Сотня антесигнанов во главе с Ганом Тарионом прикрывали девастаторов. Рядом также находились лучшие центурии превенторов Двадцать Первого и все мои гомункулы — 12 штук.
Мы с Ноцием снова поднялись в воздух, готовые явиться туда, где срочно понадобится помощь.
Когорты обычных легионеров и маттиариев готовили свои дротики.
«Больше трёх не тратить», — обратился я к маттиариям. — «Приберегите свой железно-свинцовый дождь для царька царьков и его конной братии».
Не то, чтобы я не испытывал к Ксериону некого уважения, но бравада — важная часть ораторского искусства.
Вражеская пехота остановилась. Кажется, они поняли наш замысел. Кавалерия Ксериона ещё не закончила обходной манёвр. У них на хвосте зависла наша конница — не такая многочисленная, но тоже вполне боеспособная.
Пехота шаддинцев остановилась, а вот саваран выехали вперёд. Тучи стрел взметнулись к голубым небесам. Залпы конных лучников накрыли шагающие когорты. Однако броня и щиты держали удар. В первых рядах шли, разумеется, самые лучшие представители легионов.
Мы тоже ответили противнику огнем, но пехоте сложно было стрелять на ходу. Впрочем, скоро дело дойдёт до дротиков и гаковниц… Тогда посмотрим кто кого.
Станут ли враги отступать? Нет. Это сейчас слишком сложно. Их задние ряды и огромные массы копейщиков ещё продолжали движение вперёд. Если авангард начнет отступать, то, во-первых, это не получится сделать быстро, а во-вторых, будет риск начать толчею.
Мои выводы оказались верны. Шаддинцы предпочли не отступить, а встретить наш натиск лицом к лицу, надеясь, что Ксерион успеет ударить в тыл. Ну поглядим.
При этом некоторая часть саваран и степная конница шли на все тот же правый фланг. Видимо собирались угрожать тылу кавалерии Октана, которая угрожала тылу кавалерии Ксериона.
Ух!
Начинается.
Мы приближаемся к ситуации, когда все имеющиеся у обеих сторон войска задействованы полностью. Максимальное напряжение сил двух военных машин.
Тем временем наши пехотные ряды под обстрелом саваран сократили дистанцию с вражеской пехотой до сорока метров. Вот это уже хорошо. Дротики будут чуть позже, а пока…
«Огонь!» — скомандовал я.
Именно, что огонь.
Дожили, квириты. Первое по-настоящему массовое применение порохового огнестрельного оружия состоялось!
Гром единого залпа сотни наших гаковниц прорвался даже сквозь грохот десятков тысяч копыт. Свинцовые пули ударили по рядам облаченных в бронзу пехотинцев Сейда. Таксис их фаланги тут же дрогнул. Торчащие во все стороны длинные сарисы и щиты-гоплоны не могли сберечь вражеских воинов от тяжёлых снарядов. Пули могли пробивать щиты насквозь, а не застревать в них как стрелы. Крепко вставшая стена пронзающей смерти сама оказалась в крайне уязвимом положение. Этим надо было пользоваться.
«Ещё три залпа по их левому флангу и отходите», — приказал я девастаторам, одновременно подтягивая к ним ближе две центурии превенторов из Двадцать Первого.
Идея была проста — ослабить вражеский фланг огнём гаковниц и ударить туда легкой, но бронированной пехотой превенторов до того как фалангиты восстановят порядок, снова подняв густой лес длинных копий.
Второй залп тоже произвел на гоплитов сокрушительный эффект. Их фаланга была даже более уязвима к обстрелу из гаковниц чем кавалерия. Всадники хотя бы могли резко сократить дистанцию. Фаланга же передвигалась заметно медленнее, полагаясь больше на крепость строя и брони, чем на маневренность.
Каждый залп уносил жизни десятков врагов. Одновременно с этим обычные когорты вышли на двадцать метров.
«Дротики!»
И тут на строй шаддинцев практически по всей его протяженности обрушился смертоносный ливень. Если огнестрел был чем-то новым, то массированные залпы пилумов и обычных дротиков столетиями сохраняли власть Рега над огромными территориями Империи. Даже живые громады слонов заколебались под таким обстрелом.
Пилумы хорошо проникали сквозь броню и щиты. Кольчуга часто не могла защитить от поражения таким снарядом. Плюмбаты падали вниз по специфической траектории, обрушиваясь на головы врагов и плечи. Массы конных саваран отступали. Опасные и хорошо подготовленные конные лучники мало что могли сделать в таком противостоянии. Они втягивались обратно в промежутки своей более устойчивой пехоты.
Лишь фидаинские штурмовые когорты, которые были шаддинской попыткой воспроизвести вооружение и тактику легионеров, могли противостоять нам относительно наравне. Однако их было немного. Остальные же пехотные подразделения армии Востока страдали под нашим натиском. Они несли потери… но стояли. Пока стояли.
Слева от моих войск священная река Айрат забурлила. Магия? Нет. Точнее не совсем. То было несколько сотен зачарованных сулимским колдовством крокодилов. 326, если быть точным. Целый отряд.
«Ксерион шлет нам дичь на будущий победный пир. Перебейте этих ящериц, чтобы они не отвлекали наши наступающие части», — повелел я двум когортам копейщиков ауксилии.
Крокодил — грозное чудовище под водой. Однако на берегу против многочисленных людей с копьями и щитами я очень сомневаюсь, что рептили добьются какого-либо успеха. Эта атака нужная была просто для того, чтобы распылить наши силы и мое внимание. Шаддинцы сейчас готовы бросать в горнило будущей победы любую щепочку. Не тот ныне момент, чтобы жалеть популяцию рептилий.
А на правом фланге кипел масштабный кавалерийский бой. Десятки тысяч всадников в сложнейшем рисунке взаимных маневров и наскоков пытались взять верх друг над другом.
Значительные силы кавалерии легионов оказались между конной элитой Шадда и степняками. Рискованно. Однако Октан выигрывал нам время, не давая противнику легко обогнуть скалы, чтобы ударить в тыл пехоте легионов. Выигрывал нам время, а возможно и сражение в целом. Из очень тяжелой ситуации удалось вывернуться в положение заметно лучше. Аналогию можно провести с борьбой. Только что мы были в захвате противника с угрозой удушающего, а теперь уже сами пытаемся взять его на болевой.
Обстрел дротиками переходил в ближний бой. Все больше когорт наваливались на врага. Время планов и тактических уловок поставлено на паузу. Пришел черед реализации. Многое сейчас решат подготовка бойцов, их моральный дух и, конечно, военная удача.
Превенторы теснили ослабленную девастаторами фалангу. Сейдские гоплиты бросали длинные сарисы, почти бесполезные в ближнем бою, чтобы выхватить короткие мечи. На их задние ряды в этот момент сыпались дротики.
Сыны далекой Кербрии по приказу Орины выждали, пока когорты фидаинов завяжет боем цестинская пехота, и обрушились на шаддинских фанатиков с фланга. Тяжелые мечи крушили порядки врага. Топоры в руках этих силачей пробивали шлемы и кольчуги.
