Стерва. Обольщение (СИ) - Виннер Лера

Отправляясь к Монтейну, я не думала о том, что буду делать после. Как стану уходить от него, сохраняя невозмутимое выражение лица, как если бы со мной ничего не случилось.

Он должен был вовсе потерять ко мне интерес, закончив, и ждать, чтобы я куда-нибудь исчезла и не мешала ему поспать.

Вместо этого…

В попытке сорвать злость я стукнула ладонью о стол, и тут же сморщилась от боли.

Быть может, я попросила его недостаточно хорошо? Как-то неправильно?

Но как тогда было нужно?

Готовая отдаться ему без лишних уговоров и условностей женщина должна была быть воспринята как дополнительное удобство, но никак не…

Шлюха.

Это слово перекрывало собой все остальные мысли и выводы, горело в уме свежевыжженным клеймом.

Решив, что уговорю его взять меня с собой, я предполагала подобный поворот событий и находила его логичным. Моё тело в обмен на защиту и кров — это было бы справедливо.

Монтейн же не выставил никаких условий, не потребовал ничего взамен, но отказаться от того, что было ему предложено…

Быть может, стоило сказать ему о том, что я хочу, чтобы он стал моим первым?

Вопреки логике и доводам разума, интуиция подсказывала, что после этого барон вытолкал бы меня в коридор собственноручно.

Я не находила этому объяснений, но чутьё меня никогда не подводило.

Теперь оно буквально вопило о том, что самым правильным решением стало бы больше не показываться Монтейну на глаза. Сесть на Красавицу и уехать прямо сейчас, не прощаясь.

Вот только одна на дороге, лишённая даже той мизерной защиты, которую мог дать мой дом, я продержусь недолго.

Как бы сильно я ни испортила мнение барона о себе, он по-прежнему был мне нужен, чтобы добраться до границы графства. Благо, это не так уж и далеко.

Граница ничего не значила и не меняла для меня, но если мне удастся перебраться на соседние земли, это станет хотя бы… шансом.

Пусть вместе с ним я и рискую угодить из огня да в полымя, других вариантов для меня всё равно не прослеживалось, а искала я их очень тщательно.

После того позора, который постиг меня в комнате Монтейна, уснуть не представлялось возможным, и я решила воспользоваться возможностью просто лечь и дать телу отдых перед предстоящей нагрузкой. Не факт, что мы проведём на постоялом дворе следующую ночь — Монтейн, по слухам, привык перемещаться по своим дорогам очень быстро.

Однако сон пришёл, окутал лёгким тёмным саваном ещё не самого кошмара, но его предтечи.

В этом сне жидкий чёрный туман стелился по дороге, пробирался под копыта лошадей и обгонял нас с Монтейном. Барон был рядом со мной, но ощущался бесконечно далёким. Если бы я попробовала позвать его или до него дотянуться, он не услышал, не отозвался бы. Он как будто не замечал следующего за нами тумана, позволял ему путаться под ногами своего коня. Был…Нет, не заодно с ним, но непричастен, и холод от этого неумолимого тумана начинал подниматься к самому моему сердцу.

Никто не поможет. Никто не спасёт.

Только иллюзия и прах, иллюзорное кружево напрасных надежд…

Когда я распахнула глаза, за окном светило яркое летнее солнце. Не было ни дороги, ни страшного тумана, ни равнодушного ко мне Монтейна.

А, впрочем, нет. Последний как раз был.

Вспомнив о случившемся ночью, я села, прижимая ладони к лицу и решая, что делать дальше.

Может статься, что он уже уехал. Утро казалось не таким уж и ранним, и ничто не мешало ему тронуться в путь на рассвете, благополучно забывать обо мне.

Для того чтобы проверить это предположение, требовалось совсем немного — встать с кровати и спуститься на первый этаж. Или в качестве акта жестокой самоиронии постучать в дверь напротив.

Я решила, что непременно сделаю это, когда дыхание успокоится, а на коже высохнет мерзкая ледяная испарина, но тут же вздрогнула ещё сильнее, потому что постучали в мою собственную дверь.

Горничная, заходившая вчера, стучала гораздо тише, а больше беспокоить меня было некому.

Если бы вернулся Эрван, он бы стучаться точно не стал. Либо, напротив, делал это гораздо громче.

Стук повторился, и, боясь выпустить дверь из поля зрения, я всё же бросила быстрый взгляд на окно.

Прыгать со второго этажа казалось мне отвратительной идеей. Да, во дворе всегда есть люди, но они не смогут мне помочь, даже если кто-то окажется достаточно смел и дерзок, чтобы вступиться.

Идти добровольно…

Секунды складывались в минуту, и за эту минуту я успела почти пожалеть о том, что отказалась от самого верного, пришедшего мне на ум первым способа решить все свои проблемы.

Если мне повезёт ещё раз, я успею закричать.

Если повезёт дважды, барон всё ещё здесь, и он услышит.

Вот только сможет ли он и захочет ли иметь дело с тем, что…

— Мадам Мелания? Вы здесь? — голос барона Монтейна раздался из коридора.

Целых два вдоха ушли у меня на то, чтобы поверить в то, что именно это есть реальность, а потом я едва не споткнулась, бросаясь к двери.

— Что с вами? — стоящий на пороге Монтейн нахмурился, окидывая меня долгим и настороженным взглядом.

Больше всего на свете мне хотелось броситься ему на шею, но после того, что произошло, а точнее, не произошло между нами ночью, даже думать о подобном был преступно.

— Я… — не зная, что могу ему сказать, я просто покачала головой.

Монтейн кивнул так, словно я дала ему самые исчерпывающие объяснения из всех возможных.

— Идёмте завтракать. Нам пора выезжать.

Глава 4

Дорога стелилась под копыта коней, в меру ровная, в меру пыльная, не испорченная вездесущим замогильным туманом из сна.

Отправляясь проверять лошадей после завтрака, Монтейн велел мне забрать еду, которую для нас приготовили с собой, и это значило, что в своих догадках я оказалась права: в ближайшие сутки он не планировал останавливаться рядом с людьми.

Благодарить его за это было бы глупо, пытаться самой завязать разговор на отвлечённую тему — неуместно, поэтому я просто молчала, разглядывая то дорогу, то уши Красавицы, и гадала, как долго это молчание может тянуться.

Правильнее было бы подумать о том, как мне удержать себя в руках в его присутствии. Не менее безобразная, чем наш короткий ночной разговор, утренняя сцена ещё могла быть списана на постоялый двор, дурной сон и впечатлительность крестьянской девицы, впервые покинувшей дом. Теперь же, когда нам предстояло остаться наедине, ни одна из этих отговорок не будет звучать достоверно. Услышав про ночные кошмары, барон, с огромной долей вероятности, ими поинтересуется, и продолжать врать ему уже не выйдет. Равно как и сказать правду.

— Вы на меня злитесь? — он спросил негромко и так благожелательно, что у меня перехватило горло.

Поднять на него глаза, помня о том, кем он меня считает, было стыдно, но я заставила себя это сделать, потому что это… не имело значения. Такие понятия, как стыд, страх и нежелание делать то, что сделать должно, больше не могли для меня существовать.

В конце концов, после сцены с чёртовыми Эрваном он и так имел право думать что угодно.

Монтейн, как ни странно, смотрел на меня без раздражения и брезгливости, и, наскоро передав в уме возможные варианты ответа, я решилась сказать правду:

— Не понимаю.

Он качнул головой, принимая, и, кажется, даже выказывая некоторое уважение, и осадил коня. Я сама не заметила, как начала отставать от него на полкорпуса.

— Признаться, я тоже. Если вы сочли меня подлецом, который воспользуется незавидным положением женщины, чтобы надругаться над ней ради сомнительного удовольствия, это досадно. Я вроде бы не давал поводов для этого. На человека, нуждающегося в подобной милостыне я, хотелось бы верить, не похожу. Если кто-то надоумил вас, что общаться с мужчинами нужно именно так, — барон пожал плечами. — Это странно. У меня сложилось впечатление, что вы для этого слишком умны.

Он не пытался отличать меня или осуждать, скорее, просто думал вслух, и мне удалось ответить ему лишь с некоторым напряжением, хотя я думала, что не смогу вымолвить ни слова.