Леденцы босоногой графини (СИ) - Семина Дия

— Мишань, зови мужчин обедать! — крикнула в открытую дверь и снова воспоминания накрыли из недавнего прошлого, вот только дети приезжали, забор править, да стайки подновить, и я также их звала к столу.

С каждым часом тоска накрывает. Кажется, мне уже плевать на события, происходящие в этом мире или времени. Что сейчас с моими мальчиками твориться, поди узнали, что меня волной смыло.

Стою и всхлипываю.

— Лия Андревна! А что случилось? — Федот заметил слёзы, искренне поинтересовался, а сам смотрит мимо меня на стол, где стоят тарелки, до краёв наполненные щами.

— Щи пересолила! Проходите, дел ещё много, а вы как не дома.

Проворчала и вышла, надо умыться и успокоиться.

Слышу, как в доме мужики Мишаню пытают, мол, чего это она? А он что-то шепчет в ответ, надеюсь, к совести призывает. Да мне уже поровну всё.

У меня началось отрицание реальности.

Вернулась, молча села за стол и начала есть. Между прочим, знатные щи получились.

— Вы потрясающе справляетесь с кулинарией! Вроде простые щи, а насколько вкусны, невозможно оторваться, — неожиданно выдал Даниил и долго на меня посмотрел, словно приценился. Кажется, я прочитала его мысли и тут же выдала:

— Ну так, приедут новые хозяева, буду проситься кухаркой, натура я артистическая, вот из ничего щи сварганила!

— Зря вы так, Лия Андреевна, — виновато простонал Петрович, но есть не перестал.

— Это вы зря, но понимаю, человек вы подневольный, что прикажут, то и делаете. Поэтому лучше молчите. И на самом деле, мне вообще уже всё равно… Уеду в город, раз вы настаиваете, с чего мне упираться и идти против всего мира? Можете праздновать победу. Документов на коней нет, завещания нет, дарственной нет, и я действительно родилась вне брака. Довольны?

— Зря вы так… Недоволен я этими обстоятельствами.

— Слушайте, ешьте молча, и без вас тошно на душе, не стоит пытаться выгородить себя в этой ситуации и пытаться быть хорошим. Белое пальто вам не к лицу…

Обед продолжился в абсолютном молчании.

Всю вторую половину дня, я провела в бане, там рядом с чаном для воды есть прогар, видать для кипячения чайника, я на него установила большой чугунок, не самая удобная посудина, но другой нет.

В таз через тонкую ткань, напоминающую марлёвку, довольно долго цедила солодовый крахмал. Не совсем верно всё делаю, да это и не так важно, мне просто нужно заняться хоть чем-то. Завтра руки будут ныть, но я уеду в город и отдохну от трудов праведных, откладывать эту поездку нельзя.

Наконец, началось неспешное вываривание воды из солода, пришлось и Мишу подключать к этому делу, следить, да немного помешивать. А сама прошлась по дому, нашла стекло, отмыла в тёплой воде, будет у меня два варианта, или простые формы на стекле формировать, остужать и ножом отщёлкивать. Либо как чупа-чупсы накручивать на палочку. Для палочек взяла на камине большой коробок спичек, длинные такие, идеальные, только головку отрубить и готово.

Отлично, если бы солод наверняка крепенько схватился, то было бы идеально, но уверенности в результате пока нет, придётся экспериментировать.

Всё подготовила и стеклянную вазу с крышкой для печенья отыскала, тоже отмыла, просушила, будет, куда остывшие конфеты складывать.

Тем временем на дне чугунка большая ложка с трудом проворачивает загустевшую карамель.

Сейчас бы наполнителей, пудру сахарную, рисовый крахмал как загуститель, патоку, или кусочки ягод, или сметану замесить, но у меня пока ничего нет. Придётся выкручиваться с тем, что есть.

— Готов? — спрашиваю Мишаню, а он заворожённо смотрит на тянущуюся, янтарную массу.

— К чему?

— К творчеству. Сначала сделаем простенькие медальоны на палочке. Потом подумаем, как усложнить процесс.

— Ой, Лия Андревна, ничего я не понял.

— Ну тогда смотри, держи стекло ровно, я ложкой сейчас делаю ровные круглые конфетки, и вставляю вот эти палочки для удобства. Да что я говорю, сейчас увидишь. Внимание, начали! Хоть бы не растекалось! Хоть бы не растекалось!

И не растеклось. Мы долго варили, даже если бы я всю эту массу остудила, а потом расколотила на мелкие кристаллы, всё равно было бы потрясающе вкусно. Но мы творим историю.

Когда на стекле появилось штук тридцать ровненьких конфеток, а в котелке ещё на три таких же порции осталось карамели, я облегчённо выдохнула.

Это вам не золото, это валюта посолиднее будет.

— Неси холодную воду в тазу, стекло на края ставим, вода снизу должна остудить наши конфетки. Ждём, и ты первый будешь пробовать.

— Правда? А вам не жалко?

— Для такого хорошего парня мне ничего не жалко.

Конфеты застыли, я осторожно отщёлкнула их краем ножа от стекла, протянула одну Мише, и сама взяла, осмотрела с пристрастием в вечернем свете, полюбовалась вполне сносной формой и на язык.

Миша осторожно, словно бриллиант положил конфету на язык, через секунду блаженно закрыл глаза и растаял в довольной улыбке.

— А я всего-то хотела заесть сладким горечь обиды, а как оно классно-то получилось, а?

— Офелия, ой Лия Андревна, я вас люблю! Если вас выгонят, я с вами, ладно…

И смех и грех, вот так признание от пылкого влюблённого, понимаю, что это чувства как к старшей сестре, но леденец окончательно убедил мальчишку, что со мной ему жизнь будет слаще, чем тут при новых хозяевах.

— Много нельзя, зубы испортятся, возьми вот эти конфетки и угости наших. Пусть Петрович язык откусит себе…

Мишка рассмеялся в голос, схватил три бесценных леденца и помчался с благой вестью, что у нас тут сахар случился.

Ожидаемо через несколько минут к бане примчались Даниил и Федот, смотрят на то, как я ложкой формирую следующую партию круглых леденцов и, кажется, действительно, проглотили языки.

— Ну вот, уйду я. Уйдёт и сладкая жизнь из этого дома! Миша решил, что уходит со мной! Сейчас конфетки доделаем и пойдём две сиротинушки в город, в батраки наниматься.

Миша смотрит на меня и конфеты, улыбается. А Даниил громко выдохнул, психанул с чего-то и пошёл в дом. До меня долетело только: «Уйдёт она, ишь, кто её пустит!».

Странный мужик, остаюсь — плохо, ухожу — ещё хуже.

— А можно ещё? К чаю? — решился Федот, и я ему позволила, как-никак спаситель мой. Сможет ли конфетка оплатить то, что он так настойчиво нас искал. Кажется, от сладкой эйфории он даже не заметил наши с Петровичем огненные стрелы.

Хотя, может, и сам Петрович не заметил, просто психанул, а я тут зачем-то думаю, о том не повернулся ли он, чтобы посмотреть, не повернулась ли я.

Одним словом, бред, какой давно пора прекращать. Я его не переиграю без документов, и он такой же подневольный, ничего не решает, так и что на него внимание обращать.

Федот взял три леденца, подмигнув, тихо шепнул, мол, для жинки Маруси и ушёл. А я чуть конфетой не подавилась, она, оказывается, из-за мужа осталась, а так бы тоже свинтила с бабами. Да кого это уже волнует.

Собирая свою «мастерскую», шепнула Мише, что завтра с ним рано утром на конях поедем в город, и желательно об этом никому не говорить.

— Могила! А мы конфеты в бакалейную лавку сдадим? — ничего себе дельный совет от младенца.

— А разве так можно? Они принимают?

— А отчего ж нельзя, всё деньги, вам же надо о себе позаботиться, ну и обо мне… Я не «шутю», в доме при новых хозяевах не останусь. Слыхал, там князиха, ух и мымра. Ой, ну это, злющая! Потому тётки и сбежали. А я с вами конфеты варить, ух, разбогатеем!

Кажется, у меня в сахарном бизнесе появился надёжный компаньон.

Глава 9

Тайны прошлого

Вечером мы ещё долго суетились по хозяйству, видать, леденцы замотивировали всех на дружную работу. Федот начисто с мылом отмыл зелень с белоснежной Фрейи, ноги и хвост зеленоватые, тут уж что есть, то есть. Миша тихо, втайне от Петровича собрал и подготовил упряжь на утро, и сумки седельные протёр, о чём мне шёпотом и доложил.