Как злодейка кукурузу выращивала (СИ) - Джейкобс Хэйли

«Если хочешь, чтобы я ушел — прогони меня. Потому что я не покину этот дом, если буду думать, что есть хоть малейшая надежда удержать то счастье, которое я обрел с тобой».

Тогда мне было невыносимо слушать его признание. Надо мной довлело чувство ответственности за этот мир и долг, я не могла допустить мысли о том, чтобы поддаться чувству, чтобы принять преподнесенную мне, словно она была хрупкой драгоценностью, любовь.

Сейчас же я страстно жажду — будто потерявшийся в пустыне, сгораемый под зноем путник, уповающий добраться до оазиса — услышать снова сокровенные слова.

Такая я, бессовестная, ранившая его, и, несмотря на это, продолжающая мечтать и надеяться на что-то. Есть ли у меня на то право?

Было бы лучше, повстречай Кайден какую-нибудь хорошую девушку, с которой его бы не связывал балласт совместного прошлого и груз обид.

Я открываю глаза и смотрю на него молча. Не могу найти хоть сколько-нибудь подходящих слов. Вероятно, он меня помнит.

А то, как корчился на полу в моем столичном доме после заваренного мною чая, это он помнит? Помнит ли свое недоумение и чувство предательства в тот момент? Помнит ли, что из-за меня вернулся в столицу, из-за меня сохранил место наследника, которое было ему противно?

Я не считалась с его чувствами, с его мнением, поступала так, как было угодно и необходимо, не опускаясь до объяснений. Свобода — это то, что нам необходимо как воздух и вода. Но я манипулировала его дружбой, его любовью. Этого нельзя простить.

Если бы я оказалась на месте Кайдена, не уверена, что даже если бы ко мне вернулась обо всем память, нашла бы в себе силы встретиться с человеком, что обрек меня на такие муки.

Накрываю его руку, все еще касающуюся моей щеки, своей ладонью и осторожно отстраняю ее от лица, опуская вниз.

Мужские пальцы пользуются шансом и крепко сжимают мои. Вырваться не получается. Поднимаю голову и встречаюсь с ним глазами. Это была ошибка. Все мои доводы, вся моя логика разбиваются о стальной взгляд его синих глаз.

Я только набралась решимости снова оттолкнуть, отрицать все, сбежать, но он обезоружил меня, едва попытавшись.

— И впрямь настоящая. Теплая.

Горячие, влажные из-за дождя пальцы гладят мою ладонь.

— Этот дом, и тот, другой, за перевалом, лес, кукурузное поле и озеро — все такое, как и во снах. И ты. Лиссандра. Лисси.

Взгляд Кайдена полон нежности и какого-то тихого, затаенного восторга. Он словно боится моргнуть, опасаясь, что я исчезну, рассеюсь, как пылинки на ветру. В его глазах плещется надежда, такая же наивная и безрассудная, как и моя собственная.

— Ты помнишь? — мой голос дрожит, выдавая лишь часть охвативших меня эмоций.

Кайден кивает, не отрывая взгляда от моего лица. Он поднимает мою ладонь и подносит к своим губам, касаясь кожи легким, обжигающим поцелуем.

— Помню… чувства, — медленно произносит он, внимательно изучая мое лицо. — Сильные чувства. Радость, боль… и тебя. Ты — как свет в темноте, Лисси. Я не понимаю, как это возможно, но я чувствую это здесь, — он прижимает мою ладонь к своей груди, — глубоко внутри.

Неужели у нас есть шанс начать все сначала? Надежда робко пробивается сквозь толщу страха и неуверенности. Но вместе с ней поднимается и вина.

Я чувствую тепло его тела, запах мокрой шерсти и еще какой-то, знакомый только мне, аромат — запах Кайдена. Он поднимает руку и касается пряди моих волос, заправляя ее за ухо.

Дождь барабанит по крыше, заглушая все остальные звуки, создавая интимную атмосферу, в которой мы остались наедине — только он и я, под покровом серого неба и проливного дождя.

— Я приехал убедиться.

— В чем?

— В том, что ты — видение, — тихо говорит Кайден. — Или что ты — явь. Мне снились сны. Разные. Множество снов. Я видел в них тебя и не мог больше оставаться на месте. Я должен был убедиться — если ты не плод моих фантазий — что ты в порядке. Что ты… счастлива.

Счастлива? Как я могла быть счастлива, когда он так далеко? Когда между нами была такая пропасть? Когда я знала, что нам не суждено быть вместе?

— И чтобы сказать тебе, что я…

Он замолкает, словно подбирая слова. Смотрит мне прямо в глаза, и я вижу в них всю глубину его чувств.

— …я люблю тебя, Лисси. И всегда любил.

— Ты ни в чем не виновата.

— Не говори так, — шепчу я, отводя взгляд. — Я… я обрекла тебя на страдания. Отобрала у тебя память.

Кайден слегка наклоняет голову, заставляя меня снова посмотреть в его глаза. В них нет ни укора, ни обиды, только нежность и понимание.

— Ты сделала то, что должна была сделать, — отвечает он тихо. — Я понимаю. И я не держу на тебя зла. Главное, что сейчас я здесь, с тобой.

Он снова приближается ко мне, и я, словно зачарованная, не могу отвести взгляда от его губ. Все мои доводы, все мои опасения тают, словно снег под весенним солнцем. Я хочу его, хочу прикоснуться к нему, хочу утонуть в его объятиях и забыть обо всем на свете.

И он целует. Нежно, осторожно, словно боясь причинить мне боль. Но в то же время страстно и требовательно, словно он ждал этого момента целую вечность. И я отвечаю на его поцелуй, отдаваясь чувствам целиком и полностью. В этот момент я забываю обо всем — о долге, об ответственности, о прошлом.

Поцелуй углубляется, становится более жадным, более отчаянным. Его руки обвиваются вокруг моей талии, притягивая ближе, не давая отстраниться. Я чувствую его тепло, его силу, его любовь, которая обрушивается на меня, как цунами. Мои руки блуждают по его волосам, по его щекам, по его шее, словно пытаясь запомнить каждую черточку, каждый изгиб его тела.

И вдруг, словно очнувшись, я отстраняюсь. Воздуха не хватает, сердце колотится, как птица в клетке.

— «Должна была сделать»? Погоди. Что именно тебе снилось?

— Странный мальчишка, обладающий невероятными силами, твое полное страха лицо, его угрозы, что, если ты не подчинишься, нашему миру придет конец… — спокойно перечисляет Кайден. — Много чего.

— И ты все равно любишь меня? После всего, что я сделала? После всего, что ты узнал? — спрашиваю я, не веря своим ушам.

Кайден улыбается и снова касается моей щеки.

— Люблю, Лисси. Я знаю, что ты действовала во благо. И я не могу винить тебя за то, что ты, учитывая, что было на кону, выбрала не меня. Я знаю, что ты сделала это ради меня, ради всех нас. Как я могу тебя за это винить, глупая?

— Ты сильная и самоотверженная, и я еще больше люблю тебя за это. Не отталкивай меня снова. Прошлое — это прошлое. Сейчас мы здесь, вместе. И это все, что имеет значение.

Он обнимает меня, крепко прижимая к себе.

— Я тоже люблю тебя, Кайден, — шепчу я, прижимаясь к нему еще сильнее. — И я обещаю, что больше не отпущу тебя.

Отстраняюсь, смотря в его глаза, и вижу в них все.

— Пойдем в дом, — говорю я, беря его за руку. — Мы промокли до нитки. Нужно переодеться и согреться.

Он улыбается и кивает, и мы вместе входим в дом, оставляя за порогом все сомнения и страхи.

Вечер проходит в разговорах, воспоминаниях и объятиях. Мы рассказываем друг другу о том, что произошло с нами за время разлуки. И с каждым словом, с каждым прикосновением я чувствую, как между нами восстанавливается связь, которая, казалось, была потеряна навсегда.

— Но как тебя отпустили одного в такую даль? Разве бал во дворце не на носу?

Кайден морщится, пожимает плечами и немного неохотно признается:

— Мне никогда не нравилась власть, интриги и всеобщее поклонение. Я разделяю взгляды тех, кто считает, что могущество править не должно находиться в руках одного. Поэтому последние два года я усердно работал над тем, чтобы это изменить. До того, чтобы дать народу Азарина права избирать тех, кто будет вести их в лучшее будущее, говорить рано, как и до упразднения монархии, но вот ограничить власть короля, создать орган, который бы по типу Совета семи мог принимать законы, мне кажется возможным. Включить в него ремесленников, торговцев, мелкопоместных дворян, лавочников и прочих представителей различных классов и сословий со всей территории страны…Знаю, звучит как бред сумасшедшего, но я думаю, что за этим ключ к прогрессу и построению гармоничного общества.