Жуткая история. Кот - Горькая Ксения

– Знаешь, я практически слышу, как в твоей голове скрипят шестеренки, – Кай проговорил негромко. – В чем дело?

– Думаю, я все-таки хочу снять толстовку.

– Как тебе удобнее, Хани. Не думай об этом слишком много из-за меня, – он потрепал его по волосам.

– Нет, я правда хочу ее снять.

– Хорошо, – он высвободил Хёну из объятий и немного отодвинулся, оставляя ему пространство для маневра.

Но он не шевелился, только смущенно смотрел прямо перед собой. Его беспокойное сердце стучало громко и очень быстро, бессовестно выдавая его с потрохами.

– Что такое? Не переживай ты из-за этого, просто останься в ней, и все.

– Дело не в этом.

– А в чем?

– Ты… – кровь прилила к щекам, поэтому он смущенно закрыл лицо руками и глухо и нерешительно попросил, – ты мог бы… снять ее… с меня?

Повисла звенящая тишина.

– Ты же осознаешь, – Кай прочистил горло, – что если изначально у этого не было сексуального подтекста, то сейчас он точно появился?

Хёну еще как осознавал, и ему, черт побери, было стыдно. Но он всей душой хотел быть максимально откровенным с Каем.

– Я сделаю это. Только… не используй силу, ладно?

Хёну закивал. Он бы сейчас на что угодно согласился. Кай аккуратно взял его за запястья и развел руки в стороны, убирая их от совершенно красного лица.

– Хани, не стыдись этого, – он легко чмокнул его в горящую от смущения щеку. – Мне нравится, когда ты говоришь, чего ты хочешь.

Если бы сейчас что-нибудь в комнате внезапно загорелось – Хёну бы даже бровью не повел. Кай говорил, что его температура тела выше, чем у человека? Ха, от лица Хёну сейчас, казалось, можно было запитать небольшой микрорайон.

Рука Кая легла на его бедро, пальцы скользнули под край кофты, невесомо касаясь разгоряченной кожи. Он медленно поднял ладонь выше, оглаживая острую тазовую кость и изгиб талии. Хёну прикрыл веки, чтобы не видеть его лукавых, карамельных из-за отсветов ночника глаз и не слететь с катушек, вместо этого полностью концентрируясь на ощущениях от его невероятных рук.

Узкая ладонь плавно переместилась на пресс, чуть надавливая прямо над резинкой штанов, и по вертикальной ложбинке посередине живота поднялась на грудь, задирая темную ткань и заставляя Хёну повернуться с бока на спину. Он почувствовал неспешное горячее прикосновение губ Кая к животу над пупком и открыл рот, хватая воздух.

Зачем он делает это с собой? Это мазохизм, не иначе. Он ни на секунду не пожалел, что попросил Кая об этом.

Вторая рука легла на поясницу и чуть приподняла его, заставляя прогнуться в спине и двигаясь выше, задирая толстовку сзади. Хёну прогибался волной, следуя за движением ладони, за будоражащим ощущением прикосновений на коже. Когда Кай поднял кофту до лопаток, Хёну почувствовал второй поцелуй на груди. Они ходили по грани, и, будь он проклят, им обоим это нравилось. Хёну чувствовал его частое жаркое дыхание своей кожей. Он завис в паре сантиметров над острым соском и, похоже, думал, может ли коснуться его.

Хотелось… до дрожи хотелось почувствовать это прикосновение. Хёну положил ладонь на его затылок и чуть надавил, подсказывая, чего хочет. Но Кай только усмехнулся, не приблизившись ни на миллиметр. Он мягко перехватил его руку за запястье и отстранился, так и не коснувшись. В животе сладко тянуло. Черт… Да он точно мазохист.

Кай скользнул обеими руками по его груди, поднимая кофту до плеч и намекая, что Хёну пора поднять руки. Тот послушался и вытянул их вверх, позволяя стянуть кофту через голову. Когда толстовка была уже на запястьях, Кай скрутил ее, прижал его руки над головой, лишая возможности двигаться, и жадно поцеловал в губы.

Поцелуй стал глубоким и раскованным за считаные секунды, но Кай в отличие от Хёну все равно немного осторожничал. Прикосновения его языка были вольными, но не бездумными. Он как будто четко фиксировал все, что делает, чтобы не переступить черту, готовый в любой момент прекратить. Каким-то образом такой поцелуй доставлял еще больше удовольствия. Хёну прогорал как спичка, не имея никакого контроля над ситуацией и тщетно пытаясь освободить руки, чтобы коснуться его, но Кай был непреклонен и держал его мертвой хваткой.

Тогда Хёну открыл подернутые дымкой глаза, сразу же натыкаясь на его темный от желания взгляд. По каким-то причинам его состояние вызывало мстительное удовлетворение.

С трудом оторвавшись от его невозможного рта, Хёну максимально вызывающе провел блестящим от их слюны языком по своим губам, дразняще глядя из-под полуопущенных век. Кай проследил за этим движением, жадно сглотнув, а потом вдруг несколько раз быстро моргнул и резко дернул толстовку вниз, закрывая его лицо.

Хёну аж оторопел от внезапности. Он почувствовал, что хватка на руках исчезла, и стянул кофту с головы, наконец снимая ее полностью. Кай, ссутулившись, сидел к нему спиной, спустив ноги с кровати.

– Что? Я… я не использовал силу… – Хёну встревоженно смотрел на его спину.

– Как будто тебе это нужно, – Кай усмехнулся и потер лицо руками, шумно выдыхая. – Сейчас, мне нужно немного времени… чтобы остыть.

Хёну понимал. Ему тоже нужно было. Он прислонился к стене и начал нарочито медленно дышать, чтобы успокоиться. Несколько минут они просидели в абсолютной тишине.

– Ладно, я взял себя в руки, – Кай повернулся к нему и насмешливо произнес: – Это было… интересно.

Хёну смутился, от его прежней раскованности и следа не осталось. Он понятия не имел, как сформулировать в полноценный вопрос то, что вертелось у него в голове. Но все же решил попробовать.

– Ты… – он запнулся. – Такие вещи… тебе нравятся? – он снова стал заливаться краской. – Я имею в виду… ох. Если мы останавливаемся вот так, и ты не… – он закрыл лицо ладонями, но сразу взял себя в руки. – Если мы не идем до конца, это ничего? Или лучше, чтобы я не вел себя так, и мы даже не начинали такое?..

Он поднял глаза на Кая, надеясь, что тот понял хоть что-то из его тихого сбивчивого бормотания, потому что повторить это еще раз моральных сил не осталось.

Кай несколько секунд смотрел на него, приоткрыв рот.

– Ты шутишь? – он, казалось, серьезно не мог поверить в то, что Хёну спрашивал. – Нравится ли мне это? Да я… – он облизал губы и чуть покачал головой, – …почти с ума схожу, когда мы делаем что-то подобное. Ты спрашиваешь, в порядке ли, что мы не идем до конца… – он тоже немного смутился, но продолжил: – Хани, оргазм – это лишь несколько секунд. Заниматься любовью – на мой взгляд, это гораздо больше, чем просто… кончить. Гораздо важнее. И это приносит куда больше удовольствия. Понимаешь?

Хёну робко кивнул. Это дико смущало, но он был невероятно рад услышать это.

– Так что, отвечая на твой вопрос, да, такие вещи мне очень нравятся. А что насчет тебя? – Кай смотрел внимательно, чуть склонив голову набок.

– Мне… тоже нравятся, – Хёну ответил тихонько, глядя на скомканную толстовку, лежащую возле него. – Очень.

Кай мягко улыбнулся, и Хёну залюбовался им. Кажется, они только что стали еще немного ближе.

– А теперь давай все же ляжем спать, ладно? – Кай прилег рядом с ним и скользнул взглядом по его груди.

– Ты не будешь раздеваться? – Хёну убрал толстовку в сторону и тоже устроился на кровати, пряча ноги под тонкое одеяло.

– Ты знаешь, пожалуй, не буду… – он с иронией улыбнулся и обнял Хёну сзади, оставляя между ними некоторое расстояние и мягко обвивая его рукой поперек груди.

Тот решил больше не испытывать судьбу и просто накрыл его горячую ладонь своей, сцепляя пальцы в замок.

– Доброй ночи.

Изумрудная кромка леса стеной простирающаяся до самого горизонта. Хёну стоял во влажной от росы колкой траве и смотрел на растрепанные кроны высоких деревьев, усиленно игнорируя неприятное свербящее чувство, словно кто-то преследовал его по пятам. Не нужно оглядываться. Нужно только идти вперед. Его цель – там.

Он проснулся один. Сквозь пелену сна он вспомнил, как Кай поднялся по будильнику на телефоне, когда за окном еще было темно, тихо собрался и, чмокнув его в лоб на прощание, ушел. Кровать с его стороны уже остыла. Интересно, почему Хёну не берут в патруль? Он еще недостаточно натренирован, или это Кай постарался? А что, это, пожалуй, в его духе.