Книжная Лавъка Куприяна Рукавишникова. Первая часть - Берндт Алёна

– Что ж, не откажусь, – по виду Акулины Петровны Куприян понял, что ей была приятна такая просьба, – Как вы желаете, когда мне приходить?

– Как вы сами пожелаете, я буду рад хоть сегодня видеть вас, – Куприян обрадовался тому, что Акулина Петровна согласилась снова управляться в доме.

Всё как-то само собой складывалось, и с приходом знающей и опытной хозяйки совсем скоро быт войдёт в обычное русло, и тогда сам Куприян спокойно займётся делами в лавке.

– Я проживала в небольшом домике, который для истопника, – щёки Акулины Петровны чуть залились краской, – Истопник приходящий у нас был, Тихон Фёдорович, ему без надобности… Он и во дворе всё приглядывал, лошадей блюл…

– Да, мы с ним уже познакомились, и мой дядюшка Сидор Ильич, к нему как раз отправился. Я просил бы вас… приступить как можно скорее, потому что мы… Сами понимаете, – Куприян повёл рукой, – Забот много, незнакомое нам тут всё. Если вам помочь нужно, с вещами, так мы готовы, повозка есть, лошадь.

– Ничего, спасибо, я сама, – кивнула Акулина Петровна, – Сегодня примусь за дело.

Женщина прошлась по лавке, оглядывая полки, погладила рукой дубовый прилавок, поправила стопку бумаг. Куприян понял, она любит это место, и не мешал ей вспоминать. Хорошо, что она пришла, думал он, и что истопник объявился. Видать прежний хозяин лавки был хорошим человеком, и сам Куприян надеялся быть не хуже, но вот теперь будет у кого расспросить, ведь эти люди прожили здесь не один год.

Проводив экономку, как сама себя назвала Акулина Петровна, Куприян снова принялся изучать книги на полках, делая пометки в новой книге, которую решил писать сам, так ему проще было запомнить, чем рыскать по записям Онуфрия.

Чуть позже вернулся Сидор Ильич и объявил, что Тихон Фёдорыч оказался человеком весьма для них ценным, жил он недалеко от реки, и его родной брат Игнат держал за городом конюшни.

– Уговорился, что Зорьку возьмут, – потирая руки, рассказывал Сидор Ильич, – Пасти станут как положено, до зимы, обихаживать. За плату, конечно, но… жалко ведь лошадку, чего ей в стойле, когда она привыкла у нас-то в Киселёво…

Сидор едва приметно вздохнул, видать, и он не меньше Зорьки тосковал по зелёным лугам и приволью усадьбы в Киселёво.

– Ну вот, сам Тихон сказал, кои нам надобно чего тут делать, так он готов, только живёт он своим домом, станет приходить. Жена у него, дети да внуки, хозяйство. А нам что? Есть какая в нём надобность? Ещё сказал, что хозяйством тут экономка заведовала всегда…

– Я думаю, что мы вернём пока всё, как было при Онуфрии, – ответил Куприян, – А там поглядим. Экономка сама была тут, и я с ней уже уговорился обо всём. Она в том домике, что во дворе, вот туда и пожелала вернуться.

– Вот и ладно! – обрадовался Сидор Ильич, – А то я уж голову ломаю, что же, обед-ужин надо стряпать, а из меня не ахти стряпуха-то! Ну, я тоже займусь повозкой, да Зорьку налажу, Тихон её со своей отведёт. Ежели тебе куда надобно будет ехать, заране ему скажи, он всё управит, так у них с Онуфрием было заведено.

Неделя всего прошла по приезде Куприяна с названым дядькой в так нежданно свалившееся на парня наследство, как всё хозяйство наладилось, жизнь пошла обычно, как и у всех прочих. Куприян отписал в Киселёво пространное письмо, а теперь вот собирался в гости.

Нотариус Крошенинников прислал сына Василия с повторным приглашением, и теперь Куприян с волнением предвкушал первый выход в местное общество, кое будет представлено на приёме у нотариуса.

Акулина Петровна хозяйство вела твёрдою рукой, новый Куприянов камзол был почищен и отутюжен, рубахи тоже, и всё прочее приведено в исключительнейший порядок. Из кухни доносились аппетитные запахи, в помощь Акулине Петровне позвали молодую женщину, Глафиру, и теперь забот у Сидора Ильича по этому поводу не было.

Перед приёмом в доме Крошенинникова Куприян так волновался, что не мог заснуть, и спустился в лавку. Всё было готово к открытию, он изучил все записи Онуфрия, знал, что и где находится, только немного всё же волновался – как покупатели примут его, нового владельца книжной лавки…

Куприян сидел на стуле за конторкой, тускло светила лампа, от её огонька плясали по полкам причудливые тени. Куприян перелистывал книгу, в которую Онуфрий записывал, что продал и когда. Судя по записям, покупателей у него было немало, вот только так и не отыскал Куприян того, кем же были те, «другие», и что им продавал Онуфрий…

Бац! Куприян вскрикнул и схватился за голову, по макушке снова прилетело! На этот раз с полки на него упала книга в чёрной кожаной обложке, с серебряным тиснением.

– Да сколько можно! – заругался Куприян невесть на кого, – Голова у меня скоро расколется от такого отношения! Прекратите кидать в меня книги…

Тут язык его прилип, потому что, сердито обводя взглядом полку над собою, Куприян увидел… на полке, там, где по всей видимости стояла упавшая книга, сидел мужичок ростом всего с пяток вершков.

Глава 7.

– Ну? Чего уставился? – сердито проворчал мужичок и поболтал ногой, обутой в маленький такой сапожок, – Али дурной?

Куприян стоял, раскрыв рот и во все глаза смотрел на сердитого мужичка. Он спит… быть такого не может, чтобы вот это происходило сейчас наяву. Ясно, как Божий день, что заснул он, сидя за конторкой, и теперь вот такой сон ему видится. Домовой…

Варвара рассказывала ему сказки про Домовых, Леших и такое прочее, но ведь сам Куприян был теперь уже не маленький, обучался разным наукам и… этого просто не бывает! Он медленно поднял руки и потёр глаза, потряс головой и почувствовал, как чуть загорелась кожа на щеках, когда он тёр лицо. Нет, он не спит… Открыв глаза, он снова узрел мужичка, только теперь он сидел на прилавке, а не на полке, и смотрел на Куприяна исподлобья.

– Ты… вы – д… домовой? – севшим от волнения голосом спросил Куприян.

– Нет, – буркнул мужичок, – Я Помощник! – тут он приосанился и оправил рубаху.

– П… помощник? Чей? – Куприяну было не по себе, если этого всего не бывает, то с кем же он сейчас говорит.

– Получается, твой, – вздохнул мужичок и прошёлся по прилавку, – Ладно, прибрался ты хорошо, мне нравится. Вот эти книги, что Онуфрий писал, ты убери. Народ сюда разный захаживает, мало ли… А вот это пока не убирай, прочти, – мужичок подвинул Куприяну упавшую книгу, – Там есть и про меня, и… про других.

– А… как тебя звать-то? – Куприян с любопытством смотрел на мужичка, он понял, никакой это не сон.

Да и что же удивляться странностям, когда сам его приезд сюда был странным, всё это наследство, невесть каким образом свалившееся на него. Теперь вот помощник… А что, разве ему не нужен помощник? Который подскажет, что тут и как, и почему он, Куприян, здесь оказался, и… кто он таков есть.

– Ермил я, – ворчливый тон помощника чуть смягчился, – Ты не таращись тут впустую, прочитай сперва, что я тебе дал, а уж после поговорим. Завтра приходи, как от Крошенинниковых вернёшься, поди ещё не поздно будет.

– А ты… Это ты, Ермил, в меня книгами кидал? – Куприяну не хотелось уходить, он желал расспросить этого человечка, кто он и как тут…

– А что делать было? Потому и кидался! Ежели бы я тебе сразу тут явился, поди ты бы и сбёг обратно в своё Киселёво. Или того хуже – умом повредился! А так, ну будет шишка на голове, так ведь пройдёт. Али ты обиделся за это?

– Да нет, не обиделся, – Куприяну даже как-то неловко вдруг стало, – А ты, Ермил, знаешь ли, кто это такие – другие, про которых Онуфрий написал?

– Да разные они, другие. Всякие, – Ермил повозил пальцем по стоявшей рядом с ним книге, – Им вот эти все книги без надобности, у них иной интерес. Ну, ты почитай, что я тебе дал, а после поговорим. Завтра приду, как ты от Крошенинникова вернёшься. Только гляди, не болтай там никому лишнего, как станут спрашивать.

– А… кто спрашивать-то станет? – Куприян никак не мог отделаться от мысли, что всё же происходящего не может быть на самом деле.