Аргумент весомей пули (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Порченая небесная сила холодила кожу и пыталась проморозить дух, но слабенько — будто и не отмахали уже пару вёрст, а между тем дорога уходила на глубину чуть ли не по прямой!

Впрочем, не испытывали никаких затруднений лишь тайнознатцы со склонностью к белому аспекту, а вот учеников школы Извечного полдня прикрыла золотистая защитная дымка. Она явственно подсвечивала липшую к людям белизну, заставляла ту бурлить и колыхаться — и чем дальше, тем сильнее. Ревнители солнца одним своим присутствием баламутили омут, я предельно чётко ощущал создаваемые ими искажения, а любой из местных обитателей так и подавно должен был учуять вторжение чужаков, но — тишина и спокойствие.

Первая неприятность случилась лишь через час, но и тогда виной всему стали отнюдь не здешние чудища, а подмывшая дорогу речушка. Напрямик через заболоченный участок мы не пошли и двинулись в обход, в итоге какое-то время брели по колено в мутной воде, буквально кишевшей пиявками в полпяди, а то и в пядь длиной.

— За каждую по пятёрке выручить можно, не меньше, — донёсся до меня мысленный вздох Огнича. — Столько денег мимо кассы!

— Это в Тегосе, — отозвался разобравший мысленные сетования фургонщика Дарьян. — Местные скупщики от силы целковый дадут.

Меня же куда больше упущенной выгоды волновало, как бы эти изменённые порченой небесной силой кровососы не забрались в сапоги и не присосались к ногам прямо через штанины. С них станется!

Дальше пришлось пробираться напрямик по джунглям, там вперёд выдвинулись мёртвые стрельцы. С размеренностью заводных игрушек они принялись прорубаться короткими пехотными саблями через заросли, но и так вновь вернуться к дороге удалось лишь полчаса спустя. Правда, ещё какое-то время двигались не по ней, а по обочине, поскольку каменные плиты топорщились, словно здесь ходуном ходила сама земля.

Ну а потом мы вышли к затопленной белизной пустоши. Взгляд вяз в молочной пелене, более того — через неё теперь приходилось едва ли не прорываться — почудилось даже, будто неведомым образом перенеслись в окрестности лунного капища в совсем другом омуте, до того схожим показался пейзаж. Но — ни капища, ни пруда. За левым плечом — солнце.

Без его согревающих лучей тут было бы совсем уж тоскливо и паршиво, ну а так удалось перебороть дурные предчувствия. Я разве что вздохнул тяжко и поспешил за остальными. Кадавры ещё больше разошлись в разные стороны, охватив нашу колонну кольцом — их глаза загорелись белым мерцающим огнём, но мастеров мёртвых дел это обстоятельство нисколько не встревожило, не стал придавать ему значения и я.

Беспокоило сейчас совсем другое. В голове волчком вертелась одна и та же мысль:

«Зачем? Зачем? Зачем? Ну зачем ты во всё это ввязался, дурак⁈»

Прекрасно отдавал себе отчёт в том, что от меня ничего не зависело вовсе, просто белое марево навалилось осознанием собственной никчёмности и полнейшей бездарности. Захотелось развернуться и броситься прочь, едва сдержался.

Наваждение не отпускало, и я постарался поймать состояние внутреннего равновесия, а после и гармонии со всем миром, раствориться в ней и очистить сознание. Дополнительно попытался отгородиться от всякого внешнего воздействия и — помогло. Паника отступила, я вобрал в себя малость небесной силы, стиснул порцию стылости в обжёгший противоестественным холодом комок и погнал энергию по оправе, полностью сосредоточился на этом действе и удержании баланса.

Полегчало!

Дорога всё тянулась через затопленную белизной пустошь и тянулась. Казалось, во всём мире не осталось ничего кроме магического тумана, стылости, тишины и тусклого пятна солнца. Давление на дух беспрестанно нарастало, глаза кадавров теперь уже попросту сияли, а золотистое свечение окутывало учеников школы Извечного полдня едва ли не материальными доспехами. И будто их защитные чары давили тяжестью реальных лат, ревнители солнца начали терять темп и спотыкаться. Пришлось замедлять шаг и нам.

— Ты как? — мысленно спросил я Дарьяна, который остановился и принялся неуверенно озираться. — В порядке?

Тот наклонил голову, будто к чему-то прислушивался, затем передёрнул плечами и поспешил дальше.

— Да, в порядке! — на ходу отозвался он, немного помолчал и уточнил: — Ничего не слышите? Будто кто-то на ухо шепчет, а разобрать не могу!

— У меня в ушах сплошной звон. Ни черта не слышу, — заявил Огнич.

Я так и вовсе ответить не успел, потому как нагнал мысленный шепоток Куклы:

— Заткнитесь!

Ситуация к выяснению отношений с чернокожей ведьмой отнюдь не располагала, и я промолчал. Возникло ощущение, будто с каждым новым шагом проваливаюсь всё глубже и глубже; всего-то полсотни саженей прошёл, и вот уже солнце превратилось в едва различимое на фоне белизны блёклое пятно. Вновь стало тяжко и страшно. Ещё — холодно, словно и не отмахал с десяток вёрст, навьюченный почище ишака.

Опять заплескалась под ногами вода, но дорогу не размыло и каменные плиты не просели — очевидно, во время вчерашней бури запрудило одну из здешних речушек, и она вышла из берегов. Вспомнились зубастые ящеры и прочие хищные твари им под стать, захотелось поскорее миновать опасный участок, и захотелось это не только лишь мне одному. Колонна ускорилась, только — зря.

Белизна сгустилась пуще прежнего, видимость сократилась до двух-трёх саженей, и в какой-то момент сапоги начали проваливаться в размокшую землю, а когда Седмень приказал сдать назад, то вернуться на дорогу не вышло, мы её попросту не нашли. Кругом — одна только молочная белизна, единственный ориентир — едва различимое на алом фоне пятно солнца.

На алом, черти драные! Не на белом!

Резко проявилась вонь разложения, а вода приобрела оттенок гнилой крови. Невольно вспомнился кошмар, в котором я раз за разом пытался выбраться из примерно такой же топи, накатила тошнота. Кое-как совладал с рвотным позывом, но, прежде чем успел поделиться своими опасениями и подозрениями, Седмень вновь скомандовал остановку.

Мы сгрудились, и защищавшее учеников школы Извечного полдня сияние стало ярче, накрыло всех подобием призрачного шатра. Напитанная магией крови белизна порченой небесной силы отступила — для меня при этом ничего не изменилось, а вот остальным явственно полегчало. Даже Дарьян беззвучно выругался и принялся массировать пальцами виски. Выглядел он — краше в гроб кладут, а ведь, казалось бы, склонность к белому аспекту должна быть посильнее, нежели у прочих.

Или это его из-за примеси багрянца колотит?

Примеси, ха! Скорее уж теперь белизна к цвету порченой крови примешивается!

Забрели на свою голову!

Старшие тайнознатцы принялись пялиться друг на друга, и я позволил себе вмешаться в их мысленное общение.

— Заблудились, да?

Седмень отмахнулся.

— Просто здесь слишком много энергии красного аспекта!

— Энергии⁈ — охнул старший из ревнителей солнца. — Да тут всё пропитано кровью! При том, что ей в таком количестве взяться попросту неоткуда! Её всю вчера вытянуть должно было!

— Так мы заблудились? — повторил я свой вопрос.

Кукла презрительно скривилась и безошибочно ткнула рукой в направлении заброшенного города. Я и сам прекрасно ощущал остаточные вибрации вчерашнего ритуала, но при этом улавливал и другие искажения — пусть и не такие сильные, зато несравненно более близкие. Пойдём напрямик, увязнем в топи и сгинем.

Так об этом уряднику и заявил.

Тот немного поколебался, но всё же разрешил:

— Веди! — А остальным, предвосхищая неминуемые возражения, напомнил: — Боярин с кровью работает! Чай, отыщет дорогу!

Но вот так сразу с места я не сдвинулся и вновь потянул в себя небесную силу, только на сей раз сосредоточился на малой печати воздаяния, попытался через её жгучий пурпур дотянуться до расплескавшегося кругом багрянца и — будто в холодной крови с ног до головы вымазался. Пусть и продолжил держать в уме направление на пирамиду, но отрешился от источника породивших омут возмущений и сосредоточился на всём красном аспекте. Красном или около того.