Леденцы босоногой графини (СИ) - Семина Дия

— Наклонитесь, слегка поцелуйте меня в щёку, и мы рассмеёмся, очень хочу позлить этого индюка.

Мы рассмеялись искренне, заливисто и очень долго. Немного успокоившись, Марк наклонился и осторожно поцеловал меня в щёку, а на ухо прошептал.

— В любом случае, если у вас будут проблемы, обращайтесь, я что-нибудь для вас придумаю. Как друг!

И мы расстались.

Вздыхаю, почти обречённо, потому что прекрасно понимаю, найти документы, скорее всего, не получится…

— О чём вы говорили? — голос Даниила Петровича вырвал меня из размышлений о документах. Поднимаю на него отрешённый взгляд и на честном глазу отвечаю:

— Он сказал, что если вы выкинете меня на улицу, растопчите мою артистическую натуру, то он протянет мне руку помощи, приютит, пригреет, спасёт. Как друг…

И ресничками хлоп-хлоп!

— А вы этого хотите? Вы от него без ума, как он ради вас колбу… Даже не поморщился.

— Да, настоящий джентльмен, хорошо воспитан, романтичный и отзывчивый, пойду, однако, вздыхать, мечтать…

Клянусь, я слышала скрип зубов Петровича. Как говорит мой старший внук: «Йес!»

Так ему и надо. А то смотрите, сколько у него добропорядочных способов выкурить меня из поместья и не единого варианта, как помочь.

Нарочно сильнее виляю бёдрами, и мой пышный хвост снова раскачивается в такт шагу, заворачиваю за дом, скрываюсь от огненного взгляда «управдома». И бегом в дом.

Мне предстоит перевернуть все бумаги в кабинете покойного отца Офелии. Документы на коней, документы на поместье. Вообще, все документы. Как я раньше о них не подумала.

Глава 7

Обыск

— Госпожа, так кухню вам мыть? — испуганная Маруся кричит вслед моему громкому топоту по деревянной лестнице.

Пришлось остановиться, отдышаться, спуститься на пару ступеней и пояснить:

— Кухню, мы моем не для меня. А вообще, для всех. В такой грязи подцепить ротовирус на раз-два, и будем бегать в сортир не переставая. В приличных домах туалеты чище в сто раз!

— А… Ну, тогда понятно…

— Дошло, наконец! Мой, чисти, скоро приду помогать.

Закатываю глаза, сама бы быстрее сделала. Вот потому-то она и осталась, инертная и без энтузиазма. Хотя мне своего энтузиазма девать некуда.

Снова срываюсь с места в бег.

Под ногами скрипят половицы. Пыль вековая слетает с мебели, а пауки прячутся по углам. Погодите, доберусь и до вас, дайте пару деньков осмотреться.

Кабинет ожидаемо заперт.

Закрываю глаза, пытаясь вспомнить, попадалась ли на глаза где-то связка ключей от всех дверей.

Никаких воспоминаний из настоящего. Секунда и внезапно вспышка, это не воспоминание, к каким я привыкла, это память тела. Чтобы войти, надо поднять руку и потянуться.

Так и делаю, в полумраке с трудом нащупала выступ над дверью, ух и пыль посыпалась. Чихаю под звон упавшего на пол ключа.

— Отлично! И ключ нашёлся, и кое-какие воспоминания всё же есть. Хотя бы так.

Быстро открываю дверь, вбегаю и закрываюсь.

Темень, как в могиле, запах табака, пыли, ладана и старости. В этот кабинет после смерти старого графа никто не входил. Офелия, несчастная девочка очень страдала. Не такая она и глупышка, просто в безутешном горе после потери единственного родного человека.

Осматриваюсь, типичный кабинет девятнадцатого века, как в фильмах или в музеях писателей, художников.

Книжный шкаф, массивный стол, кресло, тумба-бар, лампы, плотные шторы. Чтобы их открыть пришлось зажать нос, очень много пыли и даже плесени.

Может, и не стоит биться за этот дом, по-хорошему его бы снести и построить новый, более современный и удобный.

— Где же спрятаны бумаги? Эх, слишком долго искать, если методично и последовательно. Надо интуицией, а уж потом, если не повезёт, то…

Осматриваю книжный шкаф.

Всё типичное, книги в старинных, дорогих переплётах. Художественная литература, энциклопедии, какой-то устав, потом кодекс законов, и юридический справочник.

Вот они, те самые книги.

Перетряхнула и пусто.

М, да, интуиция не сработала.

Замечаю в углу лесенку-табуретку.

— Ага! Не всё потеряно, — сама себя подбадриваю, очень уж напряжённая ситуация и времени мало, не хочется привлекать внимание Петровича к внезапным поисковым операциям.

Осторожно поднимаюсь на подставку, проверяю верхнюю полку и чуть не вскрикнула от радости.

Самая толстая книга, без названия и оформлений оказалась тайником. Открываю крышку и там пара скруток купюр, три небольших женских колечка, кулон на цепочке, и какой-то вексель, а ещё внушительный золотой рубль, новенький и определённо очень ценный. Всё это я забираю. Если кто-то решит меня выгнать силой, то, скорее всего, ещё раз войти в кабинет не позволят.

У платья есть карманы. Позже придумаю, как спрятать. Подвеску сразу на шею. Кольца на пальцы. Правда, пришлось на большие, как моя младшая невестка носит, но зато всё при мне.

Тумба, ожидаемо, оказалась баром кроме графина с настойкой ничего интересного.

В столе кто-то основательно пошарил. Всё пусто, даже клочка бумаги нет.

Сажусь в кресло и начинаю нервно постукивать пальцами по деревянной поверхности, хоть бы одна зацепка. Ни сейфа, ни тайника в кабинете нет. Плохо, что меня и собственного документа на руках нет. Ещё объявят крепостной, ничего же не знаю об этом замысловатом обществе.

Наклоняюсь под столешницу, и тоже пусто. А вот сама столешница оказалась с секретом. Дорогое лакированное покрытие из тёмного дерева, просто лежит поверх старого стола.

Если присмотреться, то видно, как сильно полки и ножки отличаются от крышки.

— Так! Отличный сыщик из меня получается, может, это тоже память Офелии.

Убираю со стола письменные принадлежности, приподнимаю новый верх и вуаля!

— Ух! Хоть что-то.

Письмо и документ, похожий на моё старое свидетельство о рождении, первым делом его и открываю. И это именно то, что я искала. Личная карточка гражданки Российской империи.

Антонова Наталия Андреевна

Отец: Андрей Владимирович Цветков

Мать: Антонова Агриппина Степановна

В браке на момент рождения младенца не состоят.

— М-да, вопросов гораздо больше, чем ответов. Значит, Наталия-Офелия Андреевна всё же бастард. Офелия — это домашнее имя, а Наталия дано при крещении. Завещания нет, документов на коней нет. Вариантов для спасения тоже нет. Даже не удивительно.

Я расстроилась, в письме оказался отчёт о какой-то работе некоего К. М. Звягина старшего советника юридической коллегии. По сути, даже не отчёт, а заверение, что всё исполнено в срок и согласно договорённостям.

Это единственный и последний хвостик запутанного клубка. Если найти этого советника, то, возможно, он пояснит, как обстоят дела на самом деле.

Свою карточку и письмо забираю, письменные принадлежности возвращаю на свои места. Нутром чую, больше ценностей в этом кабинете нет.

Разве только кодекс законов забрать. Полистаю на досуге, для окончательного прояснения ситуации.

Сейчас задача спрятать ценности, и чуть позже найти благовидный предлог проехать в город, чтобы Петрович ничего не заподозрил, найти господина Звягина К. М.

Закрываю дверь в кабинет, прячу книги в своей комнате, собираю охапку белья на стирку. И спешу вниз.

Так, стоп. Обед!

— Маруся, а напомни мне, где у нас разные крупы и другие запасы, овощи? Обет-то делать, не пустые же щи хлебать.

— А вот там с чёрного входу-то сеньки холодны, там и храним. Вот ключи на гвоздочке висят, — протяжно, распевно ответила и снова за работу.

Вздыхаю, беру ключи, и на ревизию продовольственного запаса. Что-то появилось нехорошее предчувствие. Быстро нашла, что искала, и поняла, что предчувствие не подвело. Запасы скудные, а хуже всего, что сюда кто-то затащил мокрые мешки с овсом или зерном, в темноте не разобрать. Прорастает кое-где.