутину, но я подался вперёд и перехватил её. Прижал к себе вырывающуюся девушку.

— Отпусти меня! Отпусти! — выкрикнула она, почти оглушив меня. — Его можно спасти! Он обещал! Дедушку можно спасти…

Я прижал к себе её хрупкое, бьющееся в истерике тело. Она пыталась вырваться. Действительно пыталась, размазывая по моей одежде кровь из порезанных ладоней. Она даже не кричала. Это был тихий, почти безумный вопль, выдавленный страданиями из самого сердца.

А я лишь сидел и прижимал убивающуюся от горя девушку к груди…

Врачи подоспели через несколько минут после того, как умер Распутин. Рома привёл их. Может быть, они бы и успели. Наверное. Не знаю. Григорий не ждал спасения. Вместо этого он отдал всё, что у него оставалось, чтобы в последний раз помочь самому дорогому человеку в его жизни.

Виктор… мой друг делал то, что умел лучше всего. То, к чему стремился всю свою жизнь. Он лечил людей.

Да, он спас Лазарева. Буквально вытащил того из когтей костлявой. А когда пришли врачи, помчался помогать другим.

Ольга… исчезла. Когда я вновь посмотрел туда, где она застыла после смерти брата, сестры и след простыл. Осталось лишь мёртвое тело Андрея, лежащее в луже собственной крови.

А я… Я вынес Елену из клиники на руках. Она билась в истерике ещё минут десять, пока силы её не оставили. Пока рыдания не стихли, а в её глазах не осталось слёз, чтобы плакать.

Тогда я просто поднял её на руки, чувствуя, как она прижимается лицом к моей шее, и понёс её. Подальше отсюда.

Кажется, что сюда съехались все. Вообще все, я имею в виду. Вокруг, наверное, не осталось ни одного пустого места, которое не занимали бы машины с мигалками. Полиция. Пожарные. Машины скорой. Ещё кто-то. Творился полный хаос, но… это даже странно. Меня словно отрезало. Я ничего не слышал.

Да и не хотел слышать. Мне было наплевать.

— Рахманов?

Повернувшись на голос, я увидел, как ко входу в клинику идёт целая процессия во главе со знакомым мне лицом.

— Ваше Высочество, — кивнул я, осторожно ставя Елену на землю, но всё ещё прижимая её к себе одной рукой.

Меньшиков посмотрел на девушку, и по его лицу пробежала мрачная тень.

— Распутин?

— Мёртв.

— А твой брат…

— Тоже мёртв, — тем же тоном ответил я.

— Ясно.

Ясно. Всего одно слово. Одно-единственное проклятое слово. Ясно. Что ему может быть ясно?

Оскорбления хотели сорваться с языка, но я сдержался. Нет, не благодаря силе воли или воспитанию. Просто не оставалось сил. А те, что были, тратить на Меньшикова у меня не осталось никакого желания.

А потому я просто пошёл вперёд, аккуратно ведя Елену рядом с собой…

— Александр. — Николай остановил меня, поймав за рукав пиджака, когда я проходил мимо него. — Мы позаботимся о ней…

— Нет.

Услышав это, он вздрогнул.

— Александр, ты должен отдать её нам…

— Я никому и ничего не должен, — холодно ответил, посмотрев ему в глаза. — И уж точно я ничего не должен тебе.

Наши взгляды встретились, и в глазах Николая я увидел железную решимость забрать девушку. А ещё увидел, как его взгляд скользнул по её покрытым кровью порезанным ладоням. Он даже не удивился. Просто подметил это для себя.

Как если бы хорошо был осведомлён о причине.

И после этого моё желание выполнить обещание, данное умирающему старику, стало ещё сильнее. Сейчас у меня доверия к Меньшикову не было ни капли.

— Отойдите, — приказал я.

Почти ждал, что сейчас люди Меньшикова попытаются вырвать её из моих рук. Большой палец сам собой нащупал вновь надетое кольцо…

Может быть, так и было. Если бы не неожиданно раздавшиеся испуганные крики откуда-то со стороны.