Книжная Лавъка Куприяна Рукавишникова. Первая часть - Берндт Алёна

Когда званый приём завершился, Куприян без сил откинулся на спинку сиденья в своей повозке. И почему-то не мог перестать думать про то, что почти никто ему не запомнился из гостей, зря он надеялся завести знакомства. Да и были ли они ему так нужны? Почти все знали Книжную Лавку и её прежнего хозяина, интересовались, когда же преемник откроет Лавку для покупателей, давали советы и пожелания, предлагали помощь, ежели понадобится…

Только Гербер этот Куприяну запомнился. Хотя бы тем, что, улучив момент, Дашенька Крошенинникова наклонилась к Куприяну и прошептала совсем тихо:

– Остерегитесь его, Куприян Федотович. Пётр Франкович… чудно́й.

– Благодарю, но…, – начал было Куприян, но девушка тут же приняла на себя равнодушный вид и не стала дольше с ним говорить.

Куприян теперь думал, вспоминая сей момент, что как раз в ту минуту этот Гербер отвлёкся от разговора с меховщиком и стал пристально глядеть на них с Дашей. Неужто слух у него такой тонкий, что даже такой едва слышный шёпот он услыхал? Да нет, Даша сказала это совсем тихо, Куприян сам едва расслышал. Совпало так, наверное…

– Ну что, Куприян, как тутошнее общество тебя приняло? – спросил Сидор Ильич, когда они вместе заводили Зорьку в ворота, – Чего-то ты не весел, друг ситный. Нешто не по нраву пришлись тебе кушанья или кто обидел?

– Да нет, никто не обидел. Устал я, может от того, что ночью худо спал. Поди уж под утро улёгся.

– Да, это не дело, ночами в лавке-то сидеть. Книги и днём можно перебирать. А я тебе сейчас настойки дам, заснёшь, как младенец, а назавтра усталости как небывало!

Прав Сидор Ильич, думал Куприян, надо поспать, и не сидеть половину ночи в лавке, всё днём можно делать. А вот интересно, Ермил днём явится, или только ночью может?

Отказавшись от ужина, Куприян принял настойку, которую дядька Сидор ему дал, и немедля улёгся под одеяло, закрыв глаза. Сон ему снился беспокойный, будто идёт он по лесу, тёмному, страшному… корявые чахлые деревца торчат там и тут, похожие на страдающих людей, воздевших руки к небу. Куприян спешит, почему-то понимая, что он не один в этом лесу, среди чёрных ветвей которого витает опасность.

Впереди ему показалось небольшое озерцо, скорее даже пруд, окружённый зарослями камыша и высокой травы, и вода в нём светится жутким зелёным светом, пар поднимается, удушливый, ядовитый.

А на берегу, опустивши в воду босые ноги сидит этот самый Гербер. Пётр Франкович. Улыбается, и машет рукой Куприяну, мол, поди сюда, чего там встал. В руке у Гербера бокал, красивый, на тонкой ножке, вот им он и черпает воду из пруда, и предлагает Куприяну испить.

– Ну, что же вы, друг мой, подите сюда! Гляньте, как тут красиво, – хриплым каркающим голосом сказал Гербер, – Вот, испейте! Источник сей непростой, не каждому дано пройти к нему. Вот, вы смогли, так давайте, не теряйте времени.

– Б… благодарю, – с трудом, задыхаясь от удушающего пара, идущего от озера, сказал Куприян, уже мало понимая, сон это или явь, – Но это… зачем вы это пьёте?! Это же… яд!

– Отнюдь! – усмехнулся Гербер, обнажив острые длинные зубы, – Испейте, и вам откроется всё, что вы желаете! И ничего худого с вами не случится, стоит мне только пошептать над вашим бокалом! Ну? Желаете знать, кто вы, и кем были ваши предки? Я могу открыть вам это прямо сейчас!

– А… что же вы хотите получить взамен? – спросил Куприян, он уже не гадал, во сне это происходит, или нет, это было неважно, – Вы же не задаром…

– Разумеется, мой друг, разумеется, – Гербер помахал бокалом, – Но ведь я предлагаю вам не просто знание! Я предлагаю вам нечто большее! Вы будете знать всё! Абсолютные знания, о мире, о людях, о тех, кто рядом с вами… Вот вам же Дашенька Крошенинникова понравилась? Ну, ну, друг мой, не стоит смущаться и краснеть, я давно живу и не такое видал. Так вот, вам понравилась Дашенька, а хотите ли вы узнать, что она думает о вас? Я легко могу это устроить, вам стоит только захотеть этого!

– Так что же я должен отдать вам взамен? Свою душу?

– Помилуйте, Куприян Федотович! Вы мне льстите! Душа человеческая – это интерес другого… А я всего лишь-то и попрошу у вас книжную лавку. Да и то – на время! Буквально на пару недель, а после того станете торговать своими книгами, и не заметите никаких перемен. Ну что, согласны?

– Я… простите, Пётр Франкович, – Куприян отёр лицо, ему было нехорошо, душно, но он откуда-то знал, что сейчас ему нужно проявить твёрдость, – Но я пока сам ещё не во всём там разобрался, в лавке. Мне доверили, и я…

Гербер побледнел, черты лица его странно заострились, словно кожа стала сильнее обтягивать череп. Он зашипел и кинулся на оторопевшего Куприяна, который тут же… проснулся.

Глава 9.

На улице было ещё темно, только тонкая полоска подсвечивала небосвод с востока, но Куприяну её не было видно из-за соседних домов, он только угадывал её по чуть синеватому оттенку ночи.

Спать расхотелось, сердце ещё беспокойно стучало от того страшного сна, Куприян умыл вспотевшее лицо, немного постоял у растворенного окна, чтобы охладить горящие щёки.

«Это всё от волнения, или съел больше, чем обычно перед сном, – убеждал себя Куприян, – Ужин у Крошенинниковых, да и разволновался я, всё же впервые я в этом городе на приёме, люди важные собрались. Вот и… хотя я там почти и не ел, всё одно непривычный я, чтоб в чужом доме… Видимо устал просто, да и Гербер этот… он всё же личность неординарная, загадочная. И почему Даша сказала, что он чудно́й, вот интересно…»

Куприян понял, что заснуть ему всё равно не удастся и решил пойти в лавку. Взял лампу, постоял немного в коридоре, слушая мерный храп дядьки Сидора, и стал спускаться по лестнице.

Вот интересно, а что ест Ермил, подумал Куприян и завернул в кухню, чтобы прихватить какого-нибудь угощения для самого себя и своего загадочного помощника.

Идеальная чистота и порядок царили в кухне. Акулина Петровна держала всех в строгости, что касалось порядка в доме, и Глаше, которая ей теперь помогала, спуску не давала, требуя всё делать неукоснительно по её наставлению и не перечить ни в чём.

Не раз и самому Куприяну доводилось выслушивать её внушение, а уж Сидор Ильич, как-то принесший в дом седло на починку, и вовсе был изгнан, несмотря на его заявление, что он на четверть часа, не больше, ему надо только натереть вот тут, на простругах, в коридорчике у задней двери…

Взяв в буфете две ватрушки с творогом, Куприян прихватил ещё небольшую крынку молока, сам он тоже вроде бы и проголодался, почему-то вспомнилась стерлядка у Крошенинниковых, наверное, вкусная была, а он к ней и не притронулся. Оставив пока лампу на кухонном столе, потому что руки были заняты, Куприян пошёл в лавку.

– Ермил, ты тут? – Куприян отворил тяжёлую дверь, поставил на прилавок всё, что принёс с собой.

Ему вдруг подумалось… а что, если это всё неправда… не было никакого Ермила, всё это такой причудливый сон был. Может он просто заснул тогда здесь у прилавка, а потом сам себя уверил, да и книги сами по себе могли с полок падать, что же в этом необыкновенного. Надо в кухню за лампой сходить, чего тут впотьмах-то сидеть…

Куприян вздохнул и потянул ватрушку, ну что ж, обе съест при таком случае. Может и в самом деле он пока не в себе немного, после невесть откуда свалившегося на него наследства и переезда, вот и снится всякое.

В лавке стояла звенящая тишина, и почему-то парню стало зябко, несмотря на тёплую летнюю ночь. Не поскрипывали уютно полки под тяжестью книг, и даже сверчок в углу молчал, а ведь обычно Куприян слушал его треск, сидя ночью в тёмной лавке.

Куприян собрался было снова позвать Ермила, чтобы окончательно убедиться в том, что тут сейчас думал…. Но тут кусок ватрушки застрял у Куприяна в горле, он застыл и холод пробрал его до самого нутра от увиденного.

Там, за большим витринным стеклом, на улице, в ночной, чуть тронутой рассветной дымкой темноте стоял человек, прижавшись к окну. Он приложил ладони к стеклу возле самого своего лица и смотрел внутрь.